Верну свою жену
Шрифт:
Соня
Память начала усердно и услужливо подбрасывать все те гадкие слова, которые бросала мне в лицо Стася, когда рассказывала про связь с женатым мужчиной.
Она смеялась надо мной тогда? Говорила прямо в глаза, что мой муж изменяет мне с ней, и насмехалась над моей наивностью и недалекостью? Издевалась в открытую? Зачем?
Неужели она на такое способна? Кто вообще так делает?
Она же само Зло, если соблазнила моего мужа.
“А что жена? Она его делает несчастным. Он с ней страдает”, – вспомнила я, как она упивалась ролью спасительницы
Моего мужа? Нет, Антон не мог. Я даже головой замотала наяву, внутри прокручивая эти гадкие, мерзкие мысли, заползающие внутри, как змеи. Жаля, отравляя. Причиняя лютую боль.
Мы же любим друг друга! Мы же с ним счастливы. Счастливы же, правда?
Я же не придумала это…
Может, он меня разлюбил, а я и не заметила?
Да, немного пошло охлаждение, беременность протекала непросто, нам запретили интимный контакт, потом тяжелые роды, реанимация…
Может, я его больше не привлекаю? Такая жирная, раскоровевшая…
Потерла себя по бокам, подергала за складки жира.
По щекам покатились слезы.
Но он же трогал меня, ласкал, явно хотел близости…
Что это было? Притворство? Или ему нравится вот так – с обеими попеременно?
Тошнота подкатила к горлу вязкой, гнилой жилой, меня как будто болотная трясина в себя утягивала, тащила на самое дно, душила.
Мозг взрывался от дум, в голове разрастался гул, сердце колошматило в грудину.
Бах-бах-бах!
Громко, с нарастающим шумом. Кровь стремительно неслась по венам, распаляя меня, превращая в тигрицу.
Сомнения и подозрения превращались в ярость!
Стася влезла в мою семью? Мало ей было забрать мою мать, так она еще и мужа захотела?
Давно скрываемая даже от самой себя ревность к матери вырвалась наружу!
Я чувствовала себя злой и неблагодарной, не добродетельной, когда ревновала маму к новой “сестричке”, которую она достала неизвестно откуда, как черта из табакерки.
А ведь у Стаси такое тяжелое детство. Родители – алкоголики, которые сгорели заживо в комнате в коммунальной квартире. Стасю спасло то, что она проснулась ночью и выбежала из комнаты, еще и соседей спасла.
Девушка с детства видела только попойки. Как папа бьет маму. Как мама не замечает, что дочь растет как сорняк.
Падает в голодные обмороки и одевается кое-как.
Мать и отец променяли свою единственную дочь на бутылку, что их и погубило.
И Стася не попала в детский дом только потому, что на момент гибели родителей ей как раз исполнилось восемнадцать лет.
Она тогда с грехом пополам закончила школу и как раз поступала в наш университет. Старенькая бабушка стала ее опекуном и уговорила подать документы, чтобы получить хоть какую-то профессию.
Мама узнала о страшных обстоятельствах, которые случились с бедной девочкой, и не смогла пройти мимо. Стала помогать, опекать, привела в нашу семью.
А что сделала “бедная девочка”? Позавидовала моему счастью и решила отобрать мужа?
Мерзавка! Неблагодарная малолетка, которая злом отплатила за всё то добро, что мы ей сделали! Приютили сиротку, привечали, относились как к родной…
Хотя постойте! А что это я всё на Стасю злюсь?
Муж не бычок на веревочке, которого потащили за собой.
Он
тоже соучастник. Предатель, изменник! Как его земля носит?Кто так делает? Оправдывается ЧП на работе, уезжает якобы в командировку, а сам кувыркается в постели с юной шлюшкой?!
И когда? В тот момент, когда я выписываюсь из роддома?
Картинки немедленно завертелись в голове. Как киношные кадры.
Они вместе, целуются, обнимаются, смеются надо мной…
Толстой, больной, измученной мамашей, которая ничего вокруг не замечает, нянча ребенка. Его ребенка!
Ярость взвилась во мне смерчем, я затряслась, не сдерживая саму себя, и понеслась вниз по лестнице, чтобы им в глаза посмотреть. Увидеть правду!
Но…
Когда я слетела вниз, навстречу мне уже шел Антон. На руках он держал плачущего ребенка, извивающегося и кряхтящего в поисках материнского молока. Грудь тут же отозвалась, заныла. Злость и ярость схлынули, как поток воды, неминуемо спускающийся с высоты.
Улыбка мужа была такой искренней, светлой и доброй. Он смотрел на меня, а потом на ребенка, светясь внутренним светом. И выглядел таким счастливым, что никто бы его не заподозрил в измене. Он искренне, напоказ и не стесняясь наслаждался отцовством и так бережно держал ребенка, не сводя с него глаз, что я засомневалась.
Что я творю? Какая измена? Что я себе придумала?
Антон летал в командировку, а Стася возвращалась из путешествия.
Они могли столкнуться в аэропорту. Я же их еще не видела, они не рассказывали мне ничего. Возможно, сейчас улыбнутся и со смехом расскажут, как столкнулись в дьюти-фри. Что мне нашептала моя неуверенность? Почему я начала сомневаться? Если муж решил оберегать меня от дрязг на работе, я посчитала, что он и другие тайны скрывает?
Так и сойти с ума недолго… Провалиться в воображаемый мир, где предают самые близкие.
– Сонь, – позвал меня муж, отвлекая от мыслей и вручая ребенка, – пойдем в комнату, покормишь. – Глянул на Стасю, стоящую в отдалении у журнального столика в окружении дивана и кресел, сморщил нос.
“Что такое?” – спросила я одними глазами.
“Да достала”, – показал своими муж, закатывая их к потолку.
И это тоже выглядело не наигранно, а абсолютно искренне.
И я вдруг усомнилась в том, что буквально назад протаранило мой мозг острием кинжала. Ведь мы друг друга с полувзгляда понимаем, с полуслова. Сколько раз Антон говорил, что Стася его раздражает. Что она капризная, пустоголовая малолетка, думающая только о развлечениях и шмотках. Живущая в соцсетях. Что она не подходит его брату. Что он не понимает мою маму, которая в ней души не чает и видит своей дочкой.
Он не считал ее семьей, он не считал ее достойной нашей семьи.
Он не был рад, когда она к нам приходила, а тем более жила с нами.
Так разве мог он лечь с ней постель? Соблазниться на что? На красивое тело? Забыть всю свою неприязнь. То, что она встречалась с его братом и тот ее еще любит. Предать меня и ребенка – ради чего?
– Стась, привет, – для приличия поздоровалась я с ней, – я скоро спущусь, просто ребенка надо покормить.
– Конечно, давайте, – улыбнулась она, и улыбка показалась искренней.