Вернись, вернись, моя любовь...

– Ты идешь, муженек?
– ехидно спросила я.

Засмеявшись, Мишка догнал меня и, притянув к себе, поцеловал.

– Значит, не убьёшь?

– Не-а, вдовой становиться не хочу, а вот на счет мсти, подумаю. Кстати, это и есть сюрприз?

– Нет, - счастливо улыбнулся Мишутка. Боже, как я люблю, когда он так улыбается.
– Сюрприз будет через несколько неделек, хотя подожди.

Закопошившись в карманах, Мишка извлек две маленькие бархатные коробочки. Открыв одну, он одел мне обручальное кольцо с брильянтом, а себе обручальное в виде печатки, без камней.

– На обратной стороне сделана гравировка.

– Какая?

– На твоем кольце написано: " ' ", - сказал так, что я решила у него язык сейчас свернется в трубочку.

– А что это значит?
– спросила я.

– Люблю больше жизни, - ласково улыбнулся Миша, и тут же надел на другой палец колечко с рубином.
– А это с опозданием, но так как ты упорно не принимала мое предложение, пришлось его пока держать у себя.

Улыбнувшись, я сняла обручалку и посмотрела на надпись.

– А какой это язык?

– Греческий.

– Ты и его знаешь?
– изумилась я.

– Ну, просто изучал после универа уже, нравится он мне.

– Мишутка, да ты у меня романтик, - засмеялась я, прижимаясь к большому и теплому мишке.

– Только для тебя, солнце, - чмокнул он меня в нос.
– Ну что? Пошли?

Кивнув, я улыбнулась, и мы пошли ставить мои подписи, где их не смогли поставить за меня.

Глава девятнадцать.

Диана.

Уложив Дашку, я пошла на кухню. В новом доме мне нравилось. Дима, как и обещал, делал вид, что той ночи между нами не было, а я поддерживала его в этом. Правда, в душе мне было плохо. Я так хотела, чтобы мы были вместе. Каждый день для меня пытка быть рядом с Димой, а сегодня он мне сказал, что с завтрашнего дня в отпуске. Как мне держаться в рамках видя его каждый день круглосуточно?

Мне до зубного скрежета хотелось плюнуть на свою гордость и поверить ему, но как же было страшно.

– Даша спит?

Тихий голос в полутемной комнате заставил меня вздрогнуть.

– Прости, не хотел пугать, - извинился Дима.

– Ничего. Миша с Вестой не звонили?

Вчера ребята улетели в Грецию. Мишка сделал Весте свадебный подарок. Когда я узнала о том, что лучший друг расписался и ничего мне не сказал, дулась несколько дней, но потом простила его. Я понимаю, почему он так поступил, да и, в конце концов, это их с Вестой личное дело. Расписаться тихо или с грандиозным гуляньем.

– Звонила Веста несколько минут назад, она в восторге.

– Думаю Мишка тоже. Ему эта страна очень нравится, - улыбнулась я, вспоминая, как друг всегда любил рассказывать о Греции и о ее легендах.
– Он очень хороший экскурсовод.

– Да, Веста говорила.

Разговор не клеился. Я налила себе чай, и решила пойти посидеть в крытом зимнем саду.

– Можно с тобой?

Я удивленно обернулась к Диме.

– В смысле?

– Ну ты же идешь в сад?
– я кивнула.
– Можно с тобой?

Пожав плечами, я пошла, услышав, как встал Дима.

В саду было хорошо, тепло, вокруг зелень. Сев в плетеное кресло и поставив кружку с чаем на столик, я прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной.

– Диан?

– Что.

Тишина и тихий ответ: ничего.

Открыла глаза, внимательно посмотрев на Диму. Его взгляд блуждал по растениям, а губы были искривлены в горькую усмешку.

– Наверно у нас и, правда, ничего не получиться, - тихо сказал он.
– Ты не сможешь меня простить, ведь я скотина. Я вас бросил, и теперь никакие мои слова ничего не изменят. Знаешь только, о чем я жалею? Что ты никогда больше не посмотришь на меня своими живыми и счастливыми глазами. Может кто-то и сможет растопить в них лед, но не я. Я настоял на переезде в надежде, что ты, наконец, уберешь свою каменную стену по отношению ко мне, но я ошибся.... Хотя я ошибаюсь всегда. Когда я мог получить счастье, сам же его и выкинул за порог дома. Прости, малышка.

Я хотела сказать хоть что-нибудь, но в горле стояли слезы. Ему плохо, сильно плохо, я только сейчас это увидела. Плохо настолько, что он даже не смотрит на меня, говоря эти слова, а Дима всегда смотрел в глаза собеседнику. Зеленые глаза подозрительно блестели, но голос оставался твердым.

– Дом остается на твоем имени. Скажи утром Дашке, что я приеду через пару месяцев. Надеюсь, ты дашь мне возможность забрать Дашу к себе на пару недель?

– Ты уезжаешь?
– мой голос дрожал.

– Да, малышка, жить или видеть тебя и при этом не иметь права коснуться, я все-таки не робот, и мне тоже больно. Многие говорят, что мужчины не плачут, да, мы не плачем глазами, но плачем душой. В общем, прости меня за все, если сможешь, конечно. Мой самолет назначен на завтра, но я уеду сейчас, чтобы Дашку не дергать и самому не корчиться от ... неважно.

Я молча смотрела в одну точку, пока за Димкой не закрылась дверь. Господи, какая же я дура!!!

Словно во сне я встала и пошла в дом. Димы уже не было. Зайдя в его спальню, где до сих пор сохранился запах одеколона, повалилась на кровать, обнимая его подушку. Слез не было, я плакала без слез. Вспоминала, прокручивала в голове все, что произошло за это время. Пять лет назад мы оба во всем были виноваты. Кто знает, как бы сложилась наша судьба, скажи я ему тогда о том, что беременна. Вот только.... Гордость.

Засмеялась истерическим смехом. Гордая, блин!!!

Поспать у меня так и не получилось. До утра глаза не получилось даже закрыть, и в итоге, когда встала Дашка, я была уставшей и буквально никакой.

– Мам? А где папа?

– Даш, давай кушать, - устало попросила я.

– Маааам?

– Даш!

В доме раздался звонок. Психуя сама на себя за несдержанность с дочерью, я пошла открывать.

На пороге дома стояла мать Димы. Вероника Викторовна.

– Здравствуй, Диана.

– Здрасте, - обалдело выдала я.

– Я могу войти?

– Маам?
– услышали мы Дашу.
– А это кто?

Я знала, что Вероника Викторовна не очень верит, что Даша Димина дочь, потому ожидала, что она скорчит презрительную маску и ничего не ответит, но женщина улыбнулась очень нежной улыбкой.

– Привет, малышка, я Вероника.

– Здласте. А вы к нам в гости плишли?

– Да. Мне нужно поговорить с твоей мамой, можно?