Верняк

И вдруг я почувствовал, что не могу этого произнести. Почувствовал, что начинаю сходить с ума, если, конечно, уже не сошел. Меня охватило дьявольское удовлетворение от мысли, что я могу сильно огорчить Трапмэна, сообщив ему информацию, которую, как он считал, мне неоткуда было взять.

Прекрасно! Это ведь действительно выведет его из равновесия и страшно расстроит.

Мог ли он догадываться, как я раскопал все это, от кого и где получил эти никому не известные сведения?

Я-то знал – от кого. От одного безумного астролога!

Безусловно, Сайнара Лэйн была очаровательной девушкой. Этого нельзя было отрицать. Но справедливым было и то, что она была безумна, это ее бормотания я только что так весело выболтал. К своему стыду.

Но садистское удовольствие пересилило мои стыд.

Трапмэн и Баннерс с детской непосредственностью смотрели мне в рот, с нетерпением ожидая продолжения. Поэтому я был вынужден завершить начатое, правда, не слишком уверенно:

– Как и то, что вы содеяли семнадцать лет назад.

И тут что-то произошло.

Я не знаю, что это было. Трапмэн не стал дышать чаще и не побледнел. Он не зарычал на меня и не разразился проклятиями. Но что-то в нем неуловимо изменилось, может быть, выражение ярких глаз, может быть, что-то другое, но изменилось явно.

Послышался легкий выдох, потом легкий вдох, но это было дыхание не Трапмэна, а Баннерса. Я посмотрел на него, он выглядел столь же приветливым, но теперь эта приветливость обрела неподвижность гипсовой маски.

Ни один из них не произнес ни слова.

Прошло пять секунд, которые показались мне вечностью. Было очень тихо, очень, очень тихо, и мне оставалось только повернуться и выйти.

Я миновал шесть пролетов лестницы, соображая: "А что же это, черт возьми, было? Что же там такое случилось?"

Глава 15

Гранит-Ледж была одной из тех узких извилистых улиц, которые ведут к холмам Голливуда. Дом Моррейна стоял среди привольно раскинувшихся деревьев, несколько отступая от изгиба дороги. Его владелец имел возможность наслаждаться не только прекрасным пейзажем, но и благом уединения.

Я попал туда в четверть первого и думал, что мне придется ждать, пока прибудет Моррейн. Но аккуратный "CMG" был уже припаркован в конце подъездной аллеи, так что мне оставалось только поставить свой "кадиллак" позади фургона.

Дверь с тыльной стороны "CMG" была открыта, и из нее торчали две ноги с очаровательными изгибами. Полюбовавшись ими, я пришел к выводу, что Девину Моррейну они принадлежать не могут, пусть он и чертовски хорош собой.

Я вышел из машины и приблизился к ногам.

– Привет, – сказал кто-то. – Когда Джиппи вас описывал, я думал, что он меня разыгрывает, но если вы Шелл Скотт, то он ничуть не преувеличил.

Мне хватило и неполной секунды, чтобы понять, что со мной разговаривает не обладатель прелестных ножек.

– Это именно я, мэм... или мисс. Кто из вас это сказал?

Из темноты моторизованного "дома на колесах" показался долговязый худощавый парень. Улыбаясь, он встал прямо передо мной и протянул руку.

– Девин Моррейн, – представился он.

– Я так и предполагал, – ответил я ему рукопожатием.

Он был удивительно привлекателен – длинные волнистые черные волосы, темно-синие глаза под длинными ресницами, на сильно загоревшем лице при улыбке ослепительно сверкали белые зубы, правда, слегка кривоватые, как и сама улыбка.

На нем был белый пуловер, плотно облегающий широкие плечи и мускулистую грудь, белые брюки, легкие кожаные сандалии. Брюки поддерживал не ремень, а кусок веревки. Так мне показалось. Да, это был кусок веревки.

– Я только что видел Джиппи в больнице и узнал от него, что вы помогаете ему и Одри. А их друг – мой друг. Чем я могу быть вам полезен?

Я тут же понял, что на такого парня трудно рассердиться. Но все же решил попытаться.

– Вы можете уделить мне пятнадцать минут вашего времени, мистер Моррейн? – спросил я. – Всего несколько вопросов.

– Конечно, – с готовностью ответил он. – Пожалуйста, зовите меня Дев. Так меня все зовут. Вы ведь Шелл, верно?

– Верно.

Теперь я уже лучше мог разглядеть и спутницу Дева в глубине фургона. Наряд ее составляли плотно облегающие розовые шорты и розовый свитер. Ногти на босых ногах были покрыты синим лаком, что мне показалось странным.

– А, так вы заметили Петрушку, да?

Моррейн указал на нее согнутым пальцем, а потом на свою левую ногу:

– К ноге, Петрушка!

И улыбнулся мне.

– Их надо тренировать, пока они молодые, а иначе отобьются от рук.

Девушка, шутливо рыча на своего "дрессировщика", послушно скользнула вперед и ухватилась обеими руками за его левую руку, повиснув на ней, как некий соблазнительный розовый плод. Петрушке было от силы восемнадцать, но ее формы подошли бы и двадцатипятилетней, глядеть на нее было любо-дорого.

– О, – сказал я дружелюбно. – Да у вас еще уйма времени для дрессировки. Верно, Петрушка?

Она зарычала и на меня, потом проговорила:

– Ох, моим ногам жарко, – подняла одну босую ступню и потерла ее об икру, потом проделала то же самое с другой ступней. – Заходите в гости, мы польем их мартини, – сказала она бодро.

– Мы вымочим твои прелестные ножки в ведре, – пошутил Дев. – Но давай не будем устраивать бедлам и не будем наполнять джином ванну, Джозефина, хорошенького понемножку. Хотя хорошенького много не бывает.

– Золотые слова! – закричала она. – Поменьше вермута, побольше джина!

Моррейн выудил из кармана кольцо с ключами и, передав их своей прелестной крошке, легонько шлепнул ее по округлому, вполне спелому заду. Она повернулась и заспешила к дому.

– Мартини вам подходит, Шелл? – спросил он, снова поворачиваясь ко мне.

– Слишком раннее время, чтобы нагружаться. Хотя я мог бы принять ванну.

Он засмеялся, вытащил из кармана еще один ключ, запер дверцы трейлера.

– Пошли. Она хорошенькая штучка, правда? И не такая тупица, как кажется.