Веришь?

Декан усмехнулся:

– Свои желания нужно признавать... И меньше притворяться...

Безумная дура просто побелела от ярости. Хотя, чего там? То же самое Рид говорил каждому из своих студентов, и не по одному разу. Нет, бы промолчать... Нет! Она подскочила к декану, потянулась на цыпочках, чтобы казаться солиднее, и выпалила:

– Может, ещё и повоспитываешь меня?

На "ты" декану! Да, ещё вызвать его на поединок! Совсем дурища! Рид до сих пор бил любого. Даже мутантского Алекса отлупцевал как-то, под настроение, и сопроводил всё это комментарием о том, что "всякого можно подловить, если быть достаточно наблюдательным".

Декан хищно усмехнулся и просто кивнул ей на середину зала. Остальным приказал отойти подальше. На мутанта, который было сунулся ему наперерез, чтобы защитить свою дурную "соотечественницу", рыкнул:

– Не лезь, Хмарь, а то вылетишь отсюда за агрессивность!

Студенты ахнули. Как это подло! Никто не ожидал от Рида подобного! Все они знали уже, что каждый из этих двоих ходит под постоянным надзором. Особенно на предмет адекватности и неагрессивности. Нечестно это! Ребята нормальные! Им что теперь, по струнке ходить всю юность?

Хмарь предсказуемо отступил. Побелел, сжал кулаки, встал неподалёку. Явно собирался вмешаться, если декан начнёт обижать девочку.

Хотя, что сказать... Как оказалось, не только Рид умел наблюдать и делать выводы о своих противниках. Девочка тоже... И теперь она, пользуясь своими наблюдениями, активно "обижала" декана.

Такого поединка студенты ещё не видели. Рид бросил свою вальяжность и неспешность. Он всегда выходил "поучить" их так: делая одолжение. Теперь нет. Глаза горели азартом. И двигался косморазведчик текуче, пластично, опасно. Глаза щурил хищно. Швырял девчонку от души и бил, ничуть не жалея.

А она отлетала, группировалась и приземлялась даже не как кошка, на четыре лапы, а с какой-то невероятной, непонятной им пластикой, замирала на долю мгновения, находила равновесие, и мгновенно бросалась на декана снова.

Ни показательным выступлением, ни спаррингом "это" назвать язык бы не повернулся. Они, кажется, убили бы друг друга, если бы могли дотянуться. Глаза горели у обоих. У Рэнсом реально, кажется, горели. Или свет зеркалили?.. Жуткая жуть!

Длилось это непотребство довольно долго. Потом уже студенты уважительно кивали: "Да, декан в превосходной форме. Молодым фору даст." По поводу формы Коры Рэнсом никто из них и не сомневался. Они ещё долго с удовольствием наблюдали бы и ловили странные фишки обоих бойцов...

Когда Рид подловил-таки студентку. Как раз тогда, когда она врезала ему по кадыку. Он упал, конечно. Захрипел даже. Всё как положено. Но, в то же время, падая, умудрился, воспользовавшись тем, что девица отвлеклась на удар, сдёрнуть её на пол, рядом с собой. И тоже пережал ей трахею. Не церемонясь. Локтём. Ещё и навалился на неё своей тушей, чтобы не вырвалась.

Так и хрипел Роман Рид над распростёртой на полу девушкой. Она смотрела-смотрела на него... Хмарь, который кинулся спасать, "деву в беде", едва успел увернуться. А она как-то измудрилась вывернуться и боковой поверхностью стопы заехать декану по голове.

Могла бы, наверное, сильнее. Удар был не сокрушительным, но ощутимым. Рид отпустил студентку и свалился. Сознание не потерял...

Так они и лежали рядом некоторое время... А потом декан заржал. Кора Рэнсом подхватила. Закашлялась, потёрла горло, но продолжила хрипло смеяться. И выдала довольно, как равному:

– Я тоже наблюдательная...

Гурман повернул голову в её сторону и на диво человеческим голосом, без этих его привычных издёвок, ответил:

– Молодец! Но можешь лучше.

Девчонка хмыкнула, соглашаясь...

Роман Рид не наказал студентку. Не сдал её психологу. Заниматься с ней стал так же регулярно, как и с Александром Хмарем, не делая скидку на то, что она девушка.

Студенты тоже молчали об этом эпичном бое. Они что уроды, сдавать своих? Всё, что они сделали, это только немного изменили прозвище Коры Рэнсом. Теперь из "Нийри" она стала "Чокнутой Нийри".

***

Такие вот события давали некоторую разрядку и позволяли не сбрендить окончательно. Но и только. В глобальном смысле, они не меняли ничего. Только немного снижали градус напряжения. Позволили ей дотянуть почти что до Нового года.

Всего-то. Она так и болталась на грани чего-то там. Рид пытался даже поговорить с ней. В своём духе. Кора заворачивала его. А он, к счастью, не жаловался отцу на её поведение. Он вообще оказался хорошим другом, этот друг её детства.

Он оставил её как-то после занятия, раз уж она не хочет слушать его по-хорошему. Усадил перед собой и потребовал прямой ответ на вопрос, "что с ней происходит?". Кора честно ответила, что не знает. Почти честно. О своей тоске непонятно по чему она не скажет. И о том, что ей банально скучно в академии.

Рид пытал её с пол часа, наверное. Даже на прошлое попытался надавить. На то, что она в детстве втёрлась к нему в доверие, а теперь её очередь открываться и быть честной. Перси в ответ только глаза распахивала пошире да понаивнее и убеждала наставника, что всё с ней в порядке.

Рид кривился на эту откровенную ложь:

– Да, уж! В порядке!.. В полном!.. Ври больше, дурочка! Ты уже едва-едва держишься. И что выкинешь, в итоге?.. Был бы парень, напоил бы тебя, и вытряхнул бы всё... А с бабами как?.. Хотя, говоря по правде, ведёшь ты себя нетипично. Для баб...

Может быть, Роман Рид и напоил бы студентку Рэнсом, в итоге. Несмотря на то, как это выглядело бы, и как мог бы отреагировать на это его друг и отец этого чуда. Но ситуация разрешилась и так. Без его участия.

Печально, на самом деле, разрешилась...

Профессор Глан и Милли были теми, кто видели всё, что происходит с их юной подругой. Да. Их отношения давно уже вышли за рамки "врач - пациент". Как и предрекал профессор. Только вот искренняя дружба не решает такого рода кризисы сама по себе. Просто одним своим присутствием в жизни человека.

Милли молодец. Она просто молчаливо поддерживала Кору. У неё своих проблем, комплексов и страхов были вагон и маленькая тележка. Столько, что даже Глан не сумел "разгрузить" всё это "богатство". И она сама, хоть и искренне пыталась.

Она понимала, что есть вещи, которые просто должны отболеть. Особенно, в жизни женщины. И ничего ты с этим не сделаешь. Не ускоришь, как ни пытайся. Профессор, при всём уважении к нему, не понимал этого. Просто потому, что был мужчиной.

Тем более, что для него все эти вопросы отношений полов были, если и интересны сейчас, то только с академической точки зрения. Он уже и забыл, как влюблялся когда-то. Нет, помнил, конечно. Фактологически. Как и то, почему он остался одинок. Но на этом всё.