Верная Рука

Сколько было за столом народу, столько рук, держащих бокалы, разом протянулось в его сторону, но он жестом остановил их и сказал:

— Значит, мое имя вам знакомо? Да, я тот самый человек из Колорадо, и вы сейчас услышите мой рассказ.

Он устроился поудобнее и начал:

— Вообще-то мой дом в Кентукки, но, когда я был еще малышом, едва способным держать в руках ружье, мы перебрались на юг, в Арканзас, чтобы поглядеть, действительно ли тамошние земли так хороши, как о них рассказывали. Под словом «мы» я имею в виду своих родителей и нашего соседа Фреда Хаммера с обеими его дочками — Мэри и Бетти. Хаммер был немец и всего лишь за несколько лет до этого перебрался в Америку из Германии. И пусть меня вымажут дегтем и обваляют в перьях, если в целых Штатах можно было сыскать девушек краше и добрее этих двух юных леди. Мы вместе росли и всячески старались угодить друг другу. И вот в один прекрасный день я, поразмыслив, понял, что Мэри создана не для чего иного, кроме как быть моей женой. Вы, конечно, думаете, что я тут же раструбил об этом на весь свет… и правильно делаете, так оно и было, ведь и Мэри думала обо мне не иначе, как о своем будущем муже. Родители, естественно, были согласны, и уже начались приготовления к свадьбе и хлопоты по приведению в порядок наших общих дел.

Вот это, скажу я вам, была жизнь — как в раю. И каждому из вас, господа, я пожелал бы такую же — только чтобы эти счастливые дни оказались для вас не такими скоротечными, как для меня.

Как-то раз я отправился в лес, чтобы выбрать и отметить подходящие стволы для постройки ограды. И вижу, как сквозь чащу едет верхом человек и останавливает своего жеребца рядом со мной.

— Привет, парень! — говорит он мне. — Есть тут поблизости какое-нибудь ранчо?

— И даже целых два, где каждый с удовольствием найдет себе пристанище, — отвечаю я.

— А где находится ближайшее?

— Пойдемте, я провожу вас!

— Спасибо, не нужно. Вы, я вижу, заняты работой, а я, зная направление, уж как-нибудь не заблужусь.

— Я уже закончил. Пойдемте!

Незнакомец и сам был еще молод — пожалуй, всего лишь года на два или три старше меня. Одет он был в новенький охотничий костюм из оленьей кожи и прекрасно вооружен, а конь его был так бодр и свеж, словно его только что вывели из стойла — в общем, сразу было видно, что им обоим в последнее время не пришлось особенно напрягаться, иначе они не выглядели бы так свежо. Обычай гостеприимства не позволял мне интересоваться его именем и разными другими подробностями, так что я молча шагал рядом с его конем, пока, наконец, он сам не заговорил:

— А далеко от вас до ближайшего соседа, парень?

— Вон туда, в сторону гор, — пять, а через реку — восемь миль.

— А вы давно живете в этих местах?

— Не то чтобы очень — как раз недавно закончили строить дом.

— А как ваше имя, парень?

Меня коробило от его обращения. И что он пристал ко мне с этим «парнем» — будто я ему мальчишка, которого можно снисходительно похлопать по плечу! Я постарался быть предельно кратким:

— Кронер.

— Кронер? Прекрасно! А меня зовут Уильям Джонс, и сам я с севера, из Канады. А кто владелец второго ранчо, о котором вы говорили?

— Он немец, а зовут его Фред Хаммер.

— А сыновья у него есть, парень?

— Две дочки.

— Хорошенькие?

— Не знаю, парень. Взгляните на них сами!

Его явно рассердило, что я тоже назвал его «парнем». Он замолчал и не произнес больше ни слова до самых ворот нашего дома.

— Кого это ты привел, Тим? — спрашивает меня отец, который кормил во дворе индюшек.

— Не знаю точно, кто он такой, но зовут его Уильям Джонс и он из Канады.

— Добро пожаловать, сэр! Слезайте с коня и заходите в дом!

Отец подал ему руку и провел в дом, поручив мне заботу о животном. Я отвел коня, вошел в дом и увидел вот что: незнакомец совершенно бесцеремонно потрепал Мэри за щеку и при этом еще сказал:

— Черт возьми, до чего же вы прелестны, мисс!

Мэри покраснела, но тут же нашлась:

— Вы, наверное, выпили лишнего, сэр?

— Вот уж нет, мисс, — в прерия виски не подают.

Он захотел обнять ее, но она с такой силой оттолкнула его от себя, что он отшатнулся назад и чуть не опрокинул стул.

— Ого! А вы — отчаянная бабенка! Ну ничего, в другой раз будете посговорчивее!

Тут уж я не стерпел, подошел к нему и поднес к самому его носу свой кулак.

— Эта мисс — моя невеста, и кто прикоснется к ней без моего разрешения, рискует убраться отсюда с продырявленной шкурой! Законы гостеприимства для нас святы, а кто ими злоупотребляет, с тем обращаются соответствующим образом. Вот так-то, парень!

— Черт побери, да вы прямо оратор, мой мальчик! Так, значит, у вас уже есть невеста? Что ж, тогда я уступаю!

Он повесил ружье на стену, уселся поудобнее и вообще вел себя как дома. И мне, и моему отцу этот человек сразу же не понравился, да и мать была с ним не слишком обходительна. Но это его, похоже, ничуть не смущало; у него был такой вид, как будто ничего и не произошло, а когда под вечер к нам заглянул на часок наш сосед Фред Хаммер с дочкой Бетти, Джонс принялся развлекать всю компанию рассказами о приключениях, которые ему якобы довелось пережить во время скитаний по прерии.

Ставлю десять связок бобровых шкурок против облезлого кролика, что этот человек и одной ногой не ступал в прерию — уж слишком чистеньким он выглядел. Мы ему так и намекнули. И тогда он, чтобы как-то выбраться из неловкого положения, полез в карман и вынул колоду игральных карт.

— А вы в карты любите играть, господа? — спросил он нас.

— Да так, играем иногда, — ответил ему отец. — Наш сосед Фред родом из Германии, и там есть замечательная игра, которая называется «скат». Он и нас ей научил, так что мы иногда вечерами поигрываем, если больше нечем заняться.

— А вы не слыхали об игре, которую в Старом Свете зовут «листик тмина», мистер Хаммер? — спросил Джонс.

— Нет, что-то не припомню.

— Здесь ее называют «три карты», и, клянусь, это самая замечательная игра из всех, какие только существуют на свете. Я, правда, и сам играл в нее всего лишь один раз, но, если хотите, могу вам ее показать.

И действительно, игра всем нам понравилась, и очень скоро мы настолько увлеклись ею, что даже женщины отважились поставить на кон по нескольку центов. Казалось, что Джонс и вправду не очень-то разбирается в игре: мы почти все время выигрывали, и уже довольно скоро ему пришлось ставить на кон кусочки самородного золота, которого он имел при себе достаточно много. Мы совсем осмелели и начали повышать ставки, но тут неожиданно удача от нас отвернулась, и мы постепенно не только лишились всего выигрыша, но были вынуждены расплачиваться уже собственными деньгами. Редкие же выигрыши только раззадоривали нас. Женщины давно уже вышли из игры, да и я в конце концов тоже остановился. Отец же с Фредом Хаммером хотели непременно отыграться. Несмотря на мои предостережения и просьбы женщин, они все увеличивали ставки, и игра стала приобретать все более рискованный характер.

И тут я вдруг заметил одну странную манипуляцию со стороны Джонса; в ту же секунду я схватил его за левую руку и вытащил у него из рукава лишнюю карту — этот мерзавец оказался шулером, игравшим четырьмя картами! Джонс вскочил с места.

— Какого дьявола, парень? — гневно воскликнул он. — Какое вам дело до моих карт?

— Точно такое же, как вам — до наших денег, сэр! — ответил отец и быстро придвинул к себе весь выигрыш, лежавший перед Джонсом на столе.

— Отдайте доллары! Они — мои, и кто на них покушается, тот — вор!