Вертоград

Не говорить же, что он выезжал на труп, а потом пришлось ехать в прокуратуру. В десять вечера Неробов составлял план следственных мероприятий по убийству. Наташа Черноярова рядом писала свой отчет.

– Дату пока не ставь.

Еще неясно, в рамках какого уголовного дела ведется расследование.

После работы Неробов падает от усталости, но у него остается еще одно дело. Он заходит в круглосуточный магазин. Там никого нет, кроме продавца и старика, который просит продать ему бутылку.

– Здорово, Толяныч, – приветствует Неробов своего агента.

– Возьми беленькой, – слышит он шепот. – Это от меня к твоему столу.

Алкоголик прищуривается, не веря своей удачи, да и Неробов не вчера родился, чтобы попасться на крючок. Толяныч протягивает руку, потом опускает. Так он стоит некоторое время, еще не теряя надежды. По его состоянию можно предположить, что он оприходовал не менее литра пшеничной, это заметно по векам, сейчас они полуопущены, и никакая сила не может поднять их вверх. После третьей бутылки один глаз закроется.

– Садись в машину, – командует Неробов.

Он и сам не знает, зачем его зовет. Ирина не заинтересована в подобных гостях, но других желающих приютить Толяныча нет.

Когда Неробов вернулся домой, его уже ждал генерал Хлебнов, и голос Ирины звучал оживленно.

– А это кто? – немедленно реагирует она.

– Мой проблемный друг. У него чуть на застолье.

– Что, без нас начали? – сразу вступает Толяныч, ныряя в привычную среду.

– Вот-вот, чего нас не дождались? – подхватывает Неробов.

– Злой ты, Коля, – включается в игру генерал. – Да мы с Иринушкой беседуем только.

– А чего вы на кухне! Идем в залу, сейчас футбол будем смотреть! – в кои веки Неробову повезло попасть на трансляцию.

Ирина удалилась к себе. Сама она мужских попоек избегала и футболу предпочитала чтение книг. К тому же она не любила семечек подсолнечника, а потому входила в комнату, если только крики становились особенно громкими. Что у них такое болит, что трое взрослых людей лежали на ковре и орали.

– Здоров ли ты, Коля? – беспокоилась она.

– С утра ничего не болело. Ты не ходи пока. Когда ты входишь, Ир, играет тревожная музыка.

Во втором часу ночи она отправилась в постель, чтобы беспробудно проспать восемь часов. Она не знала, насколько жестоко, зачем и за какие грехи, возвращался в свои 60 лет к жизни следователя Неробов, но эта перемена доставила ему радость. Сквозь сон она слышала его слова:

«Я прекращаю всякие церемонии, и с сегодняшнего дня начну вас учить любить, если не себя, то хотя бы справедливость!»

Закончив с чаем, они подъедали содержимое холодильника.

Это как нужно было провести ночь субботы, что воскресным утром в окно пахнуло пивом с соседней квартиры.

– Из тебя, Неробов, вышел бы футбольный судья, отлично бы справился, лучше тех козлов, – игриво заметил Михаил Иванович, запивая пиво водочкой.

Чего умел Миша Хлебнов? Он получал необходимый и технически правильный результат по разработке технологии, не вдаваясь во все нюансы конкретного процесса. Ну и, пожалуй, убедительно болтать «просто о сложном», даже по теме, с которой знаком поверхностно.

И только Толяныч смотрел хмуро.

– Слушай, Ильич. Я вот что хочу спросить. Нельзя ли вместо тебя мне какую-нибудь красотку куратором.

Лучше бы помолчал, дурачок. Вон как Ирина насторожилась. А ведь уже легла спать.

Неробов брился и разглядывал себя в зеркало. Словно это был вовсе не он, а двойник из его расследования, умелый и энергичный парень. В совершенно бесцветной и аскетичной обстановке утреннего города он выглядел на удивление чистым и ухоженным.

Поутру за Хлебновым приехал Акимов и забрал его отсыпаться в гостиницу.

Неробов помог довести его до такси.

– Коля, опять в костюме? – удивляется Ирина. – Вроде бы у тебя отпуск.

Неробов улыбается, ему так привычней. На время регаты он взял дни за свой счет.

Просто заскочу в одно место, Ир. Это по старому делу. И всё – никаких расследований. Будем радоваться жизни!

В морге ему надо поговорить с экспертом насчет неопознанного трупа. Выяснилось, что напрасно торопился, расследование передали Гришиной. Она уже на ногах.

– Что не спится, Инна Николаевна?

Выглядит она мрачно, и шутки не поддерживает.

– Если коротко, то труп не криминальный: уровень спирта в крови у утопленника зашкаливает, в желудке слизь от рыбьей чешуи. Вот отчет, короткий.

– Вещи можно посмотреть?

– Какая-то бумажка в целлофане. Текст не читается, то есть следы фиолетовой печати. Смотри. Поищи пропавшего рыбака. Лет 50-60, одна нога короче другой, на левой, перелом недавний.

– Если это рыбак, остается найти его плав средство. И чего людям не живется? – бормотал Неробов, осматривая бумажный комок. – А ведь это справка по инвалидности. Передайте Чернояровой, чтобы поискала среди инвалидов. Пусть набирается опыта. У самой как?

– Беда, хоть увольняйся, – вздыхает Гришина. – Всю ночь названивала Милашке. Пришла домой утром.

– Сколько ей?

– Тринадцать исполнилось. Я ее контролирую, но она уходит из дома, говорит, что к отцу. Я так больше не могу. В школе ее называют безотцовщина. А что я могу поделать?

– А поговорить?

– Попробовала, но только стану нажимать, грозится выпрыгнуть в окно.

– Причина?

–У нее новая подружка, ей восемнадцать лет, крутит с парнями и курит вейп. Неужели между ними есть что-то общее? Но они гуляют в одной компании, курят. Миленку застукали в школе с вейпом, вызвали меня, а когда я пригрозила запереть ее дома, она пригрозила выпрыгнуть в окно. Скажи. Это нормально?

– А поговорить с той девушкой пробовала?

– Бесполезно. На ней пробы ставить негде.

– Если она стала притягательной для мошенников, то есть один способ – перцовый баллончик, – советует Неробов.

Недавно они задержали шутника, который терроризировал работу школы. Баллончик был их трофеем. Из вещдоков его изъяли, поскольку уголовного дела на несовершеннолетнего не завели.

Гришина сказала, что только больной на голову может дать в школу ребенку баллончик, однако взяла совет на заметку. Ей требовалось время, чтобы обдумать проблему.