Верховный Главнокомандующий

Опять же моя дражайшая гемофильная «половина» — Императрица Александра, дочери, сын…

Ну, те пока далёко — в Петрограде, посему можно пока отложить решение этой проблемы в дальний ящик.

А, в Ставке? Конечно, заметят и, не только Миша — что царь дескать, «НЕ НАСТОЯЩИЙ»!!!

Что произойдёт?

Если законного «помазанника» в семнадцатом году поганой метлой, то меня — не имеющего никакой легитимности… Или, время пока не пришло?

Не…

Очень многие от меня зависят, замена Императора повлечёт большие кадровые подвижки: одни вверх, другие — вниз… «Верхние» не хотят, «нижние» не имеют доступа к «телу» — чтоб разоблачить… Так? Или, не так?

А с другой стороны, не начни «кадровые перестановки», не смени «верхи» — расстрельного подвала не избежать…

ЧТО ДЕЛАТЬ?!

Блин, голова идёт кругом… Я, практически, метался в панике по царскому купе-кабинету, спотыкался об мебель и напряжённо думал:

«…С другой стороны, какая «легитимность», к такой-то — вполне определённой императорской матери?! Моя царская морда — вот моя «легитимность»! А если чудю — то нам, царям, дозволено чудить! На французском престоле, ваще был разок Людовик Сумасшедший… Вот тот, ЧУДИЛ(!!!) — стеклянным прикидывался!»

А, я?

Ну, подумаешь — не то сказал, не туда пошёл, не так назвал а, этого не узнал и перепутал генерала с губернатором, а губернатора — с гувернёром.

ИМПЕРАТОР И ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ, ПАНИМАЕШЬ!!!

Столько тяжких дум про судьбу отечества, такая ответственность на мне лежит за судьбы России — что поневоле «ку-ку» воробьям делать будешь…

«Вот только осторожно надо с «чудакованием», — легла мне на царственное чело тень, — а то один тут — Павел Первый, чудил чудил — да дочудился! Вилку ему в бок воткнули или табакеркой лоб проломили? Блин, не помню: я его постоянно с его, тоже — чудаковатым папашей путаю, с Петром Третьим: тот тоже бывало чудил и, тоже — нехорошим кончил…».

* * *

А почерк? Подпись?!

Меня пробил холодный пот… Мне же указы ПОДПИСЫВАТЬ!!!

Ну, там — законы, манифесты… Что ещё? Декреты. Не, «декреты» — это не ко мне! Это — к другим товарищам.

Я громко расхохотался:

— БУГАГАГА!!!

Снова уселся за письменный стол. На столе сделанном, видимо из карельской березы и бука, стоял бронзовый позолоченный набор письменных принадлежностей из — не менее, двенадцати предметов. Куда, столько?! Нашёл среди них ручку — слава Богу со стальным а не гусиным пером, чернильницу… Это, что за хрень? «Промокательница», что ли… Не помню, как правильно называется.

Ну, сам «процесс» я немного представляю — главное, не макнуть перо слишком глубоко, иначе получится клякса… Нашёл в документах образец почерка — черновик какой-то… Подумав, решительно пишу:

«Я, Николай Второй, Верховный главнокомандующий, Император всея Руси и прочая…

Подпись: Николай».

Первым делом — порвал пером бумагу… Кляксы, просто достают… Где-то с десятой попытки удалось, подписаться более-менее похоже и чисто. Заметил — когда расслабился и подумал об постороннем. Наверное, «мышечная память» реципиента сработала.

АГА!!!

Точно! Вспомнил, что читал где-то, как-то: даже у потерявших полностью память — в результате тяжёлой контузии, почерк остаётся прежним. А безусловно видимое отличие текста — есть результат моего эмоционального состояния…

Так… Намотаем себе на ус, задумаемся об «розовых слонах» и повторим.

Ещё разок… Ещё и, ещё раз — «ещё»… Определённо, императорская подпись у меня получается! Ну, а «тексты» пускай за меня секретарь пишет или машинистка печатает — надо будет обязательно обзавестись. Как управлять государством, не имея секретаря и машинистки? [3] Да, он по ходу и, не управлял — само всё как-то катилось, катилось и докатилось… Коллективный разум какой-то — грёбанный «Солярис»!

3

«Примечательным, но, возможно, мало кому известным фактом является то, что у царя всея Руси никогда не было личного секретаря. Он так ревниво относился к своим исключительным правам, что собственноручно запечатывал конверты с собственными повелениями. Он доверял слуге эту примитивную работу только в том случае, если был очень занят. А слуга был обязан предъявить запечатанные конверты, дабы хозяин мог убедиться, что тайна его переписки не нарушена.

У царя не было секретаря. Официальные документы, письма не слишком частного характера составлялись, конечно, третьими лицами. Танеев писал рескрипты на награды сановникам. Министр двора готовил официальные письма членам царской семьи. Корреспонденцией с иностранными монархами занимался министр иностранных дел — и так далее.

Но были и другие задачи, которые мог выполнять личный секретарь самодержца, — например, готовить отчеты, подписывать важные бумаги, следить за делами особой важности, принимать корреспонденцию и тому подобное. Дел было достаточно, чтобы загрузить работой трех доверенных секретарей.

Но в этом-то и состояла проблема. В дела пришлось бы посвящать третье лицо, а царь не мог доверять свои мысли чужому.

Существовала еще одна опасность — секретарь мог превысить свои полномочия: навязывать свои собственные идеи, пытаться влиять на своего государя. Влиять на человека, который не хотел советоваться ни с кем, кроме своей совести. Даже мысль об этом могла повергнуть Николая II в ужас!

В этом царя поддерживал министр двора, поскольку Фредериксу было бы неприятно видеть третье лицо между ним и монархом.

У императрицы был личный секретарь, граф Ростовцев; у царя не было никого!», — Мосолов А. А., начальник канцелярии Министерства императорского двора.

Ещё минут пять поупражнялся — очень даже годно получается. Теперь, эти «художества» надо спрятать, чтоб не нашли и не подумали чего такого — «чего», подданным категорически думать не надо. Куда спрятать? Не в мусорную корзину же!

Ага… Здесь имеется небольшая библиотека. Ну и, чё «мы» — Император Российский и прочая, прочая, прочая читали?

Книги, в основном религиозные или исторические романы — несерьёзного содержания. Взял одну, полистал… Боже мой, какая лютая графомань, картон и шлак!

ФТОПКУ!!!

Но, ничего: чтоб, что-нибудь зашкерить — вполне себе сойдёт. Вот туда — меж страниц книг и спрячем свою писанину.

А потом как-нибудь, как освоюсь немного на новом месте и в новом теле, их и эти дневники, надо будет как-нибудь втихаря сжечь. Особенно, последние — чтоб, не позориться пред потомками такими «мемуарами»… Ведь, теперь он — это теперь Я!!!

— АЗ ЕСМЬ ЦАРЬ!!! «Не человечьим хотением, но Божьим соизволением»…

* * *

Немножко успокоился…

Но, всё равно не помешало бы придумать какой-нибудь финт ушами — чтоб знающий меня народ, поменьше обращал внимание на мои — возникшие вдруг ни с того, ни с чего закидоны с примбамбасами. Хотя бы первое время: потом пообвыкнутся и, будет типа — так оно и, «испокон веков» было.

Всё-таки, семьдесят пять лет, что я прожил «там», это — СРОК!!! И, жизненный опыт у меня просто наибогатейший. Неужель, не обдурю хроноаборигенов?!

Так, так, так…

«Листок дерева лучше всего спрятать в лесу, бумажные листы среди страниц книг в библиотеке, а странности в поведении…».

Я подошёл к зеркалу и присмотрелся повнимательнее к своей августейшей харе: «Ну, что за уё…ищный вид! Особенно, вот эта смердящая табачищем чмырдяйская бородка и усы — как у п…дора из сельской местности… ТЬФУ!!!»

Очень сильно захотелось плюнуть в собственное теперь отражение, но я сдержался невероятным усилием силы воли.

Взгляд, плавно скользнул ниже… Мешковато — несмотря на все аксельбанты и ордена на ней, выглядящая гимнастёрка с полковничьими погонами, отстойные шаровары, высокие — до колена сапоги:

— Тьфу… Бесовская одёжа!

«А, прикид… Мля… Ему, что? Царю, никто не говорил, что выглядит он — как последнее чмо? Как отставной прапорщик Советской Армии, устроившийся работать сторожем на колхозную бахчу? НЕТ?! Заговор, не иначе!»

Вдруг, осенило: «А перемену в поведении, можно спрятать за переменой во внешности! Последняя «перемена», не так сильно настораживает…»

ТОЧНО!!!

«Сбрить вонючую волосню на морде царя и, переменить отстойный прикид — от которого нафталином позапрошлого века и говном солдатской казармы несёт, на какой-нибудь более продвинутый. Все будут таращиться на бритую царскую рожа и обновку и, меньше обращать внимания на то, что он делает или говорит…».