Вернувшийся из навсегда

Понятно, что своего нынешнего супруга, императора Гривина Эзенберро, она совершенно не боялась, скорей, наоборот, дело обстояло так, что жалеть её в этом плане не стоило. Про Леночку, свою сестру, Дмитрий и сам толком у жены расспросить не успел. А вот по поводу отца решил матери с некоторой ревностью подпортить настроение:

– Пока так и томится в узилище, и риск его освобождения огромен как для меня, так и для него самого. Но я что хотел спросить… – Он приобнял мать за плечи и отвёл в сторону зала для прибытия, чтобы чужие уши не слушали семейные дрязги. – Насколько я помню, отец был человеком средней, так сказать, ревнивости. Но вот когда он вернётся и выставит тебе определённые претензии, как ты станешь на них реагировать?

Анастасия Ивановна нервно фыркнула, вроде даже как рассердилась на сына, но, взглянув в его требовательные глаза, тут же сникла, губы её дрогнули, и она чуть ли не со всхлипом призналась:

– Ох, Димочка, не трави душу! Сама ночами не сплю, всё представляю нашу встречу и пытаюсь угадать, что он мне скажет… Пётр и в самом деле не страдал чрезмерной ревностью ко мне, но любил сильно и вправе потребовать от меня очень многого. Невзирая при этом ни на давность событий, ни на сложившиеся обстоятельства. А мне ему в ответ и оправдаться будет нечем. Слишком быстро я потеряла веру в то, что смогу вернуться домой, на Землю, и слишком быстро поверила в то, что останусь в мире Фиолетового Наваждения навсегда… И ты меня, родной, прости! Уж не чаяла и с тобой встретиться… и с Леночкой…

И совсем неожиданно надменная, суровая императрица превратилась в слабую, растерянную женщину. Слёзы так и полились ручьями из глаз, и хорошо, что здоровенный сын загораживал своей фигурой мать от посторонних. Он и сам растерялся от такого проявления эмоций, укоряя себя за несдержанность и отсутствие деликатности. Вместо толковых слов поддержки сам перешёл на несвязное бормотание:

– Да ведь всё хорошо, мы ведь нашлись… И отца вытащим… Да и он не зверь, всё поймёт… – Мелькнула мысль сказать, что не монашествует папа даже в узилище, но вовремя сдержал язык за зубами. – Всё устроится, всё образуется наилучшим способом. Так что успокойся… и постарайся выяснить у нянечек, где там остальные с вещами малыша носятся.

Упоминание о посторонних тотчас вернуло императрицу в норму. Слёзы высохли, словно их и не бывало, спина распрямилась, подбородок задрался, а два быстрых движения по щекам вынутой из кармана массажной губкой производства «Крафа энд научный потенциал сорока шести миров» сразу устранили малейшие напоминания о неуместных в данном месте эмоциях. А в раздавшемся голосе даже неуместной дрожи или хрипотцы не чувствовалось:

– Яна! Сбегай и поторопи остальных! Нам некогда!

Одна из нянечек сорвалась с места и умчалась по коридору с такой скоростью, словно она не за детьми училась ухаживать, а всю жизнь тренировалась стать олимпийской чемпионкой по бегу на любые дистанции.

Но всё равно прошло ещё не менее десяти минут, пока вокруг императрицы не собрались все остальные нянечки со всем необходимым скарбом и вещами, которые, как оказалось, только и принадлежали малышу.

Но как раз к тому моменту в сопровождении нескольких придворных явилась хозяйка здешнего мира Пастельный. Моложавая Кассиофия выглядела великолепно, и никто бы, увидев её впервые, не сказал, что она – мать четырнадцати детей. Зато сам факт её прибытия к залу отправлений мог считаться как положительным, так и отрицательным.

Плохо, потому что пришлось с ней расшаркиваться под строгими взглядами придворных, выполняя должный ритуал приветствий, поклонов, восторженных восклицаний и обязательных вопросов. Пусть и не официальный визит союзника в данный мир, но и так просто его отпустить и не поговорить императрица Кассиофия не имела права. Потому – ещё десять минут долой.

Что ушло в позитив такой встречи, так это поведанные супруге Крафы последние новости, суть самого открытия и переданная просьба Трибуну Решающему срочно наведаться в мир Зелени. Дескать, его личное присутствие крайне необходимо для наладки более тесного сотрудничества в новом направлении магической науки. Благо еще, что хозяйка дворца была не только замечательной матерью или мудрой правительницей, а и человеком весьма широких научных и магических познаний, так что схватывала самое главное с полуслова. То есть в результате такого разговора можно было уже сюда и не возвращаться после переноса матери в её мир Фиолетового Наваждения.

Только вся компания стала входить в зал прибытия, как туда явился и сам Гегемон. Точнее не сам, а в компании с двумя десятками задымленных, закопченных, солидно помятых, измочаленных вояк в лёгких, сейчас уже раскрытых в режим «вольно» скафандрах. Командир среди них выглядел почище и посвежее, но в любом случае его внешний вид совершенно не соответствовал каким-то там встречам на высоком уровне и уж тем более продолжительным беседам. Крафа никак не собирался встретить в месте прибытия супругу с придворными, невестку с внуком и в придачу к ним своего союзника и коллегу по цивилизации Торговцев. Вдобавок ко всему он был зол или, скорей всего, разгорячён недавним боем, а потому не стал деликатничать с теми, кого увидел:

– Почему толпы посторонних находятся в зале прибытия?! Я ведь запретил здесь и в прилегающих коридорах находиться любому!

Придворные ринулись прочь, словно их пригрозили расстрелять на месте. Нянечки присели от страха, но не сбежали, сгруппировались за спинами своей императрицы Анастасии и её сына. Ну а Кассиофия ровным, спокойным тоном дала объяснения:

– Дорогой, никакого нарушения не было. Мы просто провожаем Настеньку, которую твой друг Дмитрий согласился доставить к её супругу Гривину, твоему сыну.

Пока она говорила, воины колонной по одному, трусцой покинули помещение. Они двигались слишком тихо и совсем не по-солдатски: на цыпочках. Постепенно Крафа стал отходить от горячки боя.

– А чего это Настенька так торопится? Не хочет с нами поужинать?

Видно было, что упомянутая невестка очень недовольна уменьшительным именем «Настенька» и уже вовсю использует свою личную магию подавления воли собеседников.

– Я обещала мужу явиться ещё шесть часов назад! И он будет весьма недоволен своим папочкой, который саботировал своевременную доставку меня и своего собственного внука. Предвижу, что в дальнейшем Гривин мне вообще запретит посещение этого мира, опасаясь за мою целостность и более не надеясь на своевременное возвращение.

Увы, не на тех нарвалась. Некому тут было подавлять волю, разве что бедные нянечки присели ещё ниже. Ну а Крафа, хоть чаще старался не сталкиваться характерами с невесткой, на этот раз ещё и съязвить не постеснялся:

– Да-а! Мой сын такой! Крутой мужик! Если рассердится, то жену за опоздание и побить может. Если вообще… из дому не выгнать…

Только непонятно было, в адрес кого он больше язвил. Скорей всего, всё-таки на сына грешил, потому что тот неожиданно на сто семидесятом году своей жизни и на сто тридцатом своего императорского правления вдруг оказался подкаблучником. Нынешняя супруга была по счёту не первой у Гривина, но командовала им и вертела так, как не умудрялись это делать все прежние жёны, вместе взятые. Вот этот факт больше всего и раздражал Трибуна Решающего, одного из старейших Торговцев и правителя сорока шести миров. Вот он изредка и позволял себе ёрничать на эту тему.

И сейчас, заметив осуждающий взгляд супруги и уже мечущей молнии Анастасии, постарался резко сменить тему разговора. Пожимая руку союзнику, поинтересовался:

– А тебя каким ветром занесло? Или случилось что-то?

Пришлось и ему сжато пересказывать причины своего прибытия. Согласовывать предстоящие действия, а потом ещё и отвечать на кучу уточняющих вопросов. А время-то тикало! Обещанные сроки давно прошли, и он уже прекрасно понимал раздражение стоящей рядом матери. Поэтому решительно завершил разговор: