Вернись домой

– Я не дурочка, – обиделась золотая драконица. – Что ты задумала?

– Вот скажи мне, Элизия, – решила я пойти ва-банк. – Ты же детей хочешь?

Драконица потеряла свой блеск, словно и не наносила на кожу множество косметики и золотой пудры.

– Очень, – тихо ответила она.

– А девочку родить хочешь? – заговорщицки подмигнула я ей.

– Что ты имеешь в виду? – совсем осипла подруга.

– То и имею, что говорю, – усмехнулась я. – Только вопрос я поставила неверно: на что ты готова пойти ради того, чтобы родить ребенка?

– На все что угодно, – сейчас на меня смотрела не просто женщина, смотрел дракон, своими зеркалами глаз, не моргая.

– Пообещай, что будешь держать язык за зубами, – для видимости припугнула ее. Конечно, уже скоро все и так все узнают, но Фарго просил быть полегче с Элизией, все же она не последний дракон в его жизни.

– Обещаю, могу дать клятву на крови, – она уже даже отрастила коготь, чтобы занести его над своею ладонью. Но я ее остановила.

– Я верю тебе, – драконица немного успокоилась, но глаза все равно продолжали лихорадочно блестеть.

– Я думаю, ты уже успела увидеть, что у меня, кроме моих истинных мужей, никого больше нет.

Она кивнула, сосредоточенно вслушиваясь в мои слова.

– Так вот, я знаю, что семья — это не уйма слуг и наложников на выбор, а именно любящие сердца, кому можешь открыться ты и кто откроется тебе. Ты любишь своих истинных?

Мне было важно это услышать, потому что я не знала, насколько остро местные женщины отреагируют на мое мнение о том, что все эти толпы не нужны одной женщине. Я до сих пор считаю, что можно быть счастливой и с одним. Я пошла иным путем и постаралась полюбить всех своих истинных, а смогут ли так же поступить эти женщины?

– Женщины устроены немного иначе, – стала оправдываться она. – Я, конечно, больше чувствую своих истинных, чем других мужчин. Но все равно зависимость есть только у них, это они не могут без своей пары, а не мы.

Мне стало грустно, ведь слова Элизии – это слова всех женщин этого мира. Они действительно не понимают, что значит любить.

– Ты кого-нибудь любила в своей жизни? – опять простой вопрос – но не для драконицы.

– Я не совсем понимаю, зачем все это. Мы те, кто мы есть, и для нас большую роль играют потребности.

– Элизия, – я уже допила свой чай и, нахмурившись, смотрела на драконицу, которая сейчас съежилась, не зная, куда ей деться. – Я знаю, что Богиня давно уже вас простила. А в том, что у вас не рождаются девочки, виноваты вы сами, из-за вот таких суждений и своих поступков.

– Откуда ты это знаешь?

– Я встречалась с Богиней, – не стала я скрывать. Богиня же не просила наши разговоры держать в тайне. – Она мне это сказала. И я пообещала помочь этому миру, ее миру, который она любит всем сердцем.

Из ее золотых глубин скатилась слеза, одинокая, но предательская.

– Я столько лет взывала к ней, просила подарить мне ребенка, она знала, как все исправить, но никогда даже во снах не приходила ко мне, чтобы объяснить, указать путь.

– Элизия, – я подсела к ней ближе и положила свою руку на ее. – Она помогала вам, хоть вы этого и не чувствовали. Но вы слишком сильно запутались, завязли в своих суждениях. Нельзя говорить, что любовь не нужна, только она может помочь этому миру.

– Как?

Я рассказала ей о новом городе, о том, что скоро все женщины лишатся своих гаремов и слуг, а также неистинных мужей. Что порядки и законы будут меняться. И что отныне для всего мира семья будет состоять только из истинных и никак иначе, другой вариант будет караться законом.

Сперва Элизия сидела с разинутым ртом, неверяще смотря на меня, а потом понемногу на ее лицо стали возвращаться краски.

– Я думаю, Элизия, когда ты откроешь свое сердце своим истинным, ты сможешь получить от Богини свой дар – ребенка.

– Могу я вам помочь? – она не смотрела мне в глаза, сама была шокирована своими словами, но продолжала говорить. – Я готова отпустить всех своих наложников со слугами в новый город. Я тоже, как и Милиса, хочу стать первой в соблюдении новых законов.

Мы с мужьями решили, что распространять информацию о поступке Милисы мы будем немного иным способом – объявив ее первой желающей соблюсти новые законы. Так что желание помогать я восприняла с энтузиазмом, все же от лишней головы отказываться глупо, тем более что это голова – одна из тех, ради кого и были перестроены старые законы.

Уже через пару месяцев мы все, вымотавшиеся, но довольные, сидели за ужином и праздновали введение новых законов в краях. Элизия, как и пообещала, в тот же день отослала всех своих мужчин в новый город, а своих истинных позвала к себе в замок Ларионии. У нее их оказалось шестеро – четверо драконов и двое барсов. Они включились тоже в работу и наравне с помощниками глав краев корпели, разрабатывая новые законы и программы по изменению мира.

И вот сегодня мы все вместе сидели за столом со всеми помощниками, главнокомандующими, семьей Элизии – она теперь только так себя и своих мужчин называла – и пили вино. Причем меня мутило от него, и я, отпив один глоток после тоста за новый мир, принялась пить воду.

Мы все переживали, потому как именно в эту ночь каждый узнает о новом мире. И уже с завтрашнего дня все свободные мужчины или же примутся переезжать в новый город, или же их женщина будет насильственно сослана на окраины краев со своими истинными, как это было с Милисой, взяв с собой только то, что сможет унести в руках.

Закон был един для всего мира. Со слугами дела теперь обстояли совершенно иначе, теперь если женщина или ее истинные хотят кого-то нанять, то с ними заключается стандартный для всего мира договор о найме, в котором четко оговариваются условия работы и оплаты. Мужчины теперь не будут работать за еду, лишь бы жить в доме, каждый теперь волен выбирать свой путь в новом городе. Со всеми слугами в родовых замках уже заключили договоры, а желающих строить новую жизнь отпустили в новый город.

– Давайте, что ли, название городу дадим, – нарушил молчание за столом Риар. – А то как-то устал я воспринимать наше общее детище всего лишь городом, все же было бы правильнее дать ему имя.

Какое-то время все спорили, предлагая самые невероятные названия, но потом от Фарго прозвучало:

– Феникс.

И все замолчали, обдумывая новое название.

– А почему бы и нет? – улыбнулся мне Алан. – Идея была нашего любимого феникса, так почему же не назвать первый город в честь его создателя?