Весь Дортмундер в одном томе

Стэн стал возле своей колонки и начал читать варианты: разные виды топлива и разные методы оплаты, наличными или кредиткой. А парень перед ним уже поставил пистолет на место и закручивал крышку топливного бака. Стэн отдал предпочтение наличным, лысый парень тоже, он пошел в магазин. Стэн засунул пистолет в топливный бак цирруса, потом подошел к мерседесу, сел за руль и уехал.

Мерседес — гораздо лучшая машина. К тому же, бак был полный.

* * *

Салон подержанных машин «У Максимильяна» находился непонятно где, не совсем в Бруклине, и не совсем в Куинсе, и уж точно не в округе Нассау. За парковкой, сразу за потрепанными неэкономичными автомобилями, краснела маленькая постройка с розовой штукатуркой, картина была достаточно устрашающая, которая могла заставить покраснеть любое здание. Треугольные пластиковые вымпелы ярких цветов, развешенные по всему периметру парковки, на сколько могли, отвлекали внимание от предложений, написанных белилами на лобовых стеклах:!!ультраспециальное предложение!! лучше, чем новый!!! просто подарок!!

Стэн Марч проехал мимо этого парада уродливых авто, свернул в переулок за ним, и выехал снова на едва заметную непонятную дорогу. Он остановился на небольшом клочке земли, окруженным со всех сторон белыми обшитыми стенами гаражей. Он вышел из Бенца, прошел через открытые ворота, прошел по тропинке из увядших зимних листьев и сорняков и вошел в розовое здание через заднюю дверь.

Он попал в простой серый офис, где Макс, словно зверь, навис над своей секретаршей Гарриет, худой, суровой, женщиной с вытянутым лицом, и диктовал ей слова прямо в ухо: — И я не желаю больше ничего о тебе слышать. И черт тебя дери, Максимильян Чарфонт.

Стэн переспросил:

— Чарфонт?

— Привет, Стэн, — поздоровалась Гарриет.

— Привет, Гарриет.

— Как тебе? — спросил его мнение Макс. — Зачитай концовку, Гарриет.

Оставив бумагу в печатной машинке, Гарриет начала читать, пока Макс, коренастый мужчина в годах с тяжелой челюстью и тонкими седыми волосами; на нем была белая рубашка, под черным жилетом была вымазана от того, что он прислонялся к грязным машинам, слушал и расхаживал по комнате. Он больше не курил свои старые сигары, но от него всего исходил табачный запах.

Гарриет зачитывала:

«Лучшему Бизнес Бюро в Нью-Йорке. Господа, когда вы впервые со мной связались, я думал, что ваша цель — улучшить мой бизнес. Но сейчас я вижу, что ваша цель — выжить меня из этого бизнеса полностью, посылая ко мне этих вечно недовольных и всяких идиотов, которые не только не разбираются в автомобилях, но и не могут разобраться в контракте, который нужен для покупки. Агентство «Роялли маунтид Эй Уан Коллекшн» знает этих людей гораздо лучше, чем вы. Поэтому советую вам, разбираться с ними еще до того, как они покинут офис. Меня полностью устраивают законы штата Нью-Йорк, поэтому я не нуждаюсь в ваших обещаниях бойскаутов. Спасибо. Хотелось бы, чтобы с этого момента наше общение прекратилось.

С уважением,

Максимильян Чарфонт».

Макс остановился. Он спросил:

— А разве в моей речи не было ругательств?

— Были.

— И что с ними произошло?

— Это очень старая печатная машинка, — заметила Гарриет. — Еще с викторианской эпохи. Она не печатает плохие слова. А вот если вы купите мне новый компьютер, я могу писать ругательства, как у сапожника.

— Не нужен тебе компьютер, — отрезал Макс, — и я не хочу слышать никаких жалоб. — Он развернулся к Стэну: — А тебе чего надо?

— Я бы хотел позвонить маме, если можно.

Макс нахмурился.

— Местный звонок?

— Конечно местный, — уверил его Стэн. — Думаете, моя мама когда-нибудь уедет из этого района?

— Ничего я не жду, — сказал Макс. — Это все? Ты приехал, чтобы позвонить? Может, хочешь смыться в туалете, чтобы спрятаться от своих возлюбленных?

— Нет, просто один звонок, — сказал Стэн. — А сзади стоит мерседес, который тебе понравится.

— Ага.

— И полностью заправлен, — сказал он Максу в спину.

Гарриет заменила письмо Макса на какую-то форму автомобиля и снова начала усиленно печатать.

— Воспользуйся тем телефоном, хорошо? — попросила она.

Она имела в виду телефоном на втором столе.

— Конечно, — ответил Стэн, сел за стол номер два и набрал мамин номер мобильного, который был всегда с ней, пока он работала, чтобы они могли быть постоянно на связи.

— Привет!

— Мам, не кричи.

— Мне приходится кричать, потому что я стою возле бетономешалки!

— Мне перезвонить?

— Что?

— Мне перезвонить?

— Нет, все в порядке, — сказала мама уже гораздо тише. — Ее выключили. Как дела на Лонг-Айленде?

— Ну, я и хотел…

— Подожди, у меня наклёвывается хороший заказ!

— Ладно.

Мама положила телефон на пассажирское сиденье вместе с газетами и какой-то дрянью на вынос. Он слышал какой-то мужской голос, но не слышал, что он говорил. Зато он услышал где-то отдаленно мамин голос «Договорились», и спустя уже пару секунд она вернулась к разговору, похоже, очень довольная.

— Аэропорт Кеннеди, — сказала она.

— Правда? Здорово, потому что, знаешь, тут обстоятельства поменялись.

— Ты имеешь в виду на Лонг-Айленде?

— Ничего не вышло, — сказал Стэн. — Остальные встретились с представителями власти, понимаешь?

— О-ооо.

— Поэтому я приеду домой на ужин.

— Нет, не приедешь, — заявила мама.

— Почему?

— Джон звонил, у него кое-что есть. Он хочет встретиться в «Баре-и-Гриле» в шесть.

— Ладно, — сказал Стэн, и в этот момент зашел Макс, за которым тянулся едва уловимый аромат сигар. — Где я сейчас? У Максимильяна. Когда закончишь с поездкой в Кеннеди, приезжай сюда, заберешь меня, и вместе поедем в «Баре-и-Гриле».

— Не позволяй Максимильяну обдурить тебя, Стэн.

— Ну что, — Стэн повесил трубку и спросил Макса, — Макс, тебе нравится?

— И что тут может нравиться? — заворчал Макс. — Скажи честно, Стэнли, как сильно нагрелась машина.

— Ну, — задумался Стэн, — если бы ты захотел пожарить яичницу…

— Так я и думал. Это значит, — начал подсчитывать Макс, — что предстоит много работы, нужно менять детали, номерные знаки, заниматься бумагами, и это все само не сделается. Это все стоит денег, Стэнли, это займет много времени, да что уж там, это отнимет очень много времени от обычной работы. Даже не знаю, стоит ли овчинка выделки. Но я тебя знаю, ты мне нравишься, и знаю, что тебе не терпится отсюда уехать…