Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв.

— Не плачь, Чхунхян, — начал уговаривать ее юноша, — ведь не мы первые расстаемся, вспомни стихи:

Муж служит в войске на заставе Сяо, Его жена осталась в царстве У.

Мужья далеко на границе, а женщины в княжестве У, тоскуя без любимых, старились одни в женских покоях. А вот еще стихотворение:

Горы, гряда за грядой, и заставы в горах — Сколько их встретит скиталец на долгом пути?

В нем говорится о супруге, который ушел к пограничным горам.

Лотосы здесь расцвели на воде голубой, И одинокая женщина лотосы рвет.

И это про великую любовь супругов. Под осенней луной пустынны горы и реки, а жена, собирая лотосы, думает о муже. После того как я уеду, ясная луна взойдет перед окном, но мысли твои будут за тысячи ли. В разлуке с тобой я свои дни разделю на равные части по двенадцать часов, чтобы все время думать о тебе. Не плачь, не плачь!

Но у Чхунхян снова полились слезы.

— Уедет барич в столицу, а там на всех улицах цветы абрикосов и весенний ветерок, пьянящее вино и красотки в каждом доме. Повсюду льется музыка, куда ни пойдете — цветы! Красавчик-барич дни и ночи будет веселиться. Разве вспомните вы тогда хоть на миг о бедной наложнице в далекой провинции? О судьба моя!

— Не плачь, Чхунхян! Пусть в столице, на севере и на юге, найдется много женщин, прекрасных, как нефрит, но для чувства любви, что прячется в женских покоях, нет никого, кроме тебя. Даже если я стану большим сановником, забуду ли я тебя хоть на миг?

От горя у них перехватило дыхание, они так любили друг друга, что никак не могли расстаться. Но тут, запыхавшись, вбежал слуга, который должен сопровождать юношу.

— Скорее, барич, поезжайте! В доме-то — вот беда — папаша изволили спросить, куда подевался молодой барич, а я говорю, он, мол, ненадолго вышел за ворота проститься с другом, с которым вместе любил гулять. Скорее поезжайте!

— А лошадь готова?

— Готова.

Как говорится в стихах:

Зовет с нетерпеньем хозяина в путь Протяжное ржанье коня. Подруга не хочет расстаться со мной И за полу держит меня.

Конь торопится в путь, бьет копытами, а Чхунхян упала на пол и обхватила ноги юноши.

— Хотите убить меня — уходите! Хотите оставить в живых — останьтесь!

Не в силах говорить она лежала без чувств. Подбежала мать.

— Сандан, неси скорее холодной воды! Неси чай и приготовь лекарство! Ах ты негодная девчонка! Так-то ты заботишься о своей старой матери! К чему так убиваешься?

Чхунхян пришла в себя.

— О, как мне тяжело!

У матери даже дух занялся.

— Послушайте, барич, что это случилось с моей дочкой? Она ведь никогда не болела! Если моя Чхунхян умрет от страданий, кому довериться мне — одинокой?

Юноша смешался.

— Чхунхян, что с тобой? Разве ты меня больше никогда не увидишь? Ты вспомни, как бывало в древности:

В Хэляне вечер. На закате солнца Таит печаль поднявшаяся туча.

Это прощание Су Тунго [120] с матерью.

120

Су Тунго (Су У) — китайский посол, направленный к гуннам, которые насильно задержали его у себя и пытались заставить служить им; Су Тунго отказался, и гунны продержали его у себя девятнадцать лет.

Горы, гряда за грядой, и заставы в горах — Сколько их встретит скиталец на долгом пути?

Так воспета разлука женщин Юэ и У [121] со своими мужьями. А вот здесь — о братьях на горе Лушань:

На всех цветы кизила... Лишь меня Недостает в кругу родных людей.

А вот как расставались друзья в Вэйчэне:

Уйдешь на запад из заставы Ян — И друга не останется с тобой.

121

Юэ и У (I тысячелетие до н. э.) — китайские княжества, враждовавшие между собой; занимали части территории современных провинций Чжэцзянь, Фуцзянь, Гуандун.

Люди расставались часто, но ведь весточки друг о друге они получали! Был же день, когда мы с тобой встретились в первый раз, а теперь я уеду в столицу, выдержу экзамен лучше всех, и тогда мы вместе с тобой отсюда уедем. Не плачь! Все будет хорошо! Станешь проливать слезы — ослепнешь, охрипнешь, голова разболится. Вот возьми камень, каменный столб у могилы. Пройдут десятки тысяч лет, а он не обратится в прах. Или вот сухое дерево, что стоит за окном. Оно не увидит зеленых листьев, даже когда пройдет весенняя пора! А теперь про болезни. Если думать и дни и ночи, можно умереть от сердечного недуга. Хочешь снова меня увидеть, не тоскуй, все будет хорошо!

Чхунхян ничего не оставалось делать.

— Господин, выпейте напоследок хоть вина из моих рук! Вам в дороге нечего будет есть — возьмите с собой мою чашку с едой. Как остановитесь в подворье на ночлег, для вас поесть из нее — все равно что на меня взглянуть. Сандан, неси чашку и вино!

Чхунхян наполнила чашку вином и слезами и подала ему.

— Поедете в столицу, увидите по дороге зеленые деревья у реки — вспомните о моих страданиях. Как сказано в стихах:

Беспрерывно весенней порой Дождевые потоки хлестали, И у странника сердце в пути Разрывалось от острой печали.

Боюсь, вы устанете ехать верхом, можете заболеть. В поздний час попадете в густые заросли, вы уж постарайтесь до заката найти себе ночлег, а по утрам, под дождем или если иней выпадет, попозже отправляйтесь в путь. Нет при вас человека, который сдержал бы вашего резвого скакуна! Уж вы поберегите свое драгоценное здоровье. Пусть вам будет спокойно в дороге.

Идет дорога в столицу Цинь [122] Среди зеленых дерев, —

122

Цинь — древнее китайское княжество, располагавшееся на территории современных провинций Ганьсу и Шэньси.

так говорится в стихах. Лишь написанное слово даст весточку о вас, чаще пишите мне письма.

— Не бойся, ты обо мне узнаешь, — ответил ей юноша. — Даже Сиванму с нефритового озера послала пару синих птиц, чтобы встретить чжоуского Му-вана [123] . С далекой дороги, даже из-за нескольких тысяч ли, передавали вести. Или, например, Чжун-ланцзян [124] при ханьском У-ди, нашел же государь в парке Шанлинь его письмо на шелке! Правда, у нас нет ни белых гусей, ни синих птиц, но неужто в Намвоне не найдется посыльного? Не грусти! Все будет хорошо! — С этими словами он вскочил на коня и распрощался.

123

Чжоуский Му-ван (1001—946 гг. до н. э.) — император династии Чжоу.

124

Чжун-ланцзян (Су Тунго) — см. примеч. 120; будучи задержан гуннами, по преданию послал императору письмо, привязав его к лапке гуся.

У Чхунхян оборвалось сердце.

— Барич наш все говорил: «Уезжаю, уезжаю». Я думала, что это неправда, но он уж и на коня вскочил и поворачивает. И впрямь уезжает!

Она крикнула конюху:

— Я не могу выйти за ворота, придержи коня хоть на миг! Мне нужно кое-что сказать баричу!

Чхунхян подбежала к Моннёну.

— Барич, вы уезжаете, а когда же возвратитесь? Целый год не будет от вас вестей. Провожу я вас, и навсегда все кончится. Вспомните, Бо И и Шу Ци [125] , которые жили среди зеленых бамбуков и сосен, были самыми верными подданными в древности.

125

Бо И и Шу Ци (XII в. до н. э.) — сыновья князя удела Гучжу; после смерти отца оба отказались от трона и ушли служить к князю У-вану; когда У-ван покорил их родное княжество, не захотели служить ему, ушли в горы, питались травами, умерли от голода; в литературе олицетворяют братскую любовь и преданность своей родине.