Вереск и бархат

Пруденс спокойно встретила его взгляд. Ее голос был таким бесстрастным, словно она перечисляла химические формулы, а не пересказывала эпизоды из жизни.

– Ты убежал с гор в тринадцатилетнем возрасте, прежде чем Киллиану Мак-Кею удалось вышвырнуть тебя из замка твоего отца. Первым, что ты украл, была головка сыра, потому что ты был голоден.

Себастьян опустился на край кровати. Девушка продолжила:

– В то время ты был никудышним разбойником, не то, что теперь. Поэтому тебя поймали и бросили в тюрьму, приговорив к повешению. Родственник твоей матери нашел тебя, освободил и забрал с собой во Францию. Там ты принял свою первую ванну и получил краткое, но основательное образование. – Пруденс вопросительно взглянула на Себастьяна. – Как я осведомлена?

– Бесподобно, – сдержанно ответил он. – Продолжай.

– Ты вернулся в Шотландию несколько лет спустя, повзрослев и поумнев, и приступил к своей выдающейся деятельности в качестве Ужасного Шотландского Разбойника Керкпатрика, сея ужас вдоль шотландской границы, планируя и мечтая о дне, когда сможешь вернуться в Высокогорье и отомстить подлому Мак-Кею.

– Осторожнее. Ты становишься сентиментальной.

– Прошу прощения. Это моя слабость.

– Я заметил. Вместе с тем, что очертя голову бросаешься в ситуации, к которым не готова.

Пруденс почувствовала, что ее самообладание ослабевает.

– После сегодняшнего бала я поняла, что мне нечего терять.

Себастьян поднялся с кровати. Девушка сдержала желание повернуться, когда он, двигаясь по комнате с кошачьей грацией, обошел ее кресло и остановился сзади.

Теплые пальцы мужчины обхватили подбородок и приподняли ее голову вверх.

– Тебе, моя дорогая, есть много чего терять. Его губы коснулись ее губ в короткой сдержанной ласке.

Пруденс задрожала, когда Себастьян отпустил ее. Кожа головы покалывала, и девушка с изумлением поняла, что он расчесывает ей волосы. Мужчина тянул щетку вверх, поднимая шелковистые пряди и превращая их в трескучее облако.

Пруденс смущенно склонила голову, позволив себе принять эту неожиданную ласку. Она нежилась, восхищенная своими ощущениями от простого прикосновения расчески к коже головы и ее плавному путешествию по своим волосам. Волна неописуемой радости затопила девушку. Она вновь испытала давно забытое удовольствие от того, что о ней заботятся. Когда она была ребенком, папа подолгу распутывал ее непослушные локоны. То же чувство безопасности и надежности испытывала она и сейчас. Однако Пруденс не позволяла себе забывать, что ее безопасность рядом с этим мужчиной зависела только от его порядочности и была иллюзорной.

Себастьян собрал ее волосы на макушке в пышный хвост и расчесывал его плавными, медлительными движениями. Слабый стон удовольствия вырвался из горла Пруденс, и она закрыла глаза.

Низкий бархатный голос Себастьяна, соблазняя, ласкал слух, грозя смять ее оборону.

– Итак, ты знаешь, кто я. Могу я рассказать, кто ты?

Пруденс нервно рассмеялась, не открывая глаз.

– В этом нет никакой тайны. Я не состою в родстве с разбойниками или французами, ждущими своего часа. Я всего-навсего Пруденс Уолкер, незамужняя племянница и бедная родственница Триции де Пьерлон.

Себастьян перекинул массу ее волос на одно плечо, открывая миниатюрное ушко, и жарко зашептал:

– Ты стала жить с Трицией после того, как умер твой отец. Тетя печально покачала головой, гляди на маленькое невзрачное существо, каким ты была, и сказала, что у тебя слишком много мозгов, чтобы когда-нибудь ты составила приличную партию.

Девушка вздрогнула. Она хотела отстраниться, но Себастьян крепко удерживал ее за волосы, зажатые в его кулаке. Пруденс была вынуждена выслушать беспощадную правду о себе из его уст.

– За годы, которые ты прожила рядом с тетей, она выводила перед тобой нескончаемую вереницу ухмыляющихся молодых сынков напыщенных пасторов и пожилых сквайров. С каждым выходом в гостиную на встречу со своими поклонниками ты становилась все умнее, – Себастьян намотал волосы на руку, туго скручивая их, – и невзрачнее.

Слезы щипали ей глаза. Как он может быть таким жестоким? Себастьян отпустил ее волосы и они рассыпались по спине и плечам. И от жгучего унижения, которому он с наслаждением подверг ее, Пруденс спряталась за их плотной завесой.

Но Себастьян был неумолим. Он обошел кресло и присел на корточки перед ней.

– Что говорила тебе Триция? Она говорила, что твой нос слишком тонок, а зубы выступают вперед, поэтому тебе не стоит слишком часто улыбаться?

Пруденс закусила нижнюю губу и отвернула лицо от его жадного взгляда. Мужчина обхватил ее лицо ладонями и повернул голову девушки к себе. Его большие пальцы погладили черные крылья ее бровей.

– Она выражала тебе свое сочувствие по поводу твоих густых бровей, бледной кожи?

– Прекрати!

Девушка больше не могла вынести то, что он видел ее унижение, и подняла руки, чтобы отстранить его ладони от своего лица. Себастьян поймал оба запястья в одну руку и снял с нее очки. Она отвернулась, пытаясь смахнуть слезы.

– Ты не устала прятаться, Пруденс? За этими очками? За книгами? За Трицией? Тебе не было одиноко все эти годы?

Она пыталась вырваться, не в силах остановить слезы, щекочущие ей щеки.

– Я не была одинока. У меня была счастливая жизнь, пока не появился ты.

– Счастливая жизнь? Сидеть целыми днями, уткнувшись в книги? Жить жизнями других людей, потому что нет своей собственной? Счастливая жизнь без единого события, способного расшевелить, всколыхнуть ее?

– Значит, ты думаешь, что я за этим пришла сюда?

Девушка, наконец, вырвалась из рук Себастьяна и вскочила с кресла. Она стояла спиной к нему, прислонившись к столбику кровати.

Себастьян медленно выпрямился.

– Зачем ты пришла сюда, Пруденс?

– Я думала, что небезразлична тебе. – Она добавила чуть слышно. – Я бы оставила тебя в покое. Тебе незачем было напоминать мне, что я уродлива.

Веселый смех Себастьяна разрушил гнетущую тишину спальни. Пруденс бросилась к двери. Одним прыжком он оказался перед ней и загородил выход. Девушка отпрянула от него, но мужчина обнял ее и крепко прижал к себе, делая сопротивление бессмысленным. Пруденс спрятала лицо на его груди, прижавшись щекой к мягким завиткам, не в силах отказать себе в последнем удовольствии: почувствовать сладость его объятий.

Себастьян потерся щекой о ее волосы.

– Скажите мне, мисс Уолкер, если вы так чертовски умны, как вы могли поверить лживым заверениям завистливой женщины, давно оставившей в прошлом расцвет своей юности?