Верное сердце

– Да? – отозвался он чуть слышно.

– Думаю, будет лучше, если я дам жизнь нашему ребенку, лежа в удобной постели, – уголки ее губ раздвинулись в едва сдерживаемой улыбке, – а не здесь, на этой злополучной башне.

Так она ему посоветовала… и так оно и случилось.

Роды оказались не такими трудными, как это обычно бывает в подобных случаях, хотя Джиллиан тяжело дышала, тужилась, извергала ругательства и лепетала бессвязно, что этот ребенок скорее всего окажется последним, которого ей когда-нибудь придется носить. Гарет все время был рядом, подбадривая ее, вытирая пот с ее лица и держа за руки, когда схватки становились особенно болезненными. И именно он первым принял их новорожденную дочку в свои могучие объятия, после чего осторожно передал ее в нетерпеливо протянутые к нему руки жены. Джиллиан прижала маленький, жалобно попискивающий комочек к своему сердцу и прикоснулась губами к головке малютки. Волосы у девочки были темными как полночь – да и как могло быть иначе? – и Гарет увидел, как глаза ее заволокла влага, превращая их в два чистейших сапфира. Наблюдая за ней… за ними обеими, он вдруг почувствовал столь непривычный для себя комок в горле. Он понимал причину ее слез. Джиллиан так боялась, что этот день никогда не настанет, что она может не дожить до рождения их ребенка… и, Боже правый, он тоже так этого боялся!

Нс кто иной, как Робби, выбрал для новорожденной имя Мэдлин, и родители согласились с тем, что это имя подходит ей как нельзя лучше.

Третья неделя октября застала Джиллиан сидящей на скамье в главном зале с малышкой Мэдлин на руках. Была уже вторая половина дня, так что зал почти полностью опустел. Гарет вошел и опустился на скамью рядом с ней. Малышка заснула у груди матери, и он слегка прикоснулся губами к маленькой макушке. Джиллиан терпеливо ждала, ибо понимала, что муж собирался сообщить ей нечто очень важное.

Он взял ее руки в свои.

– Король Иоанн умер, – негромко произнес он. Губы Джиллиан приоткрылись.

– Как? Когда? – только и могла спросить она.

– Его поразила болезнь. Он со своим войском пытался перейти песчаные отмели возле Уоша, в том самом месте, где река впадает в море. Иоанн первым преодолел мелководье верхом на своем коне. Мне рассказывали, как он злобно требовал, чтобы остальная часть его кортежа последовала за ним, как море ревело и грохотало, когда воды прилива начали вливаться в реку. Стремительный поток обрушился на них, накрыв повозки, которые повсюду сопровождали Иоанна в его странствиях. – Губы Гарета сложились в мимолетную улыбку. – Он в ужасе наблюдал за тем, как повозки, в которых находились его бесценные сокровища – золото, драгоценные камни, даже королевская корона и скипетр, – уносило в море течением бурной реки. Все, что он ценил больше всего на свете, было навсегда для него потеряно.

Джиллиан покачала головой.

– Возможно, это было карой Божьей. Справедливой расплатой за его алчность. – Она могла жалеть его, однако никогда не станет его оплакивать. – Что случилось потом?

– Не сказав ни слова, король направил своего коня в Суайнсхед, в ближайший монастырь. Там у него открылась лихорадка. Он уже нс мог больше ехать верхом, однако торопился добраться до Ныоарка, резиденции епископа Линкольнского. – Он сделал паузу. – Некоторые утверждают, что он уже тогда находился па волосок от смерти. Другие говорят, будто он понял, что потерпел поражение и уже не сможет удержать королевство в повиновении. Так или иначе, ему уже никогда нс суждено было подняться с постели, там он и умер.

Она спокойно смотрела ему в лицо.

– И что теперь будет?

– Сын Иоанна, Генрих, отныне наш король.

– Но он еще совсем мальчик!

– Да. Король назначил Уильяма Маршалла опекуном своего сына. Полагаю, мятежные бароны предпочтут принять сторону Генриха и Маршалла, ибо он единственный человек в королевстве, обладающий достаточной силой и влиянием, чтобы дать отпор французам. Он оставался верным Иоанну в течение всего царствования, однако в конце концов это только пойдет стране на пользу. Мы возьмем верх, Джиллиан. Я это чувствую. – Его любящий взгляд был прикован к ее лицу. Он провел большим пальцем по ее мягким губам. – Ты свободна, Джиллиан. Мы оба теперь свободны.

Она моргнула.

– Неужели? – выдохнула она, все еще не в силах поверить чуду.

Гарет обнял ее одной рукой. Все ее существо охватил прилив блаженства, и она с довольным видом потерлась щекой о его плечо. Сердце ее готово было петь от радости… но внезапно ее пронзила острая боль. Усилием воли Джиллиан попыталась совладать с ней, напомнив себе, что время для скорби миновало и что она должна быть признательна за это небесам. Они с Гаретом любили друг друга. Они гордились чудесной дочкой и таким же чудесным сыном. И лишь одна мысль омрачала в тот миг ее радость…

Если бы она знала наверняка, что Клифтон жив, ей бы больше нечего было желать в жизни.

Спустя три месяца начались заморозки. Пронизывающий ветер гнал тяжелые серые облака на восток, принося с собой все новые и новые. Однако в спальне лорда и леди Соммерфилд царило тепло, способное отогнать даже самые сильные холода, ибо оно было порождено огнем их взаимной страсти. Гарет сидел на скамье у окна, держа в объятиях жену. Она положила ему голову на грудь, а он уткнулся подбородком в ее темные волосы. Робби играл перед камином, а Мэдлин мирно спала в своей колыбельке. Они вместе смотрели в окно, как привычная суета во внутреннем дворе замка начала понемногу стихать: день уже близился к концу.

И тут Гарет заметил две фигуры в капюшонах, появившиеся из-под высокой арки караульного помещения в сопровождении охранника. Они остановились, и охранник указал им на вход в главный зал. Люди приблизились.

– Похоже, сегодня вечером у нас будут гости, дорогая. И то правда, – добавил Гарет со смехом, – у кого хватит духу торчать подолгу на таком адском холоде? Надо заметить, они появились как нельзя более кстати, – он указал на небо, с которого начали медленно падать снежинки, – ибо готов поручиться, что к утру нас ожидает настоящий снегопад.

Еще никогда Гарет не отказывал путешественникам, искавшим приюта в его замке. Однако для него было огромным облегчением сознавать, что Джиллиан уже больше не угрожала опасность со стороны короля или его людей. Он со вздохом выпрямился.

– Как ты думаешь, стоит ли нам их приветствовать? – пробормотал он.

Джиллиан потянулась, покинув уютное гнездышко с такой же неохотой, что и он сам. Затем она повернула голову и бросила взгляд во внутренний двор, рассматривая вновь прибывших.

К изумлению Гарета, его жена вдруг издала сдавленный крик и разрыдалась.

Два гостя поднимались по ступенькам лестницы в главный зал. Почти одновременно оба откинули капюшоны. Он присмотрелся к ним внимательнее, и тут с его губ сорвалось изумленное восклицание. Ибо один из них оказался не кем иным, как братом Болдриком. А профиль другого поразительно напоминал профиль его жены…

Долгожданное воссоединение брата и сестры сопровождалось невыразимой словами радостью и обильными слезами – главным образом со стороны его жены, отметил про себя Гарет. Трудно было смотреть без волнения На эти две темные головы, склоненные друг к другу. Гарет почувствовал, как у него в горле встал комок.

Клифтон первым откашлялся и отстранился от сестры, немного смущенный, однако не слишком гордый для того, чтобы утереть слезы рукавом туники. Джиллиан тем временем уже обернулась к брату Болдрику, и по щекам ее снова потекли слезы.

А потом Джиллиан протянула дочурку брату.

– Мэдлин, – обратилась она к малютке, – думаю, тебе пора познакомиться с твоим дядей Клифтоном.

Клифтон смотрел сверху вниз на сверток в своих руках, на голубые глаза и блестящие черные волосы.