Верный садовник

Германия

Известные смертные случаи. Ванза Гвидо сдвинул стрелку, пощелкал по мышке.

— Арнольд. Откуда взялся этот Арнольд. Кто он?

— Ее друг.

— У него тоже есть документы. Господи, у него есть документы.

— Сколько?

— Двадцать. Больше, — щелчок мышью. — «Всякое разное».

— Что это? — спросил Джастин. — Что ты сейчас делаешь? Ты очень торопишься.

— Нет, не тороплюсь. Наоборот, ради вас все делаю медленно. Я смотрю в ее портфель, сколько у нее папок. Bay. Папок у нее много. Папка один. Папка два. Еще папки, — вновь нажатие на мышку. Его американский акцент сводил Джастина с ума. И где он такого набрался? Смотрел слишком много американских фильмов. Надо поговорить с его учителем. — Видите? Это ее корзина. Сюда она сбрасывает то, что собирается выбросить.

— Но, похоже, не выбросила. Выброси за нее.

— Что в корзине, она не выбросила. Чего нет — выбросила, — опять нажатие на мышку.

— А что такое AOL?

— Америка Он-лайн. Интернетовский провайдер. Все, что она получала из Интернета через AOL и сохраняла, находится в этой программе, так же, как ее старые письма, полученные и отправленные по электронной почте. За новыми письмами нужно войти в Интернет. Если вы хотите послать письма, тоже нужно войти в Интернет. Без Интернета новых писем не получить, не отправить.

— Я это знаю. Это очевидно.

— Вы хотите, чтобы я вошел в Интернет?

— Пока нет. Я хочу посмотреть то, что уже есть.

— Все?

— Да.

— Тогда вам потребуется много дней, чтобы все прочитать. Или даже недель. Все, что вам нужно сделать, мышкой подвести курсор к нужному вам файлу и кликнуть. Хотите сесть на мое место?

— Ты уверен, что я не сделаю что-то не так? — настаивал Джастин, усаживаясь на стул, радом с которым стоял Гвидо.

— То, что она сохраняла, сохранится. Как я и сказал. Иначе чего она это сохраняла?

— И я это не потеряю?

— Святой боже, нет, если не нажмете на «удалить». Даже если нажмете, компьютер спросит вас: Джастин, вы уверены, что хотите удалить этот файл? Если не уверены, нажмите на «нет». Нажать на «нет» означает: «Нет, я не уверен». Клик. Вот и все. Файл останется там, где был.

Джастин осторожно прокладывал путь сквозь лабиринт Тессы, Гвидо-учитель стоял рядом, самодовольно корректируя его действия американским кибер-голосом. Если Джастин сталкивался с новой процедурой или она вызывала у него сомнения, он прерывался, брал ручку и бумагу и под диктовку Гвидо записывал последовательность действий. Новые горы информации громоздились перед ним. Иди туда, теперь сюда, вернись обратно. «Как всего много, как быстро все меняется, мне не поспеть за тобой, — признается он ей. — Если даже я буду читать год, как я узнаю, что нашел то, ради чего все и затеял?»

Материалы Всемирной организаций здравоохранения.

Доклады непонятных медицинских конференций, проходивших в Амстердаме, Женеве и Гейдельберге под эгидой никому не известной конторы непрерывно разрастающейся медицинской империи ООН.

Проспекты компаний, рекламирующих свои фармакологические продукты с непроизносимыми названиями и расхваливающие их достоинства.

Заметки для себя. Шокирующая цитата из журнала «Тайм» со множеством восклицательных знаков, набранная большими буквами, чтобы ее увидели от противоположной стены. Цитата, заставившая ее удвоить, утроить усилия:

«В 93 КЛИНИЧЕСКИХ ИСПЫТАНИЯХ ИССЛЕДОВАТЕЛИ ВЫЯВИЛИ У ПАЦИЕНТОВ 691 ОТРИЦАТЕЛЬНУЮ РЕАКЦИЮ, НО СООБЩИЛИ В НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ ТОЛЬКО О 39».

Целая папка, посвященная ФУ. «Что она скрывала под этим ФУ? Отчаяние! Отведи меня к тем папкам, которые я понимаю». Но когда он кликнул «Всякое разное», перед глазами вновь возникло ненавистное ФУ. А после еще одного нажатия на мышку все выяснилось: ФУ — сокращение от «ФармаУоч» — расположенная в Канзасе независимая организация, стремящаяся "выявлять и выносить на суд широкой общественности все нарушения, допущенные фармакологическими компаниями, особенно «так называемых гуманистов, грабящих беднейшие страны».

Сообщения о конференциях демонстрантов, планирующих собраться в Сиэтле или Вашингтоне, округ Колумбия, чтобы заявить о своем несогласии с политикой Всемирного банка и Международного валютного фонда.

Разговоры о «Великой американской корпоративной гидре» и «Монстре Капитале». Бойкая статья неизвестно из какого издания под заголовком «Анархизм снова на коне».

Еще клик, и он находит файл, где слово «гуманизм» размазывают по стенке. Гуманизм, узнает он, одно из тех слов, что действуют на Тессу как красная тряпка — на быка. Если она слышит его, признается она Блюму в одном из писем, то сразу хватается за револьвер.

«Всякий раз, когда я слышу, как фармакомпания заявляет, что побудительными мотивами для ее действий являлись гуманизм, альтруизм или долг перед человечеством, мне хочется блевать, и причина не в беременности. Дело в том, что одновременно я читаю, как американские фармагиганты пытаются продлить жизнь своих пациентов, чтобы сохранить собственную монополию и, соответственно, прибыли, как ловко они используют Государственный департамент, чтобы тот запугивал страны „третьего мира“ и заставлял их отказываться от производства собственных геронтологических препаратов, которые стоили бы малую долю от цены фирменного лекарства. Ладно, они пошли на уступки с препаратами против СПИДа. Но как насчет…»

«Я все это знаю», — думает он и возвращается на рабочий стол, к «Документам Арнольда».

— Что это? — спрашивает он и отдергивает руки от клавиатуры, как бы показывая, что ни в чем не виноват. Впервые за время их взаимоотношений Тесса требует пароль, прежде чем допустить его к ознакомлению с документами. На экране то возникает, то исчезает слово «ПАРОЛЬ», подмигивает ему, словно вывеска публичного дома.

— Дерьмо, — комментирует Гвидо.

— У нее был пароль, когда она учила тебя работать на компьютере? — спрашивает Джастин.

Гвидо прижимает одну руку ко рту, указательным пальцем второй пять раз нажимает на клавиши.

— Я, — гордо объявляет он.

В прямоугольнике появляются пять звездочек.

— Что ты сделал? — спрашивает Джастин.

— Набрал свое имя, Guido.

— Зачем?

— Это был пароль, — Гвидо нервничает, поэтому переходит на итальянский. — Только буква I — не I, a 1. И буква О — ноль. Тесса была помешана на секретности. В пароле хоть одну букву надо заменять цифрой. Она на этом настаивала.

— А почему я вижу звездочки?

— Потому что они не хотят, чтобы ты видел Guido! Иначе ты смог бы заглянуть мне через плечо и прочитать пароль! Не получилось! Гвидо — не ее пароль! — мальчик закрывает лицо руками.

— Значит, мы должны догадаться, какое слово она выбрала паролем, — предлагает Джастин.

— Догадаться как? И сколько догадок у нас есть? Я думаю, максимум три!

— Ты хочешь сказать, если мы не угадаем пароль, то не попадем туда? — Джастин требует разъяснений. — Эй, ты, чего молчишь?