Верное решение

Тит остановил вездеход у самого края скалы, вылез из кабины и взглянул вниз. Под ним в лилианской ночи огнями прожекторов мерцал «Альбатрос». Морозная дымка едва заметным туманом плыла над равниной, обволакивая строительную площадку и рабочих. Их нашлемные фонарики складывались в причудливые созвездия, кружились вокруг разраставшегося котлована для будущего фундамента взлетно-посадочной площадки, выедаемого в мерзлом грунте экскаватором.

Не знаю, посмотрит ли это видео Лилия, и покажет ли она его Аврелию, но все равно скажу. В моей истории слишком много Я. Вот, где ошибка. Она однобока и никак не объясняет того, что происходило с тобой и нашим сыном. И что самое ужасное, я не знаю, что происходило. Но хотел бы узнать. Возможно, когда-нибудь ты согласишься мне рассказать. Возможно, тогда у нас будет достаточно знания, чтобы попробовать все исправить. И Аврелий, надеюсь, у тебя все ладится лучше, чем у твоего папашки…

А всем остальным зрителям я хочу сказать, даже если у вас в жизни все чертовски паршиво, это еще не значит, что нужно сложить руки и ждать конца. Наоборот, самое время сделать рывок. Всего три месяца назад я сидел на тротуаре без гроша в кармане и крыши над головой, а теперь посмотрите, где я, — он обвел рукой вид равнины. — Разве это похоже на конец света?

Вдруг Тит услышал, как камни у него под ногами зашевелились и инстинктивно отскочил назад, неловко покачнувшись (для новой ноги такое движение было непривычным). К его удаче сделал он это как нельзя вовремя, потому как, край скалы, не выдержав груза вездехода, сорвался с места и полетел вниз, увлекая за собой машину. Ударяясь об уступы колесами, она сделала в воздухе полный оборот, затем слилась с грохотавшими камнями в единое облако пыли, которое, прокатившись по крутому краю Стены Неприятностей, с характерным скрежетом остановилось у ее подножия.

Понял, зазнался. Больше не буду, — сказал Тит не на запись, а будто самой планете. Осторожно подступив к обрыву, он взглянул вниз. Туда, где приваленные камнями лежали останки зажигалки для пещерного человека. Затем громко рассмеялся. Это был не истерический смех человека, потерявшего только что приобретенный вездеход. Скорее, это был смех облегчения. Он наконец-то высказался, снял груз с плеч. И вездеход оказался вполне приемлемой платой.

Когда приступ смеха сошел на нет, с Титом связался экипаж «Альбатроса». Голос на том конце был встревоженным. И это не удивительно. Несколько особо зорких рабочих, заметивших обвал, разглядели в нем вездеход, после чего по стройплощадке молниеносно расползлись слухи о том, что единственный колонист Лилии больше не нуждается в услугах обогатительной фабрики. Тит успокоил всех, заверив, что в вездеходе кроме пары шестов с датчиками ничего не было, и попросил подкинуть его до лагеря.

Глава 11 Х-Холт

Пилота «Альбатроса» подрядили на короткую спасательную операцию. Он спустил Тита со Стены Неприятностей, воспользовавшись его же собственным челноком. Затем была предпринята вылазка к останкам вездехода, которые оказались совсем не останками. На удивление машина пережила падение довольно хорошо, учитывая обстоятельства. Пластиковый купол кабины совсем растрескался, а справа от него отвалился немалый кусок, так что об обогреве теперь не могло быть и речи, левое заднее шасси слегка задралось кверху, накренив всю машину назад. Из левого переднего колеса был выдран кусок, при этом само оно, благодаря полому устройству, продолжало сохранять форму, на корпусе, закрывавшем батареи красовалось несколько внушительных вмятин. Но в целом, вездеход выглядел гораздо лучше, чем ожидалось.

Смеха ради Тит забрался в кабину и включил питание. Два экрана управления не заработали, зато третий показал короткую приветственную заставку. Тит хмыкнул, попросил строителей, согласившихся помочь ему, отойти, и наклонил вперед ручку управления. Мотор в погнувшемся шасси издал странный пищащий звук и затих. Но, тем не менее, остальные моторы попытались сдвинуть машину с места. Строители, сориентировавшись, принялись раскидывать, мешавшие камни. Затем прицепили вездеход тросом к бульдозеру и вытянули на относительно ровную поверхность. После чего Тит предпринял вторую попытку заставить его двигаться самостоятельно. Много времени это не заняло. Ковыляя, словно раненое животное, вездеход покатился вперед.

— Вот так да… — Тит весело хлопнул в ладоши. Из-за перчаток скафандра звук получился глухим и невнятным. — Оно живое! Живое!

Он громко рассмеялся, подражая доктору Франкенштейну из старого кинофильма.

Вездеход удалось доставить к лагерю без происшествий. Несмотря на вышедший из строя один из двигателей и порванное колесо, он все еще был способен развивать приличную скорость и довольно сносно управлялся. Это удивляло Тита не меньше, чем тот факт, что машина пережила падение с такой высоты и не взорвалась, как это обычно показывали в кино. Пара строителей, которых тоже поразила подобная живучесть, даже пообещали помочь Титу с ремонтом. В свободное от работы время, конечно же. Тит от помощи не отказался. Он еще раз поблагодарил строителей за потраченное время, а когда они отъехали подальше, тут же взялся записывать видеоролик. На этот раз у него вышла самая настоящая реклама. Он ходил вокруг вездехода кругами, снимал под всевозможными углами повреждения, при этом во всех красках описывая падение. Тогда ему как-то в голову не пришло, что падение точно так же было зафиксировано на его глазной имплант (уж очень он свыкся с идеей голосом обозначать начало и конец записи), и что рекламирует он единичный продукт, который невозможно найти в продаже. Вездеход был сконструирован командой талантливых инженеров «Гуд Кол.» под чутким руководством Джека Донована, как универсальное вспомогательное средство передвижения для программы, в которой Тит участвовал в качестве тестового манекена. Это была первая машина для первого колониста-одиночки. И он ее разбил в первый же день. Вот, чем в сущности являлась эта реклама. По крайней мере, именно так ее воспринял толстяк Джек, когда увидел ролик.

— Это возмутительно, — буркнул он, обиженно надув щеки. В такие моменты Джек казался Холту ребенком по чистой случайности запертым в теле грузного мужчины. — У твоего бомжа нет никакого чувства уважения к чужому труду.

Джек не досмотрев поставил видео на паузу и откинулся на спинку стула. Тот жалобно скрипнул.

— Ну почему же? — Холт, стоял у стола и держал руки сцепленными за спиной. — Очень даже есть у него такое чувство. Он целый рекламный ролик снял про твой вездеход. Не поленился. Значит понравился. Разве нет? И никакой он не бомж. У него уже домик есть. Пока что маленький, но уже совсем, как настоящий. Вон, смотри, за контейнером, — он склонился над столом и перемотал видео немного вперед.

Джек сощурился, вглядываясь в экран.

— Напечатал, значит?..

— Напечатал, напечатал. А ты говорил, что не справится.

— Я и сейчас так говорю.

— Ты просто вредный вот и все. Признай, он справляется лучше, чем ты думал. Да?

— Он справляется, — Джек поджал губы. — Это все. Пока что. И я не вредный. Я реалист. Там слишком холодно и большое давление. Поддерживать колонию при таких условиях будет крайне тяжело. Неизвестно насколько сильно в долгосрочной перспективе на его организм повлияет дыхательная смесь. А гидропоника? Для нее понадобится строить прочный купол и…

— Ты не реалист, а нытик. У него есть платина и целеустремленность. Он справится.

— Тебе напомнить, как этот целеустремленный за две недели успел без ноги остаться?

— А тебе напомнить, как он получил новую и продолжил работать? Джек, твоя программа в надежных руках. Вот увидишь.

— Может быть и так, — Джек тяжело вздохнул. Его живот вздыбился и опал, как маленькая гора. — Только одних рук мало.

***

Еще какое-то время Холт провел с Джеком, просматривая присланные отделом аналитики записи Тита, с приложенными к ним графиками и пометками. Они обсудили коррективы, которые необходимо было ввести в порядок реализации программы в связи с поломкой вездехода, прояснили некоторые финансовые вопросы и тактику ведения переговоров с советом компании. Ведь как ни посмотри, а перспективы у программы легких колоний были, и приближалось время, когда эти перспективы нужно будет представить высокому руководству. Так сказать, вывести деятельность карманного отдела инноваций Холта из тени.

Пит покинул кабинет Донована около трех часов пополудни. И хотя мысли его были в основном заняты насущными проблемами, какая-то часть все же роилась вокруг фразы, которую Джек сказал мимолетом, не осознавая всей ее важности.

«Только одних рук мало», — она то и дело всплывала на передний план, медленно формируясь в нечто большее, чем просто слова. Она превращалась в идею. Пока еще рудиментарную, больше похожую на обрывок мысли, паззл на котором собраны только углы.

Размышляя над словами Джека Донована, Пит зашел в лифт, нажал на кнопку этажа парковки и за звуком громких мыслей с закрывающимися дверьми совсем прослушал тонкий звон колокольчика, означавший, что на его телефон пришло сообщение. Он понял это только проезжая мимо шестого этажа, когда телефон заботливо повторил оповещение. Пит достал его и быстро пробежался взглядом по сообщению. Его прислал Герри Стэмпс. Оно состояло из видеофайла без превью и фразы «Что с этим делать?».

Пит нажал на видео, увидел в развернувшемся на весь экран окне длительность в двадцать с лишним минут, понял, что сейчас смотреть это нет никакого смысла, и выключил, решив, что ознакомится уже дома. Тем более, Стэмпс прекрасно знал, что в случае чего-то серьезного может позвонить лично, и не позвонил. Написал. А значит, дело может подождать.

Выйдя из лифта на подземную парковку, Пит отыскал свой новый электровелосипед. В отличие от того, что он подарил Титу, этот был классической формы. Сегодня у Пита не было настроения на эксперименты. Закатав правую брючину, он отстегнул замок на цепи (в Нью-Йорке, всегда славившемся своими велосипедными ворами, нельзя было терять бдительность даже на подземной парковке собственной фирмы), и, петляя между этажами, выехал на оживленную улицу города, который никогда не спит. Конечно, с тех пор, как в центре запретили частные автомобили без автопилота, и благодаря компании по популяризации малого элетротранспорта, стало как-то поспокойнее, но все равно движение в Нью-Йорке не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило в соседних городах.