Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв.

А как глубоки тени и ароматны травы в день Тано. Красавицы в зеленых платьях и красных юбках качаются на качелях. А это так напоминает происходившее у башни Кванхаллу!

Мне, обитателю прекрасных гор и рек, доставляет самое огромное блаженство любоваться этими несравненными красавицами.

Черепаха рассмеялась:

— Вот смешно! Ха-ха! Ваши речи — пустая похвальба. Кто станет слушать эту болтовню! В вашей жизни вас подстерегает восемь неприятностей. Слушайте-ка лучше обоими ушами!

В лютые морозы средь зимы землю запорошит белым снегом. Крутые пики и утесы покроются льдом, а множество ущелий тоже заполнятся снегом. Где вы будете бегать? Это первое.

Ветер северный нагонит стужу, по каменным расщелинам тогда уж не ищите, чем поживиться. Дрожать вам, облизывая нос! Тут поневоле запоешь о злосчастной судьбе. И это второе!

Но вот весенний ветер принес тепло. Травки или цветочков вы только что поели и возвращаетесь обратно в горы. Как вдруг орел, поджав когти, кидается стрелой. Глаза его горят. Вы заметались, маленький такой, забились в щель под камень, и демоны мерещатся вам. И это третье!

Летом же, в самый зной, в горах и долинах вдруг вспыхнет пожар и вскипит вода в реках. Из вас вытапливается сало, и каждая шерстинка опалена. Высунув язык, дышите часто-часто и что есть духу мчитесь к роднику. Незавидно же вы выглядите! И это четвертое!

А потом покраснели клены и пышно расцвели хризантемы. Вы только что насытились плодами и ищете укромный уголок. Но вас подстерегает охотник с соколом. Уже загонщики и охотничьи собаки, учуяв вас, мчатся по следу. Вы летите стремглав, и вас от страха прошибает холодный пот. Это пятое!

Допустим, вам посчастливилось унести ноги, избежать погибели. Но меткие стрелки-охотники, укрывшись в засаде и зарядив ружья, целят вам в самое сердце. А вы поджали хвостик, чуть живой от страха, бежите что есть мочи, смотрите, куда бы скрыться. Это шестое!

Совсем изнемогший, вы прибегаете в лесную чащу, а вам навстречу полосатый тигр-великан шествует, грозя бородой из железных нитей. Рев его подобен грому, башка с горой сравнится, спина — что полумесяц, а шерсть горит огнем. Мечом-хвостом размахивая, зверь разевает кроваво-красную пасть, обнажая острые клыки. Словно летящая молния, сверкает всюду его тело. Он рыщет по горам и ущельям, все сокрушая на пути, — с грохотом катятся камни, с треском валятся деревья. Он величав и грозен. Настоящий владыка гор! Вдруг вспыхивает в нем отвага, глаза-факелы мечут искры, он выпускает когти на передних лапах, острые, как зубья пилы. Тигр вздохнет разок — деревья закачаются, а зарычит погромче — горы так и заходят ходуном. Небо темнеет, а душа уходит в пятки. Это семь!

Едва избежав смерти, вы устремляетесь на равнины. Но там мальчишки-дровосеки и мальчишки-пастухи, отчаянно вопя, бросаются на вас с палками. У вас захватывает дух, в глотке пересыхает, а вы мчитесь куда глаза глядят. Это восемь!

А если вы так маетесь, придет ли охота природой любоваться, найдется ли досуг лакомиться травами на священных горах и купаться в озере Дунтинху?! Но, кроме перечисленных, как я догадываюсь, есть и другие неприятности. Не стоит говорить того, что противно слушать!

Заяц выслушал все до конца, возразить ему было нечего, и он сказал:

— Уж не превосходите ли вы красноречием Су Циня и Чжан И, что так складно говорите? Уж не прозорливы ли вы, как Шао Юн, что все угадываете наперед? Нечего разглагольствовать о горестях других: у слушающего вас свой взгляд на вещи. Великий мудрец древности Конфуций терпел лишения на границе княжеств Чэнь и Цай, а чуский правитель, выдающийся герой Поднебесной, бросился в озеро. Зло и благо дарует Небо, бедность или блестящую карьеру — судьба. Здесь не поможешь силой или мудростью, и, стало быть, об этом говорить — мало толку. Рассказали бы лучше о подводном царстве. Я бы с удовольствием послушал.

Черепаха прочистила горло и заговорила:

— Внемлите тому, что расскажу вам о подводном дворце. Там, где сгустились пятицветные облака, высятся, вонзаясь в небо, отделанные жемчугом и драгоценными каменьями чертоги. Из белой яшмы высечены ступени, из янтаря — основания колонн, сами колонны сделаны из коралла. У дворца — черепаховая балюстрада, а кровля — из золотой черепицы. В застекленных окнах и на украшенных хрусталем шторах отражается свет фонарей — жемчужин, светящихся ночью. Палаты украшены семью драгоценностями. Сияние заслоняет дневной свет. С небес не сходят счастливые знамения. Каждый день — пиры, и на пирах — стихи и музыка. Красавицы, похожие на лотосы, парами кружатся в танце. Когда вина — виноградное, «яшмовая роса» и «пьянящее сто дней» — нам наливают до краев в чаши «баклан» и «попугай», а на янтарных блюдах, на столах из хрусталя лежат травы, дарующие бессмертие, душа радуется, и ты блаженствуешь. Любуемся чудесными видами — полумесяцем над горами Эмэй, рекой под Красной стеной, горами Пэнлай, Фанчжан, Инчжоу. А когда возвращаемся — по рекам Цайшицзян и Сяосян, по озерам Дунтинху и Пэнлицзэ мы катаемся на лодках. Над рекою падает белый иней, и цвет воды сливается с цветом неба. «Вечерняя заря опускается вместе с фламинго. Осенние воды и бескрайние небеса — одного цвета». «Царства У и Чу разделяются озером Дунтинху: одно — на восток от него, другое — на юг. Светлое и темное начала, цянь и кунь, отражаются в нем днем и ночью». На ровный песок садится гусь, и белые чайки собираются спать. И тут грустные звуки свирели перекликаются с голосом рыбака. Танцует водяной дракон, затаившийся в глубоком омуте. Вдова на одинокой лодке льет слезы. Луна ясна, редеют звезды, к югу летят вороны и сороки. И нагоняют грусть звуки флейт Эхуан и Нюйин — жен императора Шуня. А «мелодия «Цветок в женских покоях», которую поют торговки за рекой, вселяет в душу надежду». Вот «монастырь в горах Ханьшань, где тихие звуки колокола раздаются в ночи». «Ветерок доносит отчетливый звук деревянной колотушки». Значит, близко деревня. Вот рыбаки на чуских реках напевают «айнай». «На золотых прудах и яшмовых запрудах девочки выкапывают корни лотоса и тоже напевают». Ну это ль не восторг? Право, чудо света и есть морской дворец!

— Вы в самом деле счастливое создание, — в раздумье проговорил заяц. — А я, неудачник, привязался к этим горам и лесам, живу отшельником. Напрасно я пренебрегал чужими реками и озерами.

— Вам как другу предложила бы я кое-что, — сказала тут черепаха. — А вы уж соглашайтесь без раздумий. Ведь говорили древние: «В царство, где опасно, не ходи; в царстве, где смуты, не живи». Зачем жить в таком превратном мире? Наша встреча не простая случайность. Вам бы лучше расстаться с пылью и ветром мирской суеты и отправиться со мной в морской дворец. Вы будете наслаждаться жизнью в краю небожителей, каждый день вы будете лакомиться персиками из садов богини Сиванму, травой бессмертия, вином, «пьянящим сто дней», чудотворной росой. В дворцовых чертогах будет с вами дружить ушаньская фея. Вы будете играть на пятиструнном цине Шуня, на яшмовой свирели царевича Цяо, напевать «Песнь о Янане» и «Весенний сон», пировать в Юэянской башне или в Беседке Тэн-вана, слагать стихи в Башне Бронзового Воробья, пить вино в Палате феникса, — словом, насладитесь блаженными временами. Разве тогда вспомнятся вам земные радости и горести хотя бы во сне?

Зайцу показалось все это подозрительным, и он покачал головой.

— Речи ваши приятны, но вдруг в них таится опасность? Недаром говорят: «Убежишь от косули — встретишь тигра», «От судьбы не уйти, как не выскочить мыши, попавшей в кувшин». С какой же стати живущему на суше идти в морской дворец? Ведь в морском дворце меня ждет гораздо больше трудностей, чем на земле. Во-первых, я не смогу дышать. А как же не дышать живому существу? К тому же, хоть ноги мои и пригожи, плавать я не умею. Как же опущусь я в морскую глубину там, где синие волны без края? Пусть, соблазнившись благами других, не предначертанными мне судьбой, я расстанусь с этим миром и последую за вами. Сразу же во все семь отверстий на голове попадет вода, и я умру. Если мое тело найдет себе могилу во чреве рыб, моя душа станет бездомным голодным духом. Моими друзьями будут рыбы и раки, и я составлю пару Цюй Юаню. А если все так случится, никто из моих родственников и потомков не сможет разыскать меня. Как ни ломай голову, а девять из десяти за то, что это опасная затея. Конечно, всякий знает, что, когда варят меджу [345] , их надо посолить. Однако быть безмерно доверчивым не годится. Не прельщайте же меня попусту!

345

Меджу — растертые соевые бобы, идущие на приготовление соевого соуса.

Черепаха рассмеялась:

— Ну и тупы же вы! Если знаете одно, то о другом уж не догадаться! В старину говорили: «И на вязанке камыша можно переправиться через реку». Поэтому Юй Шаньвэн [346] , уроженец Чаочжоу, отправился в морской дворец Гуянмяогун и написал стихи, которые украсили дворцовые колонны. Ли Во, захотев поймать в воде луну, вознесся на ките в небо. Учитель Сюаньцзан [347] , переправившись через реку Чжанъехэ, что за три тысячи ли отсюда, привез Трипитаку [348] . Подданный ханьского государя Чжан Цянь [349] , поднявшись на плоту вверх по Серебряной реке, привез ткацкий челнок. Ананда [350] , путешествуя в Западном крае, плыл на лотосовом листе по синим бесконечным водам. И если его жизнью распоряжалось Небо, можно ли говорить и о том, что смерть его была бессмысленной?! Если рожден героем, зачем вести себя подобно слабому? Ведь благородный человек не увлечет другого в опасное место. Как же я могу послать вас на гибель? Конфуций говорил: «Благородный муж и в обмане следует правилам», а также: «В царстве, где смуты, не живи». Как же я с моими манерами, плоть от плоти своих родителей, беспричинно стану вам лгать? Да предложи мне тысячу золотых и титул хоу или положи на вареный рис еще и рисовый хлебец, я и то не соглашусь на это. Какой мне смысл? Зачем кривить душой и завлекать друга в опасные места?!

346

Юй Шаньвэн — персонаж новеллы Цюй Ю (1341—1427) из сборника «Новые рассказы у догорающей лампы».

347

Сюаньцзан (596—664) — известный деятель китайского буддизма, побывавший в Индии; привез сутры, многие из которых перевел на китайский язык и комментировал.

348

Трипитака («Три хранилища») — общее название буддийского канона, состоящего из трех разделов: сутры (жизнь и учение Будды), винайи (устав, данный Буддой), шастры (толкования учения Будды).

349

Чжан Цянь (II в. до н. э.) — государственный деятель; по преданию привез в Китай первый ткацкий станок, полученный им у небесной Ткачихи.

350

Ананда — один из первых учеников Будды, его племянник и любимец.

И черепаха продолжала:

— Вот смотрю я на вас. Шерстка золотая мерцает и колышется. А как известно, золото рождает воду [351] и с водою уживается. Чего ж тут беспокоиться? Шея вытянута — значит, край родной знаете и в чужих краях не прочь пожить. Острый подбородок, если его поднять, все пойдет вразрез со здравым смыслом, и каждое дело станет трудным. Опусти его — все пойдет в согласии со здравым смыслом, и любое дело примет счастливый оборот. Пара ушей бела и чиста — чужие речи хорошо слышит, богатство и знатность дарует. Прекрасное междубровье говорит за то, что достигнете Врат дракона [352] и прославите свое имя. Голос ваш чудесен. За всю жизнь вам не случится совершить ни одного опрометчивого поступка. Ваш облик в каждой черточке — само совершенство! Во все дни вас ждут почести и слава, счастье и богатство. У вас будут такие наслаждения, какие доставляла Ян-гуйфэй танскому Мин-хуану и чаша для собирания росы — ханьскому У-ди. Ваша судьба — судьба Го Цзыи, отца ста сыновей и деда тысячи внуков. Богаты вы будете, как Ши Чун. Из музыкальных наслаждений вас ждут песнь уского правителя «Дайхуан», песнь сунского государя «Фэнняо» и звуки яшмовой свирели Чжан Цзыфана. И тогда под звуки цитры Сыма Сянжу сама Чжо Вэньцзюнь переберется к вам через забор [353] . А если говорить о способах обмана, то в искусстве красноречия вы не уступите ни Су Циню, ни Чжан И, старавшимся один объединить, а другой — разъединить шесть царств. В уменье же мыслить по-государственному Чжугэ Лян с его планом восьми расположений вас не превзойдет. Такие твердость воли, внешний облик, стратегические таланты не виданы прямо-таки с древности.

351

Золото рождает воду... — По китайской натурфилософии пять первоэлементов, взаимодействуя, порождают все многообразие вещей.

352

Врата дракона. — По преданию, если рыбе удавалось подняться через пороги в верховьях реки Хуанхэ до Драконовых ворот, то она превращалась в дракона; выражение «подняться к Драконовым воротам» стало в литературе образным, означающим выдержать экзамен, сделать карьеру, прославиться.

353

Перебраться через забор... — Образное выражение, означающее прийти на любовное свидание.