Веришь?
Шрифт:
***
Который состоялся в антракте. "Тянуть кота за хвост - бессмысленно и непродуктивно",- ещё один девиз Глана. Поэтому, удобно расположившись за столиком в небольшом ресторане на втором этаже, с отличным видом на холл и толпу, толкущуюся там во время антракта, профессор приступил:
– Ты заставил меня попотеть, друг мой. Вытащить тебя куда-то почти невозможно. Все жалуются.
Алекс сомневался, что Блайз, Марфа, Грин или Берг стали бы жаловаться Глану. Скорее уж разведка старого проныры донесла. Не стал добиваться правды. С психиатром это бессмысленно. Всё равно
– Учусь...
Дед радостно ухватился за возможность пойти дальше. Хитро прищурился:
– Твои друзья жалуются, что это не совсем так. Что вместо учёбы ты пьёшь, мой друг. Неумеренно пьёшь. И девушки... Их слишком много даже для молодого парня!
Алекс допустил вольность. Грешен, не удержался!.. Подмигнул профессору. И крайне почтительно ответил:
– Если вы, профессор, сообщите мне, какая норма девушек для парня моего возраста будет считаться приличной, я постараюсь не выходить за неё.
Глан скривился и забарабанил пальцами по столешнице. Он не любил, когда его били на его же поле, его же методами. Спохватился. Вспомнил, что это не обычный пациент, а чокнутый гений, который просчитывает его так же, как он сам других. Едва не потёр руки. Восхитительно же!.. Его работа восхитительна не только своей полезностью и сложностью, но и тем, что позволяет ему отыскивать в людском море подобные жемчужины и любоваться их блеском сколько влезет!..
Под плотоядным взглядом мелкого дедка здоровенный Алекс едва не поёжился. Только "наука" вбитая отцом позволила сохранить лицо. Достанется ему сегодня... Вот сто процентов! А что делать? Только терпеть...
Робот доставил им напитки. Только безалкогольные. Профессор воспользовался этой заминкой, чтобы отвлечь пациента от того, что разговор пошёл немного не туда, куда ему хотелось бы.
Вывернул, куда нужно, когда стаканы были наполнены. На этот раз зашёл с другой стороны, в лоб. С юным умником иначе, наверное, нельзя:
– Ладно! Облегчим задачу нам обоим. Ты признаёшься, что тебя беспокоит, я оставляю тебя в покое.
В ответ получил крайне скептичный взгляд. Фыркнул:
– Ладно! Может быть, и не совсем "в покое", но так будет быстрее и легче.
– Кому?- резонно уточнил Алекс.
Глан рассмеялся:
– Мне!
Расслабился. Разулыбался теперь искренне, а не профессионально. И покаялся. В своём духе:
– Ты сам виноват, друг мой! Я одичал без общения с нормальными людьми! Больные, знаешь ли, обостряют мои девиации... Миллисент и Кора отгородились от меня. Я попробовал сунуться, так милая Милли натурально рычала на меня. Как тигрица! Чтобы я, наконец, дал им немного личного пространства. Блайз мрачный, как туча. И молчит. Ты прячешься. Коллеги завидуют и втыкают шпильки. Не все, конечно. Но что взять с молодых, в плане общения!..
Снова скептичный взгляд. Профессор взмахнул руками, как дирижёр:
– Не сравнивай! У каждого из вас, моих любимых друзей и пациентов, целая жизнь за плечами: опыт, решения, мысли, боль и тени. А "те" дети напоминают котят на лугу. Люблю наблюдать за ними. Утешает и радует,
что они такие наивные и чистые. Но, ведь я не такой... Поэтому я дичаю без вас. Вы, моя ровня...Вздохнул:
– Хорошо, хоть Магда не бросает меня. Она прелесть! Такая же колючка, как я. И тоже прячет свою боль...
Старик тяжело задумался. Уже без всяких рисовок.
Алексу было трудно заговорить. Как открывать тяжёлую, заржавленную дверь. Она скрипит, тяжело поддаётся, оставляя на руках бурую окалину... И всё равно нужно открывать её, никуда не денешься... Молодой человек поднатужился и открыл свою метафорическую "дверь":
– Я тоже прячусь, профессор. И ломаюсь.
– Почему?
Взгляд старика был тёплым и дружеским. Родным. Хотелось выложить ему всё. Нельзя... Он попытался сдержаться:
– Не могу сказать.
Старик грустно улыбнулся. Покачал головой. Понаблюдал за людским потоком, который уже хлынул назад, в зал театра. Ни он, ни Алекс не сделали и движения, чтобы встать, и тоже пойти досматривать спектакль. Слишком важно то, о чём они говорят.
– Это связано с Корой Блайз?
– Почему с ней?
Настоящий разговор начался, как бой у хороших фехтовальщиков. Один молниеносно ударил. Второй парировал.
А потом старик снова примирительно усмехнулся:
– Ты знаешь, что я свято храню врачебную тайну. И тайны друзей не выдаю. Я ни с кем никогда не обсуждал это, и не стану... Но с тобой буду предельно откровенен, друг мой. Как по мне... Всё у тебя связано с Корой Блайз...
Алекс вздрогнул от откровенности. И точности определения. Так оно и есть... Он проболтался от неожиданности. Неожиданно для себя, выплеснул горечь:
– Поэтому вы так планомерно разводите нас "по разным углам ринга", как вы выражаетесь, профессор? Раз такой, как я, мерзкий выползень из-за Барьера, замахнулся на дочь Блайза?
Старик озабоченно нахмурился, пожевал губами:
– Это хорошо, что ты высказал свою обиду. Я отвечу тебе. Но, сначала ты ответь мне... Почему вы дрались на практике?
– Мы не дрались!- возмутился Алекс.
– Согласен,- кивнул Глан.- Дралась она. Ты пытался удержать её... А перед этим ты хорошо так прихватил её за шею... Думаю, синяки остались...
Алекс весь потух и будто скукожился. Угрюмо смотрел на психиатра. Словно и не было этих трёх лет. Волчонок из-за Барьера. И голос глухой, безрадостный. Как у старика:
– Синяки у неё остались на всю шею, доктор. Она замазала их и прикрыла меня... Я больной ублюдок, профессор, вот и вся тайна, и причина моих последних фокусов... Я всего-то понял, что похож на своего отца...
Глан чуть усмехнулся:
– Ну, похож. И что?
– Как что?- возмутился парень.
– Так,- безмятежно продолжил психиатр.- Конечно, ты будешь похож на него. Безусловно! Глупо это отрицать!.. Не только внешне похож, но и вкусами, наклонностями, многим другим. Как может быть иначе, если он твой отец и воспитывал тебя?
Алекс передёрнулся от гадливости, когда старик упомянул про "похожие вкусы":
– Если всё так, как вы говорите, то я больной садист. Или иду в ту сторону.