Верхом на «Титанике»

Я пристроился им в хвост и включил радио. «Волгу», как правило, покупают отставные военные, они люди осторожные, ездят по правилам, скорость не превышают.

Через полчаса мне стало понятно, что Маша торопится за город, серо-синяя машина миновала Ленинградский проспект, выскочила на одноименное шоссе, проехала через Зеленоград, свернула вправо, влево и, задержавшись на минуту у шлагбаума, въехала в поселок.

Я припарковался у мусорных баков и начал терпеливо ждать. Не прошло и десяти минут, как «Волга» медленно выехала из ворот.

Я вышел на дорогу и помахал рукой.

– Чего тебе? – высунулся из окошка водитель, полный мужик лет шестидесяти, в кожаной кепке.

– Хотите получить двадцать долларов? – спросил я.

– Бесплатный ток бывает только на электрическом стуле, – усмехнулся шофер.

– Так я не даром деньги раздаю!

– Че те надо? С толкача завести? Если на «галстуке» тянуть, то двадцаткой не отделаешься, – начал торговаться бомбила.

– Все проще. Вы сейчас привезли девушку?

– Ну.

– Где она вышла?

– А тебе зачем?

Я вынул зеленую купюру и помахал ею перед носом бомбиста.

– Жена она моя, решил проследить, куда ездит!

Шофер схватил банкноту.

– Сто пятый участок.

– Кто ее встретил?

– Калитку толкнула, та открылась, видно, у нее там свояки живут, – заржал водитель, – а муж в чужих числится.

Очень довольный собой, шофер нажал на газ, «Волга» поплюхала по дороге, я сел в машину и подъехал к шлагбауму. Охранник даже не высунулся из будки. Красно-белая полосатая палка медленно поднялась, я поколесил по не слишком широким улочкам. Поселок был неэлитным, домики тут теснились на небольших участках близко друг к другу, не поражали роскошью и архитектурными наворотами. Но если б у меня был выбор, где жить – здесь или в Москве, – я предпочел бы оказаться подальше от столицы.

Коттедж, на углу которого красовалась табличка с цифрой «105», практически не отличался от соседского: красный кирпич, обычные окна, оцинкованная крыша. Впрочем, в других домиках не было света, очевидно, хозяева еще не вернулись с работы или приезжали в поселок по выходным, а в особнячке Беркутовой мерцал огонек.

Я быстро поднялся по ступенькам, толкнул дверь, очутился в прихожей, выложенной плиткой.

Маша обнаружилась в небольшой комнате, обставленной в стиле ампир, повсюду позолота, белая полированная мебель и картины с изображением тучных голых женщин.

Девушка сидела на корточках у книжных полок. Часть томов была вынута, и перед Машей зияла ниша, а на ковролине горкой лежали пачки долларов.

– Некрасиво брать чужое имущество, – громко сказал я.

Маша взвизгнула, схватила ассигнации в охапку, прижала их к себе, обернулась, пару секунд просидела с выпученными глазами, потом завизжала.

– Если и дальше вы будете орать, то сюда явится охрана и начнет задавать вам малоприятные вопросы, – сказал я и сел в глубокое кресло, обитое ярко-малиновым плюшем. – Окажись я на месте секьюрити, очень бы удивился и поинтересовался: «Девушка, с какой стати вы по чужим сусекам шарите?»

– Как вы сюда попали? – неожиданно почти спокойно спросила Маша.

– Через дверь, – издевательски ответил я.

– Я свое беру, – рявкнула воровка.

– Кстати, – ухмыльнулся я, – думаю, вашей маме было бы удобнее тут. Свежий воздух, хорошее помещение, да и денег на памперсы хватит.

Маша вздрогнула и протянула мне одну пачку.

– Бери и уходи.

– Дешево вы меня покупаете, – покачал я головой.

Девушка быстро вытерла рукой лоб.

– Сколько ты хочешь?

– Мне не нужны деньги.

Маша хихикнула.

– Лады, пошли в спальню, только помойся сначала.

– Вот уж это мне тем более ни к чему, – скривился я, – слава богу, я не нуждаюсь в продажной любви.

– Так че тебе надо? – взъерепенилась Маша. – И ваще, тут частная собственность!

– Ваша?

– Че?

– Особняк кому принадлежит?

– Ну Олеськин!

– Следовательно, вы можете в нем хозяйничать?

Маша вскочила, села на диван, закинула ногу на ногу и прошипела:

– Пошел на… Она моя сестра! Я единственная законная наследница! Имею право на все!

– Через полгода, – пояснил я.

– Че?

– Имущество, оставшееся после умершего владельца, переходит в другие руки через шесть месяцев после смерти хозяина.

– Чегой-то?

– Таков закон, за это время должны отыскаться все наследники.

Машина мордочка вытянулась.

– Какие такие наследники?

– Родственники: муж, сестра, родители, дети.

– Сестра была самая главная! – подскочила девушка.

Я усмехнулся.

– Вы во второй очереди, муж с детьми в первой. А еще возникнут вопросы, откуда у скромной горничной домик и куча денег.

– Че ты хочешь? – устало поинтересовалась Маша.

– Честного ответа на мои вопросы.

– Я мало знаю, – протянула Маша.

– Все же давайте начнем.

– Спрашивай, – кивнула она.

– Кем служила Олеся?

– Горничной.

Меня охватила злость.

– Деточка, если вы решили опять врать, то лучше не надо.

Маша взяла со столика пачку тонких сигарет.

– Да не, правда. Олеська сначала в больницу пошла, там беда! Жуть зеленая, долго даже святой не выдержит. Знаете, как она плакала! Придет домой, на раскладушку ляжет и в голос ревет. Только куда деваться? А потом ее какой-то мужик нанял, денег за хороший уход дал, мать у него в клинике лежала, после операции. Олеська за бабкой лучше чем за родной присматривала, вот ей тот дядька и предложил: «Бросай в госпитале ломаться, иди к нам в домработницы, денег будет столько же, а работы меньше. С одной легче возиться, чем по отделению летать». Ну, она и согласилась. Бабка та потом померла, Олеська в другое место пристроилась. Больше я ничего не знаю.

Я нахмурился.

– Ей-богу! – воскликнула Маша. – Мы хоть и сестры, только Олеська подробности про себя не рассказывала. Ща, выложу все по порядку. Да, она попросила: «Маш, прикинься моей хозяйкой, я телефон дам, если понадобится, ну вроде я у тебя служила, скажешь обо мне хорошее…»

Маша удивилась и спросила:

– Чего, ты с хозяевами поругалась?

– Умер он, – мрачно пояснила сестра, – несчастный случай, с лестницы упал, кто захочет горничную после такой истории нанимать.