Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)
Шрифт:
– Давай, Леха, шевели булками! На все про все даю час!
Окрестности села Городище Кличевского района Могилевской области, БССР. 24 августа 1941 года. 21.47
– Вот фигли некоторые жизнью наслаждаются, пока другие работают? Где честность в этом мире?! – Серегин голос раздался совсем рядом, прямо за стеной амбара.
Пришлось ответить:
– Больше всего, дорогой, меня в этом мире удивляет не несправедливость, а зависть людская! Можно подумать, ты перетрудился!
– Подумать –
– Мне положено – я думаю.
«Впрочем, за сегодня всем действительно пришлось побегать: командир словно целью задался такой – умотать всех. Причем Ване с Сережкой досталось поболе других, пожалуй. Может, Саша действительно решил, что пора со «штабных» жир согнать. Тогда почему меня так рано на покой отпустил?»
– Я и говорю – штабной!
В принципе, языками с Серегой фехтовать можно до бесконечности, но терпения у меня на долгую пикировку никогда не хватало.
– Чего хотел-то?
– Да ничего, скучно стало. – Не знаю, то ли война так на нашего врача повлияла, а может, он раньше просто не мог с нами наговориться после долгой разлуки, но в последнее время и он особой болтливостью не отличается. Максимум через пятнадцать минут словесный понос сам прекращается! А на Открытиях сезона мог ведь и по часу-два длиться…
– Э, ты только не вздумай! – прикрикнул я на него, заметив, что Серега достал из кармана портсигар. – Сено вокруг!
«Интересно все-таки, на какие детали иной раз внимание обращаешь – ребята, которые на боевые ходят, вроде Антона или Саши-Люка, курить стали меньше, а Док почти все время в расположении – и смолит как паровоз. Практически постоянно цигарка во рту. Хотя ему-то что нервничать?»
– А, прости, задумался… – Сигарету он убрал, но портсигар в карман не спрятал. – Как думаешь, скоро прилетят?
– Так ведь не нашли место пока…
– А хрен ли его искать? Вон к западу от села сплошные поля идут. Садись – не хочу.
– Ага, прям в поле, на виду у всей деревни.
– У тебя что, Алик, стеснительность повысилась. Я считаю, что надо резче – сели, погрузились в темпе и улетели.
– Тотен – Фермеру! – в разговор вмешался голос командира из рации.
– В канале!
– Ты про сеанс не забыл, часом?
– Через минуту буду.
Сашу, как и ожидалось, я обнаружил под высоченной липой, росшей буквально в паре шагов от сеновала. Еще полчаса назад на дерево, как самого молодого, загнали Казачину. Антенну натянуть и за окрестностями наблюдать во время сеанса. Хотя хрен он там чего разглядит – к вечеру небо затянули плотные облака, отчего уже сейчас было достаточно темно.
– Пришел? Садись давай, – и командир показал мне на расстеленный на траве брезент. Посмотрел затем на часы и переключил «вертекс» на нужную частоту:
– Бродяга – Фермеру! Бродяга – Фермеру!
Несколько секунд спустя через помехи прорвался далекий голос:
– В канале Арт.
– Как у вас? Прием.
– Хреново у нас. Были атакованы противником в количестве примерно полусотни
рыл. Поисковая группа. Отбились. Бродягу убили, Сему ранили. Мы отошли в лес на север – через «железку».Мы замерли.
– Не понял тебя, Арт. Повтори! – Я заметил, как побелели костяшки руки, в которой Саша сжимал рацию.
– Повторяю: пришла поисковая группа немцев. ГэЭфПэ. Повторяю – Григорий, Федор, Петр. Конкретно по нашу душу – я их старшого порасспросил подробненько. Бродяга в бою погиб. Атаку мы отбили – уничтожено сорок два человека живой силы противника. Проведена эвакуация. Сейчас базируемся в районе точек.
Первым порывом было немедленно вскочить и бежать к машинам. В голове непрерывным циклом ворочались две мысли: «Там же ребята!» и «Старый погиб!»
– Если что, пешком оторваться сможете?
– Вряд ли – барахла слишком много, да и Приходько в ногу, как назло, ранен, – прорвался сквозь помехи голос Антона. Треск, кстати, только усилился, да и на горизонте посверкивало изрядно.
– Понял тебя, Арт! Оставайтесь на месте, мы завтра вернемся. Как понял меня?
– Понял тебя отлично. Отбой.
– Отбой. – Саша аккуратно положил рацию на брезент и принялся в задумчивости теребить кончик носа – есть у него такая привычка. Мешать ему вопросами не стоило, а потому я просто сложил ладони рупором и крикнул Казаку:
– Ваня, спускайся! – «Не хватало еще, чтобы нас молнией шибануло, честное слово!»
– Хреновасто! Ох как хреновасто… – негромко пробормотал Саша, все-таки оторвавшись от размышлений. – Как считаешь, Алик, может, сейчас прямо к парням рвануть? Вот здесь, – он приложил ладонь к груди, – нехорошо ноет. Как бы с парнями еще беда какая-нибудь не приключилась…
Окрестности деревни Загатье Кличевского района Могилевской области, БССР. 24 августа 1941 года. 22.04
Треск помех в наушниках стал невыносимым, и я сдернул их с головы. Откинув полог палатки, посмотрел на темное небо, озаряемое частыми сполохами зарниц. «С запада идет! Надо быстрее антенну снимать!» Я не великий спец в электронике, но не думаю, что словить молнию на антенну будет полезным для рации. Удивило лишь то, с какой скоростью надвигался грозовой фронт – еще пятнадцать минут назад, когда я залез в укрытие и начал готовиться к сеансу, небо, хоть и хмурое, грозило максимум небольшим дождиком.
– Леха! Снимай антенну! Бегом! – И не глядя на ломанувшегося к дереву Зельца, я нырнул обратно в палатку.
Не успел! Словно огненным шнуром перечеркнуло пространство перед глазами, и в темноте вспух ослепительно-яркий шар. Единственное, что я успел, – закрыть лицо рукой и плашмя сигануть обратно. Уши заполнил странный звук, словно меня завернули в огромный кусок брезента, который рвал в клочья кто-то размером с главное здание МГУ. Странно, но тыльной стороной ладони я действительно ощущал грубую ткань! А вот глаза, несмотря на то что были широко открыты, ничего не видели. Я рванулся, больше для того, чтобы сделать хоть что-нибудь, нежели руководствуясь какими-либо разумными мотивами! И… упал на спину!