Весь Дэн Браун в одном томе

— Впервые я услышала о Зобристе несколько лет назад, — объяснила Сиена. — Тогда он выступил с рядом крайне вызывающих публичных заявлений. — Она помедлила. Лицо ее было мрачно. — Речь шла о росте населения. Зобрист убежден в правильности Уравнения демографического апокалипсиса.

— Прошу прощения?

— По сути говоря, это математическое признание того, что количество людей на планете растет, мы живем дольше, а наши природные ресурсы истощаются. Теория предсказывает, что в будущем нас ждет не что иное, как апокалиптический коллапс общества. Зобрист во всеуслышание заявил, что человечество не переживет текущего столетия… если только какая-нибудь глобальная катастрофа не повлечет за собой массовую гибель населения. — Сиена тяжело вздохнула и посмотрела Лэнгдону прямо в глаза. — Да что греха таить! Зобрист однажды произнес такую фразу: «Самой большой удачей Европы была Черная Смерть».

Лэнгдон ошеломленно уставился на нее. Волосы у него на затылке зашевелились, а в сознании снова вспыхнул образ чумной маски. Все утро он гнал от себя мысль, что история, в которую он угодил, как-то связана со смертельной заразой… но опровергнуть эту догадку было все труднее и труднее.

Конечно, заявление Зобриста о том, что Черная Смерть была самой большой удачей Европы, выглядело аморальным, однако Лэнгдон знал, что многие историки отмечают благоприятные социоэкономические последствия массового вымирания европейцев в четырнадцатом веке. До Великой чумы средневековая Европа страдала от перенаселения, голода и экономических трудностей. Но тут явилась ужасная Черная Смерть — и, эффективно «проредив человечье стадо», создала изобилие еды и возможностей, которое, по мнению многих историков, стало главным катализатором развития Ренессанса.

Перед мысленным взором Лэнгдона возник значок биологической угрозы на капсуле с измененной картой Дантова ада, и его будто окатило ледяной водой: ведь этот жуткий проектор кто-то изготовил… и Бертран Зобрист, биохимик и рьяный поклонник Данте, теперь казался самым логичным претендентом на эту роль.

Отец зародышевого манипулирования. Кусочки головоломки в сознании Лэнгдона мало-помалу складывались в цельную картину. К сожалению, картина эта пугала его все больше и больше.

— Прокрутите вперед, — приказала Марта охраннику: ей надоело наблюдать за беседой Лэнгдона с Иньяцио Бузони и хотелось поскорее выяснить, кто же пробрался в музей и украл маску.

Охранник включил перемотку, и счетчик времени побежал быстрее.

Три минуты… шесть… восемь.

Стоя за спинами мужчин, Марта на экране все чаще переминалась с ноги на ногу и то и дело поглядывала на часы.

— Извините, что мы говорили так долго, — сказал Лэнгдон. — Похоже, вы устали.

— Сама виновата, — откликнулась Марта. — Вы оба настойчиво предлагали мне пойти домой — охранники, мол, вас выпустят, — но я сочла, что это будет невежливо.

Вдруг экранная Марта исчезла. Охранник перевел запись в обычный режим.

— Все в порядке, — сказала настоящая Марта. — Я помню, что отлучилась в уборную.

Охранник кивнул и хотел было вновь запустить перемотку, но Марта схватила его за руку.

— Aspetti! [221]

Ее взгляд был прикован к экрану, а на лице читалось изумление.

221

Подождите! (ит.)

Лэнгдон тоже растерялся. Что происходит?

Не веря своим глазам, он смотрел, как его двойник протягивает руку в перчатке и берется за край дверцы шкафчика… легонько тянет ее на себя… затем дверца подается и медленно поворачивается на петлях… открывая доступ к посмертной маске Данте.

Марта Альварес невольно ахнула и прижала ладони к щекам.

Разделяя ее ужас, Лэнгдон наблюдал, как он сам запускает руки в шкафчик, осторожно подхватывает маску Данте с обеих сторон и извлекает ее на свет божий.

— Dio mi salvi! — взорвалась Марта, с трудом поднимаясь на ноги и поворачиваясь к Лэнгдону. — Cos’ha fatto? Perche? [222]

Не успел Лэнгдон ответить, как один из охранников выхватил черную «беретту» и взял его на прицел.

Господи Боже!

Роберт Лэнгдон смотрел в черное дуло пистолета и чувствовал, как стены крошечной комнаты сжимают его, точно тиски. Марта Альварес не спускала с него глаз — на ее лице застыло выражение недоумения, смешанного со смертельной обидой. На экране монитора у нее за спиной двойник Лэнгдона внимательно разглядывал маску, подняв ее поближе к свету.

222

Боже всемогущий! Что вы сделали? Зачем? (ит.)

— Я взял только на минутку! — воскликнул Лэнгдон, молясь про себя, чтобы это оказалось правдой. — Иньяцио обещал, что вы не рассердитесь!

Марта ничего не ответила. Вид у нее был ошеломленный — она явно не могла понять, почему Лэнгдон ей солгал… и как у него вообще хватило совести стоять рядом с ней как ни в чем не бывало и смотреть запись, зная, в чем его сейчас уличат.

Да я и не подозревал, что полезу в шкафчик!

— Роберт, — прошептала Сиена, — глядите! Вы что-то нашли!

Несмотря на их плачевное положение, она не спускала глаз с экрана, готовая пожертвовать всем, лишь бы получить ответы.

Между тем экранный Лэнгдон чуть наклонил поднятую вверх маску — было ясно, что его внимание привлечено чем-то на ее тыльной стороне.

Камера висела под таким углом, что на долю секунды маска заслонила часть лица Лэнгдона и глаза мертвого Данте оказались на одной линии с его глазами. Он вспомнил зловещее утверждение — «Истину можно увидеть только глазами смерти», — и по спине у него пробежал холодок.

Лэнгдон не имел представления о том, что он разглядывает на обратной стороне маски, но в этот миг его двойник на экране поделился своим открытием с Иньяцио — тот отпрянул, тут же полез за очками и посмотрел на маску еще и еще раз… Потом, энергично кивая, толстяк принялся взволнованно расхаживать по андито.

Вдруг оба насторожились. Видимо, из коридора донеслись какие-то звуки — скорее всего это возвращалась Марта. Лэнгдон поспешно извлек из кармана пакет с застежкой-молнией, опустил туда маску и бережно передал застегнутый пакет Иньяцио, а тот с явной неохотой положил его в портфель. Потом Лэнгдон быстро закрыл стеклянную дверцу опустевшего антикварного шкафчика, и оба гостя зашагали навстречу Марте, чтобы помешать ей обнаружить пропажу.

Теперь уже оба охранника держали Лэнгдона под прицелом.

Покачнувшись, Марта оперлась о стол.

— Не понимаю! — вырвалось у нее. — Посмертную маску Данте украли вы с Иньяцио Бузони?!

— Нет! — воскликнул Лэнгдон, решив блефовать до последнего. — Владелец маски разрешил нам вынести ее из здания на одну ночь.

— Владелец? — переспросила она. — Бертран Зобрист?!

— Да! Господин Зобрист попросил нас изучить пометки на ее обратной стороне. Мы встречались с ним вчера вечером!