Весь Дортмундер в одном томе

Присутствующие согласились с Градецом — «верно, верно» и погрузились в собственные мысли, глядя в окна, по какой-то «неведомой» причине открытые.

Наступила очередная пауза, которую своим громким вздохом нарушил Краловц:

— Очень жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах, Диддамс. (Интересно, какие мыслительные процессы подталкивали его к выбору Диддамс или мистер Диддамс).

Когда и эта попытка завязать разговор не увенчалась успехом, Краловц решил сделать замечание водителю на своем родном гортанном языке. Тот сразу же увеличил скорость и вскоре резко повернул вправо, и они начали двигаться вверх.

И Краловц заговорил снова:

— Хочу показать тебе что-то, Диддамс. Мы сделаем небольшой крюк. Все же не могу поверить, что такому мужчине как ты чужды честность и искренность. Ты, как и все мы, должен желать лучшего для всего человеческого рода. Мы встретились, ты и я, мы разговаривали, поэтому я не могу ошибаться в тебе.

Кто знает.

Какое-то время они поднимались наверх. Предполагалось, что Вотскоэк это горная страна, так и оказалось. Вскоре авто замедлило движение, захрустел гравий и оно остановилось. Открылись двери.

— Вот мы и на месте, — произнес Краловц с такой интонацией, как будто кто-то мог в этом сомневаться.

Множество рук устремилось к заключенному, чтобы помочь ему выйти из машины, встать крепко на ноги и отряхнуться. Когда с глаз убрали повязку… вот это вид! Боже, если бы у него была сейчас камера!

Они стояли на площадке рядом с изогнутой двухполосной дорогой, что убегала высоко вверх, на горный склон, подножье которого было устлано галечником. Но, то была не обычная скалистая или каменистая гора, какую он ожидал увидеть. Эта возвышенность была зеленой, как банкнота, как сосны и трава вместе взятые. По краю дороги росли полевые цветы и ни одной постройки вокруг.

Пожалуй, одна все же имеется, и она находится на юге — нет, на востоке — нет, э-э…

Утро только наступило, и теплое весеннее солнце расположилось вон там, значит это восток, а это юго-запад. Хорошо. Далеко на юго-западе виднелись этакие огромные солонка и перечница — две серые круглые башни из бетона, нижняя часть которых была широкой и постепенно к верху сужалась. Белый дым или пар вился над левой постройкой, значит, назовем ее «соль». Перец, по-видимому, не использовался.

Еще одним явным артефактом являлся автомобиль, на котором они прибили сюда. Небольшого размера — а это арестант уже знал — черного цвета, иностранного производства — мелкими простыми хромированными буквами было выложено название «Лада» — номерной знак оказался черного цвета с серебряными «V 27».

Вокруг машины стояли двое солдат из его прежней темницы и Градец Краловц. Термент из «Гордость Вотскоэка» сегодня выполнял функции водителя, поэтому сидел за рулем, в то время как другие вышли немного поразмяться.

Не стоит заморачивать себе голову людьми, лучше наслаждаться пейзажем. Всего в нескольких шагах от них высилась гора, покрытая хвойными деревьями, зеленью и цветами, что каскадами сбегали вниз. Через дорогу, напротив узник заметил еще две таких же горы. У подножий деревья срубили, дабы освободить место для длинных зеленых лент — лугов.

Посол взял под руку узника и показал в сторону «солонки» и «перечницы»:

— Ты видишь? Это и есть Тсерговия.

Арестант заметно оживился. Тсерговия? На самом деле не так уж и далеко. Если он сможет добраться вон туда, очутиться в Тсерговии, то с помощью нескольких имен — как хорошо, что он наконец-то научился без запинки выговаривать Грийк Крагнк, а это удалось ему быстрее, чем он ожидал — он в итоге отыщет представителей власти, а он уж точно не оставят его в беде. Если бы только добраться до нее.

Ну, по крайней мере, теперь-то он знал, где эта страна находится — на юго-западе.

— А это, — продолжал Краловц, не подозревая, что заключенного кроме расположения Тсерговии больше ничего не волновало, — Вотскоэк, — и он махнул рукой в сторону погруженных в зелень гор. — Теперь ты понимаешь, Диддамс?

Нет, и узник произнес это вслух.

— Разве ты не узнаешь тех башен? Извини, я думал, все их знают. Они принадлежат атомной станции. Весь военно-промышленный комплекс передали Тсерговии.

«Значит, сумма взятки составила приличную сумму», — подумал узник.

— Различные болезни свирепствуют в Тсерговии: рак, лейкоз, врожденные пороки, — продолжил Краловц, — и всей этой устаревшей ядерной установкой руководить беспомощный, невнимательный и неквалифицированный чиновничий аппарат. Загрязняется воздух, отравляются озера и реки, погибают посевы, дикая природа на грани исчезновения. Вот какой путь выбрала Тсерговия, и они хотят навязать его и нам. Не допустите ошибку, Диддамс. Если благодаря закулисным методам они войдут в ООН, то мы окажемся беспомощны. Нищие, без друзей и помощи, на милости нашего исторического врага. Все, что вы сейчас видите перед собой, все, что очень дорого нашему народу будет раздавлено тяжелым сапогом Тсерговии. Вот за что мы боремся, Диддамс. Правда, справедливость и независимость Вотскоэк!

— Ха! — воскликнул узник под впечатлением от его пылкого призыва. Аргументы его не убедили.

Краловц внимательно изучал его:

— Ты — благородный человек, — сказал он и снова ошибся. — Я знаю, что изменить верность и преданность не так-то и легко. Однако я хочу пробиться сквозь ложь и пропаганду Тсерговии. Ты должен видеть и понимать, что собираешься уничтожить, если откажешься помочь нам в тяжелое время. Я покажу тебе деревню в Вотскоэке и жизнь простых людей, которую ты намереваешься разрушить.

Хорошо. Чем дольше продолжалась поездка, тем больше она начинала нравиться заключенному, так как он подозревал, что в конце ее ему все же не удастся избежать встречи с доктором Зорном.

— Конечно, — согласился он. — Хотелось бы увидеть ее.

— Мы говорили о ней, — произнес Краловц, — когда мы свято верили, что ты настоящий турист, я рассказывал об очаровательной деревеньке Штум в Штумвальдских горах.

— Да-а, я помню.

— Так вот, это и есть Штумвальдские горы и вскоре ты познакомишься и с Штумом!

— Звучит интересно, — ответил узник.

Краловц положил руку на предплечье заключенного, как бы выражая сочувствие:

— Мне жаль, то нам снова придется завязать тебе глаза. Ты понимаешь… наши оборонительные сооружения.

— Ах, да, конечно.

Так они и сделали. Запихнули его, словно перезрелый перец в маслину, зажали с обеих сторон и двинулись в дальнейший путь.

В гору, с горы, извилистыми дорогами; быстро и медленно, Краловц ругал водителя — ну, или его слова звучали словно ругательства — затем посол рявкнул что-то в сторону заднего сиденья и повязку развязали. Заключенный моргнул и выглянул через окно автомобиля.