Вернуть всё

Павел ушел, а Александр, кусая губы, снова сел на старое место и принялся безнадежно разглядывать траву под ногами.

Насилия над собой он не терпел, и ультиматум Павла был для него хуже кости в горле. Но что было делать? Представив, как будет говорить матери о своей невольной женитьбе, перекривился. Вот ведь черт попутал! Ну, да он Наталье такую семейную жизнь устроит, что она от него сбежит, как черт от ладана!

Сердито тряхнул головой, встал и пошел на работу. С предложением руки без сердца он еще немного переждет. Пара дней у него есть. Сначала злиться перестанет, обвыкнется с этой мыслью, а уж потом пойдет к Наталье, и сделает все как должен.

Проездив по полям до поздней ночи, пришел на родительскую половину перекусить. Отец уже поел и сидел в своем кабинете, а мать по своему обычаю хлопотала на кухне. Выставив ему кусок пирога с запеченным целиком хариусом и налив тарелку щей из свежей капусты, она села рядом, по-бабьи подперев щеку кулаком.

– Устал?

Александр иронично на нее посмотрел.

– А ты как думаешь?

– Устал, устал, вижу. – Она сочувственно погладила сына по руке. Подождав, когда он доест пирог, осторожно спросила: – А чего ты сегодня с Натальей ругался?

Александр похолодел. Вот блин! Он не готов рассказывать матери о грядущей женитьбе. Да и вначале с Натальей надо переговорить. Попытался уйти от ответа.

– С чего ты это взяла?

– Митек сказал. Он еще сказал, что вы в учительской одни были.

Александр вспомнил о Павле.

– А что там еще и Павел был, он тебе не сказал?

Анфиса Николаевна озадаченно покачала головой.

– Нет.

– Что-то Дмитрий Сергеевич-второй в сплетника превращается. Надо будет ему при встрече об этом намекнуть.

Мать испугалась.

– Не надо! Он мне о вашем разговоре по секрету сказал.

– А чего ж ты тогда чужие секреты-то выдаешь? И что, о чем мы говорили, не сказал?

– Плохо слышно было. Он же внизу был.

– Это он сплоховал. Надо было наверх подняться, ухо к дверной щели приложить, тогда бы все и услышал. Надо же, какой стеснительный, не ожидал.

Он поблагодарил за ужин и ушел, так и не ответив на ее вопрос. Но Анфиса Николаевна, узнав, что в учительской был и Павел, успокоилась. Вряд ли бы при Павле шел разговор о чем-то серьезном.

В четверг Александр ездил на дальнюю ферму и пробыл там до позднего вечера. Домой приехал уже ночью. Но в пятницу, помня слова Павла, вернулся в село около восьми и сразу поехал в таунхаус.

Шел дождь, и детей на улице не было. Это его вполне устроило. Не выходя из машины, посмотрел на окно Павла. Тот был дома. Зная, что у него наверняка толкутся ученики, увлекающиеся электроникой и компами, сердито проворчал:

– Нигде от соглядатаев не скроешься!

Но все равно оставил Ниву возле его квартиры. Если кто и увидит, всегда можно будет сказать, что заехал к Павлу. Сличать время все равно никто не будет.

Решительно постучал к Наталье в окно. Она выглянула, и он указал на дверь. Кивнув в ответ, она пошла открывать.

Зайдя в небольшую чистую прихожую, Александр снял грязные сапоги, хотя Наталья и запротестовала:

– Не надо! У меня нет домашних тапок больших размеров.

Он пропустил эти слова мимо ушей и прошел внутрь в одних носках. С кухни тянуло чем-то вкусным, и голодный желудок сразу потребовал пищи. Из маленькой комнаты доносилось неумелое, но искреннее пение: это Ульяна пела что-то вместе с телевизором.

Он посмотрел на кутавшуюся в большой цветастый платок Наталью. Она показалась ему худенькой и бледной, с затравленным взглядом, и сердце пронзил острый приступ жалости. Но он беспощадно его подавил: в том, что случилось, исключительно ее вина! Он этого не хотел. Внутри сидел противный чертик, который тут же возразил: ой ли? В самом ли деле не хотел? Но был тут же прихлопнут и отправлен в нокаут.

– Нам нужно поговорить.

Чуть слышно вздохнув, она пошла в большую комнату, взмахом руки пригласив его за собой. Войдя, Александр огляделся. Стандартный набор: диван, стенка с телевизором, стол, пара стульев. деидга То, что когда-то было куплено для таунхауса. Ничего своего. Но все равно уютно. Гораздо лучше, чем у него в пристрое. Только вот комнатка маленькая, не по его габаритам.

Он сел на диван, Наталья села на стул напротив.

Посмотрев на нее сердитыми глазами, он рубанул:

– Что ж, будем жениться!

Наталья выпрямила спину и задрала подбородок. Эти слова не вызвали в ее душе ничего, кроме горечи и досады.

– Зачем? Я в этом не вижу никакого смысла. Я просто отсюда уеду, только и всего. Я понимаю, что с тобой поговорил Павел. Я попрошу его не вмешиваться в наши отношения.

Александр должен был бы обрадоваться, но не обрадовался. Наоборот, он почувствовал непонятное разочарование. Неужели он и в самом деле хочет стать отцом? Упрямо заметил:

– С Павлом договориться можно. А вот как договориться с Митьком?

– С Митьком? – Она помедлила, соображая. – Он что, слышал наш разговор?

– Он не только слышал, он уже и моей матери донес.

Наталья побледнела еще больше и туже стянула на груди шаль.

– Извини, я не подумала об этом, когда просила тебя прийти в школу.

– Мне тоже не надо было так орать, – нехотя признался он. – Но теперь делать нечего. Скоро о нас будет судачить все село.

Наталья опустила голову.

– Я могу уехать хоть завтра. – Это была бравада чистой воды, и они оба это знали.

– А стоит ли? – он испытующе на нее посмотрел. – Это же форс, и ничего больше. Может быть, будем разговаривать как взрослые люди?

Наталью еще никто не сравнивал с незрелой девчонкой, и она растерялась. Как ей быть? Она уже приготовилась к одиночеству, потому что нельзя связывать мужчину по рукам и ногам ребенком, из этого никогда ничего хорошего не получалось. Но и как выйти из этой ситуации с минимальными потерями?