Вера в чудеса

Я остаюсь в клинике до утра. Состояние Матвея улучшилось, и их перевели в палату. Захожу туда и вижу Динку на стуле возле кровати, на которой спит сын. Стараюсь не разбудить, целую в лобик малыша. Вид у ребенка замученный. Такой же он у его матери, синяки под глазами.

Тихо спрашиваю:

— Тебе что привезти?

Она отводит взгляд и говорит:

— Я Еленке позвоню, она все соберет, а Хосе привезет.

От имени Хосе у меня такое ощущение, что песок на зубах скрипит.

— Выйдем на минуту.

Выходим в коридор:

— Лене, конечно, можешь позвонить, но вещи привезу я. А колумбийцам пора назад в Колумбию. И после больницы ты и дети переезжаете ко мне.

— А ты не офигел, родной?

— Ты подписала согласие на производство генетической экспертизы. Скоро будет готов результат. И мне уже до чертиков надоела твоя война за независимость. Поэтому если ты меня не послушаешь, то с моими деньгами я раскручу историю о том, что ты оставила больного ребенка дома, а сама пошла развлекаться. И ребенка отдадут мне, а тебя лишат родительских прав.

— Он не болел, я бы никогда его больного не оставила!

— Я знаю. Но выглядеть все будет иначе.

Дина из бледной становится серой. И вдруг неожиданно влепляет мне хорошую такую пощечину. Тут я с ней согласен — заслужил. Она резко разворачивается, но я еще не договорил, поэтому ловлю ее за руку и поворачиваю к себе лицом. Ничего хорошего она от меня не видела, и я понимаю, что сейчас нужно предотвратить какую-нибудь ее выходку. А она на них мастерица.

Я продолжаю:

— Дина, я не собираюсь тебя бить и насиловать. Я понимаю, ты мне не доверяешь. Но ребенку нужна полная семья. Поэтому не испытывай моего терпения, сделай так, как я тебе говорю. А колумбийцев отправь обратно. Потому что они уедут или живые и здоровые, или в гробах. Поверь мне, я могу решить вопрос и так.

Она смотрит на меня, а в ее глазах плещется ненависть.

— Ты меня поняла?

— Да, я все поняла, — шипит разъяренно.

А я вспоминаю, что она без белья совсем и сглатываю, пытаясь прогнать возбуждение.

— Ступай к ребенку.

Я выхожу из клиники и уезжаю.

Дома мне тоже нет покоя. У меня в гостиной Костромская. Кто пустил ее сюда?

— Нае*ся?

Я устал, перенервничал, получил по роже и… Что эта сука здесь делает?

— Ты же слышала — заболел ребенок.

Ее красивое лицо кривится от возмущения:

— А тебе какое дело?

Решаю расставить все точки над «И»:

— Дело такое, что он мой.

Она хлопает нарощенными ресницами и, кажется, мне не верит:

— Не правда. Кто эта бля*ь, которую ты не трахнул?

Я очень устал и не люблю, когда мне е*ут мозги.

— Моя будущая жена.

— Ты шутишь сейчас?

— Лилия, я попросил тебя сходить со мной на прием. Заметь: не выйти за меня замуж, не стать моей невестой, даже не трахнуться, в конце концов. Что ты там напридумывала, это твои проблемы. У меня есть сын, ему два года. Скоро у меня будет и жена, причем я надеюсь, что на одном ребенке мы с ней остановимся. А сейчас не могла бы ты пойти на хер?

Она уносится разгневанной фурией. Все, я могу идти спать.

Глава 25. Зоны влияния

Сергей.

Я сплю несколько часов, потом иду в душ и еду к Дине домой за вещами.

Меня встречает недовольный Хосе, но в дом пускает. Видимо, Дина ему позвонила. В доме рядом с собранной сумкой с вещами меня ждет Лена. Бледное встревоженное личико с зелеными глазищами.

— Меня к Матвею возьмете?

— Если обещаешь не совать мне под нос тряпку с хлороформом.

Мелкая зараза не остается в долгу:

— Если не будете мои лифчики воровать, то хлороформ Вам не грозит.

Смотрю на нее внимательней, надеюсь, что смутится. Ага, щас.

Вздыхаю:

— Ладно, поехали.

Когда приезжаем в клинику, то девочка в первую очередь бросается к брату. Гладит его по каштановым волосикам и шепчет:

— Мелкий, как ты меня напугал.

Я понимаю, что так выглядит любовь, привязанность. Видно, что дети тянутся друг к другу. Матвей улыбается сестре. Что пришлось им пережить за это время? Детство Матвея еще продолжается, и я сделаю всё, чтобы оно было безоблачным. Но детство Лены уже закончилось. И судя по ее характеру, так и тянет спросить, а было ли оно у нее вообще?

Я спрашиваю у Дины, кивая на Матвея:

— Как он?

— Лучше.

Ребенок, правда, выглядит получше. А вот она — нет. Она от усталости еле держится на ногах. Берет вещи и идет переодеваться. Бля*ь, она же до сих пор без трусов. Когда возвращается, говорю:

— Дина, ложись спать. С Матвеем я посижу. А Лену сейчас водитель домой отвезет.

Она укладывается на взрослую кровать в палате и сразу же засыпает. Лена еще какое-то время остается с братом, рассказывает забавные стишки, какую-то сказку, потом уходит. Под тихую мелодию на моем телефоне засыпает и сын.

Дина просыпается через несколько часов. Я собираюсь уходить — завтра на работу.

— Дина, ты сказала Хосе, чтобы они уехали?

Она хмурится и насуплено отвечает:

— Да, после того как нас выпишут.

Что-то задумала или как? Пытаюсь, найти ответ на этот вопрос, внимательно ее разглядывая. Но потом решаю внести ясность:

— Нет, завтра. Они уезжают завтра.

Никаких путей к отступления я оставлять, не намерен.

— Но Лена, — возражает она.

Я понимаю, что у нее двое детей. И ни одного ребенка она, ни на что не променяет. Ни на сытую жизнь, ни на шмотки, ни на драгоценности. Характер не такой. Я уже думал над всем этим. Поэтому принял решение, перевезти ее дочь к себе. Пусть девочка привыкает.

Поэтому кратко отвечаю:

— Завтра переедет ко мне.

Дина начинает излучать сомнение, что наше сосуществование на одной территории с ее дочерью возможно.

— У нее характер специфический, а я не хочу, чтобы ты ее обижал.

Я укоризненно качаю головой:

— Что ты монстра из меня делаешь? А потом я с твоей дочерью договорился: я не ворую ее лифчики, она ведет себя нормально.

— Прямо так и сказала?

— Да, я был под впечатлением.

Она собирается подойти к Матвею, но я сцапываю ее, усаживаю на колени и начинаю целовать. Тут заходит медсестра, чтобы сделать Матвею укол. Это место явно не для уединения.

Я отпускаю Дину, поднимаюсь и говорю, что приеду завтра.

На следующий день колумбийцы действительно уезжают. Воропаев привозит Лену ко мне домой. Она относится к переменам довольно спокойно, устраивается в своей комнате. В больницу едет со мной, там возится с братом. Дина относится ко мне настороженно, но это пройдет. В больнице она с Матвеем останется на 2 недели.

Вечером мне звонит Регина. Она собралась, а Штаты на месяц. И у нее появилась замечательная идея:

— Слушай, Сережа, забери к себе Кирилла на месяц. Я не хочу его оставлять одного.