Весь Дортмундер в одном томе

– Холоднее чем в аду, – произнес Дортмундер.

– Это не холод, а влажность, – возразил Келп. – Промозглый воздух пробирает до костей.

Если температура опуститься ниже нуля, тогда воздух станет суше, и мы не так сильно будем ощущать холод.

Дортмундер посмотрел на него:

– С тобой произойдет все с точность наоборот, – заверил он его.

– Я просто говорю…

– Не надо. Где твоя машина?

– Я пока не знаю, – ответил Келп. – Подожди меня здесь. Я вернусь.

И он, шлепая по лужам грязи, ушел, неся свою сумку из Korvette магазина через плотную толпу людей и падающий снег. После того как Келп исчез из поля зрения, его слова рикошетом отразились в сознании Дортмундера. Вслух он пробормотал: «Он пока еще не знает?». Возникла мысль о побеге, но когда он подумал о возможных вариантах: стремительные потоки людей в метро, попытка поймать такси в Геральд-сквер в шесть вечера торгового дня декабря-месяца или прогулка пешком 25 кварталов под снегом и в холоде – он подумал, что лучше остаться на месте. Он прислонился спиной к стене Мэйси, недалеко возле входной двери, сунул одну руку в карман пальто, а правой рукой сжимал коробку духов и принялся ждать. Снег ложился ему на плечи и его черную вязаную шапку, снег таял на его лбу и стекал вниз маленькими ледяными струйками по носу и ливнем по пуговицам на пальто, ледяной жижей проникал через закрытые мокрые ботинки к его ступням.

Он простоял так около пяти минут, когда перед ним остановился безупречный джентльмен с белыми усами в каракулевой шапке и пальто с меховым воротником. Он положил что-то в нагрудный карман пальто Дортмундера и произнес:

– Не унывай, старина. И с Рождеством Христовым тебя, – и ушел.

Дортмундер в замешательстве посмотрел ему вслед, затем пощупал свой карман и вытянул оттуда аккуратно сложенную долларовую банкноту.

– Неисповедимы пути Господни, – только и произнес Дортмундер.

Просигналил автомобиль. Дортмундер посмотрел мимо доллара и увидел рыжий мерседес у обочины, и кто-то внутри махала ему. Келп?

Келп. И неизвестно как, но мерседес имел регистрационные знаки Коннектикута.

Дортмундер быстро зашагал в сторону пассажирского сиденья, проскользнул в машину и почувствовал сухой теплый воздух, когда Келп ускорил ход мерседеса.

– Ах, – вздохнул Дортмундер.

– Невероятный трафик, – произнес Келп. – Даже Стен Марч не смог бы найти что-нибудь. Я взял этого зверя через квартал отсюда, ты можешь в это поверить? Поэтому все это заняло так много времени, – он посмотрел вверх. – Что с долларом?

Дортмундер все еще держал его в руке. Затем спрятал подальше в боковой карман.

– Я нашел его, – ответил он.

– Без шуток. Может быть сегодня твой счастливый день.

– Что за идея, – подумал про себя Дортмундер и вслух произнес: – Да.

– На самом деле, это удачный день.

Дортмундер закрыл свои глаза. Он мог наслаждаться комфортом автомобиля и просто не слушать того, что говорил Келп.

– Например, – начал Келп, – есть вопрос насчет картины и того, что произошло шесть месяцев тому назад.

– Четыре с половиной, – поправил его Дортмундер. Его глаза оставались закрытыми.

– Ладно, четыре с половиной.

– Я думаю, что уеду из страны, – предположил Дортмундер. – Поеду в Южную Америку, может быть. Я и Мэй, мы могли бы открыть бар или что-нибудь в этом роде. Будет ли нас преследовать по всему миру тот парень из-за двадцати штук?

– Да, – ответил Келп. До тех пор пока они не найдут картину они будут искать тебя, и ты знаешь это.

Не открывая глаз, Дортмундер вздохнул.

– Ты, по крайней мере, мог дать мне немного помечтать, – произнес он.

– У меня есть что-то получше, – заинтересовал Келп. – Есть.

– Нет у тебя ничего.

– Есть.

– Нет. Пока мы не получим обратно картину ты ничего не сможешь предложить лучше.

Когда Чонси придет и захочет ее обратно, у нас не будет выхода.

– Один, – возразил Келп и внезапно, за рулем, впал в бешенство. Начал сигналить в безумном ритме и одновременно кричать:

– Двигай своей чертовой задницей или ты не хочешь попасть домой?

Дортмундер открыл глаза.

– Успокойся, – сказал он.

– Они дают лицензии всем, – проворчал Келп, уже успокаиваясь, затем сказал. – Слушай, я не могу разговаривать в такой пробке. У тебя есть еще тот хороший бурбон?

– Ты шутишь.

– Вот, что я тебе скажу, – начал Келп, – я куплю бутылку бурбона на выезде из города, не такой марки как у Чонси, но тоже что-нибудь хорошее. Что-нибудь разлитое в Кентукки.

– Даа?

– Пригласи меня к себе домой, – предложил Келп. – Мы напьемся, и я расскажу тебе мою идею.

– Ты знаешь, что я думаю по поводу твоих идей, – ответил Дортмундер.

– Может ли это быть хуже, чем визит друзей Чонси?

Дортмундер вздохнул.

– Я куплю две бутылки, – закончил разговор Келп.

Глава 2

– Ты помнишь моего племянника, Виктора? – спросил Келп.

– Агент ФБР, – ответил Дортмундер.

– Он бывший агент, – поправил Келп. – И в этом разница.

– Они выбросили его, – сказал Дортмундер, – потому что он постоянно клал в ящик предложений ФБР записки о введении секретного рукопожатия, чтобы узнавать друг друга на вечеринках.

– Необязательно было так, – возразил Келп. – Это просто теория.

– Этого вполне достаточно для меня. Это помогает вспомнить парня. Что с ним?

– Я разговаривал с ним на День благодарения, – вспоминал Келп, – когда был у бабушки. Ты не поверишь, но она готовить самую фантастическую индейку.

Ну что тут было сказать на такое высказывание? Ничего. Именно так и сделал Дортмундер. Он устроился поудобнее в своем личном простеньком кресле в своей теплой гостиной и сделал еще один глоток бурбона. Мэй была в Safeway, где она работала в качестве кассира. Бурбон был разлит в Кентукки (в отличие от того, который дистиллируют в Кентукки, а затем в ж/д вагонах отправляют на север и разливают в Хобокен), что было неплохо. Качество виски было на порядок выше, чем тот продукт от «O.J. Bar and Grill», которая возможно тоже занималась дистилировкой в Хобокене из комбинации воды «Hudson и Raritan».

Келп продолжал свою историю:

– Смысл в том, что Виктор рассказал мне об одном парне, который сейчас живет в одном районе с ним. Так вот, он занимался его делом, когда еще работал в ФСБ. Парень был фальшивомонетчиком.

– Да?

– Только он не печатал деньги, – произнес Келп. – Он рисовал их, – сделав неопределенный жест в воздухе, продолжил. – Одну купюру за раз. Всю двадцатку.

Дортмундер нахмурившись, посмотрел через свой стакан на Келпа.

– Этот парень лично нарисовал двадцатидолларовую банкноту?