Верхом на «Титанике»

– Нет нашей Риточки, – заплакала она, – инсульт у нее случился, похоронили мы ее на Митинском кладбище, скоро сорок дней. Не беспокойте нас больше, хорошо, что на меня попали, муж и мама не могут о Рите говорить, им сразу плохо делается!

Лада замолчала, я тоже не произносил ни слова.

– Это все, – выдавила из себя Ермолаева.

– Вы не договорили!

– Так больше мне вам сообщить нечего!

– Зачем приезжала Наташа?

Лада замялась, потом махнула рукой.

– Паспорт мой попросила.

– И вы его ей дали?

– Да.

– Не спросив, по какой причине той понадобился документ?

Ермолаева пригладила и без того аккуратную прическу.

– Наташа сказала, что Риту убили, очень хитрым образом вызвали у нее инсульт, и сестра догадывается, кто это сделал, но у нее доказательств нет, одни домыслы. А после смерти Настеньки, тоже внезапной, Наташа решила действовать. Чтобы проникнуть в семью Шульгиных, ей и потребовался мой паспорт.

– Зачем, – тупо повторял я, – зачем?

Лада встала, перекрестилась, села, сложила руки на коленях и завершила рассказ:

– Прежде чем на Юрия капкан ставить, Ната настоящим детективом поработала, многое узнала. А потом ей в голову идея пришла: надо женить на себе Юрку, влезть в семью и изнутри ситуацию изучить. Ночная кукушка дневную перекукует, мужья женам по ночам в кровати многое рассказывают. Шульгин с Наташей практически не был знаком, видел ее всего лишь раз, да и то мельком. Он бы ее и в обычном виде не узнал, но Наташка волосы покрасила, форму бровей изменила, в губы гель вкачала и вообще на себя не похожа стала.

– План удался на все сто процентов, – не сдержал я эмоций, – она сумела-таки женить на себе Шульгина!

Лада судорожно вздрогнула, вновь перекрестилась и, опустив глаза в пол, прошептала:

– Моей вины ни в чем нет, разве только в милиции я про кражу паспорта сообщила. Вот тут нехорошо получилось, соврала. Но без документов жить нельзя, пришлось сказать, будто на улице сумку срезали.

Еле сдерживая нервную дрожь, я помчался к Норе и ухитрился дважды нарушить правила движения. Один раз проскочил на красный свет и не понес наказания, а второй раз, когда свернул под запрещающий знак, услышал противный свист и лишился ста рублей. Неудача не расстроила меня, я попросту не заметил ее и, забыв снять уличные ботинки, вломился в кабинет хозяйки с криком:

– Я знаю все!

Элеонора сняла очки, положила их на стол и кивнула:

– Отлично, Ваня, теперь устраивайся в кресле поудобней и рассказывай. Кто убил Джона Кеннеди?

– При чем тут Кеннеди? – оторопел я.

– Ты же заявил: «Знаю все», вот я и обрадовалась, – без тени улыбки ответила Нора. – У человечества накопилось много вопросов. Кто взял себе псевдоним Вильям Шекспир? Кто скрывался под именем Джек Потрошитель? Кто ранил Ленина отравленными пулями? Кто зарезал царевича Дмитрия? Надеюсь, ты сумеешь рассеять туман.

На меня навалилась усталость, уровень адреналина упал до нормы, мне захотелось пить и есть.

– Лена, – крикнула Нора, усмехаясь, – принеси в кабинет чаю и сэндвичей для Ивана Павловича!

– С макаронами? – всунула голову в комнату прислуга.

– С чем? – изумилась Нора.

– Так с лапшой, – испугалась Ленка, – он такие, говорят, любит.

– Какие? – удивился я.

Ленка выудила из кармана мятый листок.

– Ща! Рецепт прочитаю, ну и почерк, неразборчивый больно. Ага! Кусок белого хлеба, масло, макароны, майонез, тунец, два яйца, сто граммов сметаны, стакан кефира, ветчина и сыру на посыпку. Будете, Иван Павлович?

– Ага, – очумело кивнул я, – ну и ну! Сыру на посыпку! Куда ты собралась сыр натирать? В кефир? В сметану? Или лучше его к тунцу добавить?

– Он сначала сказал «ага», – крикнул из коридора Лева, – я выиграл! «Ага» – это согласие!

– Нет! – возмутилась домработница и, забыв про нас, выскочила из кабинета. – Нет! – долетел издалека ее возмущенный голос. – Он просто так ляпнул.

– «Ага» – значит «да», – не сдавался Лева.

– Давайте еще разок!

– Не фига! Пари не переигрывают, гони монету.

– Фиг тебе! «Ага» не «да».

Я покашлял, Нора потрясла головой, треснула кулаком по столу с такой силой, что из стаканчика веером выскочили ручки, и заорала:

– ЛЕНА!!!

Дверь скрипнула, показалась до неприличия растрепанная голова.

– Ась!

– Чай и хлеб с сыром, – взревела Нора, – а Леву в блендер!

– Куда? – подпрыгнула Ленка.

– Запихни идиота в стакан на кухонном комбайне, включи последнюю скорость и не забудь сыра для посыпки, – пошла в разнос хозяйка.

Ленка ойкнула, исчезла, но через секунду вновь материализовалась в кабинете.

– Вы ж пошутили, – с надеждой спросила она, – про комбайн! И сыру столько нету, чтоб его со всех сторон обтрусить.

Нора застонала и отвернулась к окну, я лучезарно улыбнулся.

– Лена, сделай одолжение, завари чай.

– Одни пакетики осталися! Россыпной закончился.

– Ладно, я не капризен. Пусть будет кулек с трухой, а по поводу Левы – это шутка. Ну сама посуди, разве наш гость влезет в блендер?

– Ну… – закатила глаза идиотка.

– Запросто, – закричал Лева, подслушивавший под дверью, – элементарно! Спорим на триста баксов.

– Прекрати, – обозлился я, – глупее идеи и не придумать. В блендер можно положить пару бананов, ну налить литр молока! Придумай что-то менее идиотское.

– Как не фиг делать! Лева поместится в стакане!

– Лева!

– Триста баксов! По рукам.

– Да, – заорал я, – хорошо! Но деньги сразу! Вперед! Нора, вы готовы стать свидетелем?

Мне очень хотелось проучить негодника. Ладно, у него ненормально развиты суставы, а во рту вставные челюсти, поэтому трюки с облизыванием локтя и укусом себя, родного, за уши он проделал, но объясните мне, коим образом господин Гладилин собрался влезть в пластиковый сосуд?

– Лева поместится в блендере, – торжественно заявил Гладилин, входя в комнату, – вот три американские сотни.

– Я тоже поучаствую, – вдруг оживилась Нора и швырнула на стол купюры.

Я быстро сгонял в спальню, вытряхнул заначку, вернулся к Элеоноре, положил ассигнации в общую кучу и сказал:

– А теперь начинай.

– Еще раз обозначим тему, – потер руки парень, – вы утверждаете: «Лева не залезет в блендер», а я утверждаю обратное: Лева там преспокойно уляжется. Так? По рукам?