Верховный король

Глава десятая ПРИХОД ПРАЙДЕРИ

Каер Датил превратился в военный лагерь. Горящими снежинками кружились в воздухе искры от кузниц, где ковали оружие. Звон железных подков боевых коней наполнял внутренние дворы крепости. Резкими кликами сигнальных рогов прорезался чистый морозный воздух. Хотя все они находились сейчас в безопасности под защитой крепостных стен, Эйлонви все же отказалась поменять свою грубую одежду воина на более подходящий наряд. Самое большее, на что она согласилась, и то неохотно, так это не скрывать своих длинных волос и не мять их под тяжелой кожаной шапкой. Почти всех придворных дам отправили под защиту дальних восточных крепостей, но Эйлонви наотрез отказалась присоединиться к оставшимся женщинам в их прядильных и ткацких мастерских.

— Может быть, Каер Датил и самый великолепный замок в Прайдене,—заявила она,—но придворные дамы везде придворные дамы, и я сыта по горло куриной стайкой королевы Телерии. Слушать их кудахтанье, хихиканье и болтовню... ну, это хуже, чем тыкать глубоко в ухо сухой травинкой. Ради того, чтобы научиться быть принцессой, я чуть не потонула в мыльной воде и потоках пустых слов. Мои волосы, кажется, до сих пор похожи на измочаленные речные водоросли. Что же касается всяких там юбок, оборок и бантов, то я гораздо уютнее чувствую себя в нынешнем виде. Впрочем, я давно растеряла все свои наряды... и вовсе не собираюсь беспокоиться о том, чтобы шить новые. Та одежда, какую я ношу, очень мне подходит.

— А меня,— вдруг раздраженно заметил Глю,— меня никто и не подумал спросить, подходит ли мне та одежда, что на мне? — Он недовольно похлопал себя по куртке, хотя она, как заметил Тарен, выглядела намного лучше и новее, чем у всех остальных.— Но я привык к этому гнусному обращению,— ворчал Глю.— В моей пещере, когда я был великаном, все было по-иному. Ха, благородство! Увы, это ушло навсегда. Теперь я вспоминаю, когда мы с летучими мышами...

У Тарена не было сил ни возражать Эйлонви, ни, тем более, выслушивать тягучее ворчание Глю. Гвидион, узнав о прибытии войска Свободных Коммотов, позвал Тарена в Тронный зал. Тарен последовал на зов, а Колл, Ффлевддур и Гурджи остались разбирать и охранять снаряжение и провизию. Увидев, что Гвидион совещается с королем Матхом, сыном Матонви, Тарен не осмелился подойти ближе. Но Матх кивком подозвал его, и Тарен преклонил колена перед седобородым правителем.

Верховный король коснулся плеча Тарена иссохшей, но твердой рукой и приказал ему встать. Со времени битвы между Сыновьями Доны и армиями Рогатого Короля не видел Тарен Матха, сына Матонви, и теперь заметил, каким тяжким грузом легли годы на главу Королевского Дома. Лицо Матха было истерзано заботами и изборождено морщинами даже больше, чем у Даллбена. Золотая корона Доны, казалось, давила на его лоб тяжелым грузом. И хотя глаза старого короля были проницательны и горели гордым огнем, Тарен уловил в них глубоко затаенную печаль. Та же печаль была и у него в сердце, и он опустил голову.

— Посмотри мне в лицо, Помощник Сторожа Свиньи,— приказал Матх тихим голосом.—Не бойся увидеть то, что я и сам знаю. Рука смерти протянулась ко мне, и я не тщусь отклонить ее. Уже давно я слышу рог Гвина Охотника, который может призвать в могильное убежище даже короля.

Ни один мускул не дрогнул на суровом, неподвижном лице Верховного короля при этих горьких словах.

— С легким сердцем откликнусь я на этот призыв,— промолвил Матх, помолчав,—потому что корона долгой, непосильной тяжестью лежит на моей голове. Носить ее труднее, чем держать посох пастуха. Корона давит, пригибает, посох поддерживает, распрямляет. Но не смерть меня печалит, а то, что к закату дней моих вижу я кровь, проливаемую на той земле, где я искал только мира.

И снова глаза Матха устремились на Тарена, подавшегося вперед и слушавшего с затаенным дыханием.

— Ты знаешь историю нашего Королевского Дома. Слышал, как много лет назад Сыновья Доны приплыли на своих золотых ладьях в Прайден и как люди искали у нас защиты против Аровна, повелителя Земли Смерти, укравшего у Прайдена его сокровища и превратившего богатые, прекрасные земли в бесплодные поля. С тех пор Сыновья Доны стояли как щит против разрушительной силы Аннувина. Но если сейчас щит этот разрубить, то всё погибнет вместе с ним.

— Мы победим,—твердо сказал Гвидион.—Король Аннувина на этот раз рискнул всем, надеясь и добыть все. Но его сила одновременно и слабость его, потому что, если мы выстоим, класть его рухнет навсегда.

Король Матх устало прикрыл глаза и молча слушал Гвидиона.

— До нас дошли и хорошие новости, но и плохие тоже,— продолжал принц Дома Доны.— Вот новость тревожная. Король Смойт и его армии построены в боевом порядке в долине Истрад. Однако он не может, несмотря на свою храбрость, пойти дальше на север до конца зимы. Что ж, он послужит нам там, где стоит. Его воины уже вступили в бой с лордами-предателями из южных владений и не дали им соединиться с остальным боевым войском Аровна. Короли из более дальних северных королевств тоже идут к нам, но медленно, по-

тому что зима для них более стойкий враг, чем Аровн, ее не отгонишь, как войско неприятеля.

Гвидион улыбнулся приунывшему Тарену и продолжал:

— Но есть и ободряющие новости. Армии западных княжеств всего лишь в нескольких днях пути от нашей крепости. Разведчики уже заметили их. Это войско более могущественно, чем любое когда-либо поднятое в Прайдене, и сам лорд Прайдери командует им. Он сделал всё, о чем я просил его, и даже больше. Меня только беспокоят вассалы Аровна. Они могут дать бой и заставить его повернуть в сторону от Каер Датил. Но, если это произойдет, мы выйдем навстречу и поможем ему.

Теперь Гвидион уже открыто улыбался, и улыбка осветила его изможденное лицо.

— Не последнее в наших хороших новостях,—обратился он прямо к Тарену,— это приход Тарена из Каер Даллбен и воинов, которых он привел от Свободных Коммотов. Я серьезно рассчитываю на тебя, друг мой, и впредь.

Гвидион деловито заговорил об устройстве и приведении в боевой порядок конных и пеших воинов Тарена. Верховный король внимательно слушал и кивал в знак согласия.

— Теперь иди и выполняй порученное,— сказал Матх Тарену.— Пришел день, когда Помощник Сторожа Свиньи, как и все остальные, должен взвалить на себя часть тяжкой ноши короля.

Все последующие дни Тарен и его спутники беспрекословно исполняли все, что приказывал им Гвидион. Даже Глю посильно помогал им, впрочем, лишь тогда, когда настаивал на этом Ффлевддур, но никак не по собственному почину. Под наблюдательным и строгим оком Хевидца Кузнеца бывший великан раздувал мехи горна, бесконечно при этом хныча и жалуясь на волдыри и мозоли на его коротеньких и толстеньких руках.

Каер Датил был не только надежной крепостью, но и вместилищем красоты, рожденной природой и руками человеческими. За его бастионами, в одном из множества просторных внутренних дворов, на площади, окруженной стройными лиственницами, поднимались могильники древних королей и героев. Каждый зал его просторных построек был по-особому украшен. Одни залы с резными дубовыми стенами становились вместилищем доспехов и знаков благородных родов, зна мен, чьи эмблемы прославили в своих гимнах великие барды. В других были собраны чудесные изделия маете ров, присланные из всех княжеств и Коммотов Прайде на Здесь Тарен увидел, испытав снова саднящую боль

утраты, прекрасно исполненный кувшин для вина, вышедший из-под руки Аннло Велико-Лепного.

Друзья, когда они были свободны от дел, без конца бродили по крепости и каждый раз открывали для себя немало прекрасного и удивительного. Колл никогда прежде не бывал в Каер Датил и не переставал любоваться и восхищаться сводчатыми арками и башнями, которые, казалось, парили над снежными вершинами гор за стенами крепости.

— Да, очень красиво,—повторял он.—И мастерски исполнено. Но башни возвращают мои мысли к яблоням, которые надо бы лучше подрезать и придать им ту же стройность. А отлично сложенные и слаженные каменные стены этого двора напоминают мне о моем оставленном саде, который, боюсь, без меня будет плодоносить не больше, чем эти камни.