Вердикт: невиновен!

–Отлично, примем как аксиому, что вы говорите правду. Если вам интересно моё мнение, то вас, говоря обывательским языком, кто-то подставляет. Мне кажется, я могла бы вам помочь.

Некоторое время лицо парня выражало нерешительность, граничащую с отчаянием, но под моим пристальным взглядом он сдался.

–Ну ладно, если всё так хреново, защищайте, – махнул рукой Мызин. – Только на заоблачный гонорар можете не рассчитывать – я у Лиды из принципа денег не беру. Юлин отец хорошо зарабатывает, но у него одалживаться я тоже не собираюсь.

–Кстати, Володя, почему вы называете свою мать Лидой? – заинтересовалась я, убирая диктофон в сумку.

–Лида мне не мать, а тётка.

–Вы живёте с тёткой? – Я попыталась дружескими интонациями смягчить недоверие, прозвучавшее в голосе. – А где ваша мать?

–Мать я никогда не видел, да и не очень-то хотелось, – хмыкнул подзащитный. – Не знаю, может, её уже и на свете нет.

–И что же, вы ни разу маму найти не пытались? – снова не поверила я.

–Ни разу, – в первый раз за всю встречу твёрдо глянул на меня Мызин. – Лида рассказывала, что мать меня в годик ей подбросила, отдала, как ненужную вещь. Зачем я буду искать эту женщину? У меня есть Юля. На Рождество мы поженимся, Юля родит мне много детишек, у нас будет настоящая семья, не такая, как у Лиды. И вообще, хватит об этом. Я устал. Скажите конвою, пусть меня отведут в камеру.

За воротами СИЗО меня поджидала Юля Щеглова.

–Ну что, Агата? Как там Вовка? – нетерпеливо спросила она.

–Очень даже ничего, вполне симпатичный, – одобрила я выбор клиентки.

–Знаю, что симпатичный, – улыбнулась Юля. – Скажите, когда мне разрешат его увидеть? Завтра можно? Я бы приехала…

–Можно и завтра, – великодушно разрешила я. – На вывеске указаны приёмные часы изолятора.

–Я их уже записала, – похвасталась невеста обвиняемого.

–Вот и отлично, – улыбнулась я.

И тут же подумала, что раз уж я взялась защищать ревнивого студента, то было бы неплохо определиться с линией защиты. А для этого нужно провести небольшое расследование.

–Кстати, Юля, вы не проводите меня в институт? – обратилась я к клиентке. – Вы, кажется, хотели успеть ко второй паре? Заодно покажете мне Гарика Миносяна. Похоже, пришло время познакомиться с этим молодым человеком.

Столичный гуманитарный университет возвышался белоснежным лайнером на фоне Лефортовского лесопарка, походившего на изумрудную морскую гладь. Рассматривая старинные колонны и портики главного корпуса, я вспоминала почерпнутые из Интернета сведения. Учебное заведение было основано в Лефортовском особняке графа Уварова сразу же после революции и с тех пор выпустило немало классных специалистов разных гуманитарных наук. Дипломы университета пользовались уважением в России и за рубежом, поэтому учиться в вузе было не только престижно, но и недёшево.

Мы с Юлей быстрым шагом шли по центральной аллее университетского парка, когда у главного корпуса учебного заведения заметили машину телевизионщиков. Оператор с телекамерой поводил объективом из стороны в сторону, снимая панораму, а напротив него прохаживалась похожая на мальчика женщина с микрофоном в руке и, захлёбываясь словами, говорила:

–Убийство декана факультета истории Столичного гуманитарного университета профессора Черненко потрясло студентов и преподавательский состав…

–Знай они, что мимо них проходит адвокат подозреваемого и его невеста, нам бы наверняка пришлось давать интервью, – шепнула Щеглова. – Агата, вы как насчёт этого?

–Как-то не расположена, – отозвалась я.

–А может, перейдём на «ты»? – предложила Юля, пропуская меня вперёд и неспешно поднимаясь следом по ступенькам крыльца. – А то «вы», да «вы», даже неудобно, мы ведь почти ровесницы.

–Давай, – легко согласилась я и, с усилием потянув массивную дверь первого корпуса, шагнула через порог.

В просторном мраморном холле стояла гулкая тишина – пара только что началась. На доске объявлений, рядом с гардеробом, в траурной рамке висела фотография плотного мужчины в очках. Под портретом покоились две гвоздички, перевитые чёрной лентой. Пространный некролог сообщал, что декан факультета истории профессор Черненко трудился в этом учебном заведении всю жизнь, он здесь учился, нарабатывал опыт преподавания и практику научной работы. Далее говорилось, что перу покойного принадлежат монографии по истории древних поселений в Сибири и на Дальнем Востоке. Кроме того, имеются обширные научные исследования по результатам этнографической экспедиции в Пермь. Завершался некролог соболезнованиями родственникам погибшего и заверениями в том, что общественность университета скорбит об утрате.

Пока я топталась в холле, изучая некролог, Юля успела подняться в аудиторию. Я хотела было двинуться за ней, но не решилась врываться на лекцию и вытаскивать с занятий Миносяна. Коротая время до перемены, неспешно поднялась на третий этаж. Пользуясь свободной минуткой, я намеревалась побеседовать с сотрудниками деканата и узнать у них как можно больше о профессоре Черненко.

В деканате полная неприветливая женщина сосредоточенно стучала по клавишам компьютера, заполняя таблицы.

–Добрый день, – учтиво поздоровалась я. – С кем я могу поговорить по поводу успеваемости Гарика Миносяна?

Женщина оторвалась от работы и одарила меня хмурым взглядом.

–Вы что, издеваетесь? – тихо начала она. По мере того как сотрудница деканата продолжала говорить, голос её крепчал и наливался силой: – Я всё объяснила! Я же сказала – мы не собираемся выгонять вашего Гарика! Так своим родственникам и передайте!

–Я адвокат Владимира Мызина, – делая руками успокаивающие жесты, миролюбиво представилась я, понимая, что меня приняли за кого-то другого. – Я вовсе не родственница Миносяна. Меня интересует, стоит ли вопрос об отчислении Гарика.

–И вы туда же! – снова вспылила собеседница. – Я же сказала, ни о каком отчислении речь не идёт. У Миносяна всего две задолженности – по истории и античной литературе. У нашего университета другая политика. Студенты платного отделения оплачивают пересдачу экзамена и могут пересдавать столько раз, на сколько хватит денег.

–А Миносян уверяет, что покойный профессор Черненко вымогал у него взятку, угрожая отчислить за неуспеваемость, – невинно заметила я, наблюдая за реакцией собеседницы.

–И родственники Миносяна то же самое заявили, – фыркнула женщина. – Нам, говорят, перед роднёй будет стыдно, если мальчика выгонят. Родственники скажут – Миносяны денег пожалели. А мы, говорят, даже машину Гарику разрешили продать, чтобы он декану взятку дал, и тот его не выгонял из университета. А теперь профессора нет, может, кому ещё денег дать? Адрес вот оставили, чтобы я передала кому надо.

Дама в сердцах скомкала лежащую на столе бумажку и швырнула в мусорную корзину. Но, поскольку корзина стояла по другую сторону стола, женщина промахнулась, и бумажный комок упал в непосредственной близости от моей ноги. Упускать такой шанс было глупо, я нагнулась и подняла бумажку с пола, припомнив слова деда о том, что в деле может пригодиться самая неожиданная информация. Расправившись с адресом докучливых посетителей, собеседница возмущённо передёрнула плечами и виновато улыбнулась.

–Вывели из себя эти Миносяны, – словно оправдываясь, проговорила она. – Я знала Петра Михайловича не один десяток лет. Никогда Черненко не стал бы брать у студента деньги.

–А склонять к интимной близости приглянувшуюся студентку? – срезала я тётку каверзным вопросом.

Опыт общения с самыми разными людьми подсказывал, что верный способ услышать правду – это застать собеседника врасплох. Поэтому я частенько применяла коварный приёмчик, ставя оппонента в тупик и добиваясь желаемого. Правда, иногда уловка не срабатывала, и на меня бросались с кулаками. Тогда приходилось вспоминать, что в школе я имела первый юношеский разряд по лёгкой атлетике, и прилагать все усилия, чтобы уйти от негодующих преследователей. Но в этот раз испытанный метод не дал осечки.