Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)

– Понятно. – Сталин затянулся. – Ну что ж, перейдем к другим вопросам, товарищи.

В предпоходной суете я участия не принимал: во-первых, в силу калечности, а во-вторых, не мое это дело, чай, не детишки в школу собираются. Вот и сижу на завалинке, причем в прямом смысле этого слова.

– Не помешаю? – Сема Приходько остановился в паре шагов от меня.

– Присаживайся. – В отличие от летчика, я говорил по-немецки, так что пришлось сопроводить ответ и соответствующим жестом.

– Что, притомился? – Это уже по-русски, вполголоса.

– Не, еще потопаю. – Вообще-то я не просто задницу отсиживаю, а военврач не из праздности по пыльной деревенской улице мотается из конца в конец. Мы – на посту. Я, соответственно, на стационарном, а он – в патрулировании. Большая часть ребят сейчас пакуются, и численность караульных пришлось сократить. На обороноспособности отряда это, по расчетам Фермера, сказаться не должно. При малейшем шухере нас поддержат огоньком со второго этажа школы, для чего и выставили пулеметы в буквальном смысле слова на все четыре стороны. – Частить не хочу, – продолжил после паузы Сема. – Деревенские – не дураки, а я уже до сельсовета и обратно три раза протопал. Девки втихую уже смеются.

– Какие девки?

– А вот эти.

Я поднял глаза и увидел трех барышень комсомольского возраста, стоявших у дома, что был наискосок от школы. Девчонки были что надо – кровь с молоком… и скипидаром, так как они непрерывно о чем-то шушукались, поминутно кидая игривые взгляды в нашу сторону.

– Ну да… Глаза твои блестят, глаза твои холодные. Хитрые звериные пропащие глаза. Белые с зеленым, как маркировка стали номер тридцать ХГСА, – процитировал я строки популярного во времена моей армейской службы металлического шлягера.

– Ух ты! – В силу горячего южного характера Приходько всегда живо реагировал на рифмованную продукцию, выдаваемую моей памятью. – А дальше?

– Дальше тоже весело… Но местами пошло, – предупредил я благодарного слушателя – все-таки творчество Сагадеева не очень соответствовало моим представлениям о морали сороковых.

– Да ладно, – махнул рукой собеседник.

Пришлось тихонечко напеть ему остальные куплеты, для вдохновения поглядывая на деревенских красоток.

– Хорошая, рабочая песня! – неожиданно заявил военврач, после того как я спел:

Я обожгу тебя горячим адским пламенем,Я подниму тебя на небеса,А ты будешь выть, стонать в моих объятиях,Как фреза по 30 ХГСА.

От такого вывода я даже поперхнулся!

– Тьфу, с чего ты взял? Мне кажется, что она все-таки про баб.

– А то по тексту не видно, что писал рабочий человек? Но талантливо! Хотя в Доме культуры такое не споешь, конечно…

Тут с ним спорить я и не собирался. Вообще с какого-то момента подходить к выбору репертуара для общественного, так сказать, исполнения я стал намного осторожнее. А то ведь придет на ум строчка из, к примеру, «Монгол Шуудана», промычишь ее, а дальше нельзя – к Гражданской тут отношение совсем другое. За что-нибудь вроде «Врежем залпом из обрезов. Был чекист – и нет чекиста» голову свои же проломят, невзирая на должность и звание. Впрочем, вдруг с полицаями контакты налаживать придется? Тогда такая галиматья вполне в тему будет. А пока дальше отдельных песен из «Бумбараша» я не заходил.

– Шандец как прикольно вы, тыловики, устроились! – Док оставил попытки незаметно подкрасться ко мне еще месяц назад и теперь предпочитал просто подкалывать издалека.

«Тыловиками» он дразнил всех без исключения и в чем-то, конечно, был прав – до передовой нам еще топать и топать.

– Ты чего разорался, служитель смерти? Не видишь, что ли, – мы за гражданским населением наблюдаем?

– Это население не наблюдать, а обыскивать надо! – заявил Серега, устраиваясь рядом. – Вон ту шатеночку я бы обыскал… Раза три как минимум.

– Ага, и Саня тебя потом столько же раз обыщет… С особым цинизмом.

– Какая же сволочь меня заложит? – Наш медик щелкнул крышкой щегольского портсигара. – Не один ли знакомый мне старлей, взращенный в подвалах кровавой гэбни?

Сему мы не стеснялись – одессит сам, похоже, любил побалагурить в таком стиле. По крайней мере, в ответ на Серегины подначки за словом в карман не лазил. И многие наши конструкции, вроде той же «кровавой гэбни», воспринимал нормально, в отличие от, скажем, Дымова. Хоть и любил Советскую власть Приходько со всем пылом своей широкой малороссийской души (а как не любить-то, если при старом режиме ему, сыну портового грузчика, не то что врачебная, но и никакая другая приличная карьера не светила?), но тем не менее врожденное чувство юмора ему никогда не изменяло.

– Да ты сам запалишься. Как удовлетворишь свое «чуйство прекрасного», так и примешься довольной рожей светить. А командир у нас, ой, чуткой! Ой, хваткой!

– Значит, со мной по феминам не пойдешь? – выпустив в воздух пару красивых колечек дыма, спросил Серый. Причем спросил серьезно – это я, несмотря на всю буффонаду, разглядел.

– Не, мне своя рубашка ближе к телу, да и от тащ майора огребать желания нет.

– Ну как знаешь… Казак вон сходил и пока еще не огреб.

– А ты откуда знаешь?

– Про клятву Гиппократа слышал? – напустил на себя таинственный вид Кураев.

– А то! И про то, что она не эквивалентна тайне исповеди, тоже знаю.

– Вообще-то Викторович добро дал, – с ленцой сообщил Док. – Так что я не просто так в компаньоны зову.

– Когда Саня разрешил?! – Последнее, во что я был готов поверить, – это команда на загул в устах командира. По эту сторону фронта – точно.

– Да вот только что. Сказал, что как с выезда вернемся, так можно будет. Но только по взаимному согласию. Ладно, я почапал. И ты подходи, кое-что для тайника передам. – Аккуратно затоптав окурок, Сережка встал и зашагал к школе, оставив нас с Семой подбирать челюсти.

Из приказа начальника Железнодорожного управления «Восток» оберста Герица [90]

1) Обязательно учитывать все имеющиеся в наличии запасы материалов для ремонта путей и подвижного состава с составлением подробных ведомостей. При необходимости определять возможность производства этих материалов на местах.

2) Строжайшим образом, вплоть до немедленного применения оружия, пресекать попытки расхищения этих материалов местным населением.

90

Занятно, что, несмотря на тыловую должность, Вернер Гериц дослужился до чина генерал-лейтенанта, командовал различными пехотными соединениями, впоследствии прославился своей храбростью и был награжден Рыцарским крестом Железного креста и считался одним из наиболее заслуженных генералов Вермахта.

3) В случае наличия излишков рельсов, и в особенности шпал, организовать их вывоз в Рейх.

4) Ведомости о наличии деталей для ремонта подвижного состава в обязательном порядке передавать в Управление.

Из рапорта генералу пехоты фон Шенкендорфу, начальнику тыла группы армий «Центр»

Методы действия диверсантов противника:

1. Дезорганизация связи.

За отчетный период увеличилось количество повреждений проводных линий связи, причем если в прошлом месяце противник просто перерезал провода или уничтожал опоры, то в последние две недели в большинстве случаев обрывки проводов диверсанты уносят с собой, что затрудняет восстановление. Так, в районе юго-западнее Могилева на разных участках похищено около 1500 метров телефонного и телеграфного кабеля, из-за чего на восстановление связи потрачено около трех суток.