Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция

— Вы смеете намекать, что я не являюсь хранителем эго своей ячейки? — вспылил Болин.

Макки понял, что пан-спекки нацелил на него оружие, хотя и не мог сказать, что это и где оно. В их культуре было предостаточно упоминаний об оружии, защищающем эго.

— Я этого не говорил, — поспешно и как можно более искренне ответил Макки. — Но вы ведь не могли настолько неправильно истолковать культуру людей с Земли, чтобы не знать, что теперь произойдет.

Какой-то инстинкт заставил судью и других зрителей этого разговора молчать.

Болин, казалось, дрожал всем телом.

— Я опечален, — сказал он.

— Если бы существовал способ достичь взаимного согласия и избежать всех этих страданий, я бы выбрал его, — сказал Макки. — Вы видите другой способ?

Не переставая дрожать, Болин ответил:

— Я должен делать то, что должен.

— Сейр Макки, что здесь происходит? — тихо спросил Дули.

— Две культуры пытаются наконец понять друг друга, — ответил Макки. — Мы веками жили бок о бок в кажущемся взаимном согласии, но внешние проявления обманчивы.

Оулсон попытался было встать, но Уотт дернул его обратно на место.

Макки заметил, что его бывший начальник оценил опасность. Очко в его пользу.

— Вы понимаете, сейр Болин, — сказал Макки, пристально глядя на пан-спекки, — что подобные вещи необходимо долго и тщательно обсуждать в открытую, прежде чем суд примет решение. Это закон, который вы поклялись соблюдать. Я склонен поддержать вашу кандидатуру на роль секретаря, но мое личное решение подождет результата слушания.

— Что необходимо обсуждать? — спросил Дули. — И по какому праву, сейр Макки, вы называете это слушанием?

— Я выражаюсь фигурально, — ответил Макки, не сводя глаз с пан-спекки, гадая, какое страшное оружие эти существа применяли для защиты эго. — Что скажете, сейр Болин?

— Вы защищаете неприкосновенность своего жизненного уклада, — сказал Болин, — но отказываете мне в праве на то же самое?

— Неприкосновенность, но не секретность, — уточнил Макки.

Дули перевел взгляд с Макки на Болина и заметил, что пан-спекки выглядит, как сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться. Судя по тому, как он держал руку в кармане пиджака, судья понял, что он, вероятно, готовится применить против всех присутствующих на арене какое-то оружие. Такой уж у него был вид. Дули хотел было вызвать охрану, но задумался о том, что ему было известно о пан-спекки, и решил не провоцировать критическую ситуацию. Люди приняли пан-спекки как своих. Из них получались хорошие друзья, но страшные враги, к тому же ходили слухи об их скрытых способностях, об эго-ревности, о свирепости, с которой они оберегали тайны своей колыбели клана.

Болину наконец удалось побороть дрожь.

— Говорите, что должны сказать, — прорычал он.

Макки пробормотал про себя молитву о том, чтобы пан-спекки не потерял контроль над своими рефлексами, и обратился к камерам в дальнем конце судебной арены, которые транслировали все происходящее во все концы вселенной.

— Пан-спекки, принявший имя Наполеона Билдуна, был одним из наших лучших агентов в Бюро Саботажа, — начал Макки. — Агент Билдун пропал примерно в то же время, когда Пантор Болин встал во главе Налоговых Наблюдателей. Вполне вероятно, что Налоговые Наблюдатели как организация сами по себе представляют собой хитрый и искусный саботаж самого Бюро Саботажа, а начало этому положил Билдун.

— Человека по имени Билдун не существует! — воскликнул Болин.

— Сейр Макки, — сказал судья Дули, — не хотели бы вы продолжить этот разговор в частном порядке у меня в кабинете? — Судья смотрел на саботажника, стараясь выглядеть доброжелательным, но твердым.

— Ваша честь, — ответил Макки, — не могли бы мы из уважения к сейру Болину как к человеку предоставить ему право решать?

Болин повернул свои фасеточные глаза к скамье и тихо проговорил:

— Если суд не возражает, лучше сделать это в открытую. — Он резко вынул руку из кармана. В ней ничего не было. Он оперся на стол, ухватившись руками за противоположный край. — Пожалуйста, продолжайте, сейр.

Макки сглотнул. На мгновение его охватило восхищение пан-спекки.

— Для меня будет несравненным удовольствием служить под вашим началом, сейр Болин, — сказал он.

— Делайте то, что должны! — прохрипел Болин.

На лицах Уотта и адвокатов отражалось изумление, а в глазах судьи Дули застыл вопрос.

— Выражаясь языком пан-спекки, человека по имени Билдун не существует. Но такой человек существовал — в ячейке сейра Болина. Надеюсь, вы заметили, как похожи выбранные ими имена?

— А… да, — сказал Дули.

— Боюсь, я весьма нагло совал свой нос во все, что связано с пан-спекки, — признался Макки. — Но это объясняется тем, что я подозревал акт саботажа, о котором уже упоминал здесь. Налоговые Наблюдатели оказались слишком хорошо осведомлены о внутренней деятельности Бюро Саботажа.

— Я… э… не уверен, что понимаю вас, — сказал Дули.

— Самая большая тайна во вселенной — циклическая смена пола и личности пан-спекки — для меня уже не является тайной, — сказал Макки. Увидев, как побелели пальцы Болина, вцепившиеся в край стола, Макки глубоко вздохнул.

— Это имеет отношение к нашему делу? — спросил Дули.

— Несомненно, ваша честь, — сказал Макки. — Видите ли, у пан-спекки есть уникальная железа, которая управляет мышлением, доминантой, взаимоотношением разума и инстинкта. Пять членов ячейки на самом деле являются единым существом. Я хочу подчеркнуть это в силу юридической необходимости.

— Юридической необходимости? — переспросил Дули. Он посмотрел на явно расстроенного Болина, затем перевел взгляд на Макки.

— Функция этой железы — передавать доминанту пан-спекки, у которого она функционирует. Но она функционирует в течение определенного, ограниченного срока — от двадцати пяти до тридцати лет. — Макки посмотрел на Болина. Пан-спекки снова задрожал. — Пожалуйста, поймите, сейр Болин, что мною движет необходимость. Это не является актом саботажа.

Болин поднял голову. На лице застыло выражение глубочайшего горя.

— Заканчивайте уже! — прохрипел он.

— Да, — сказал Макки, снова глядя на озадаченного судью. — Ваша честь, перенос эго пан-спекки подразумевает перенос базовых знаний и опыта. Когда умирает хранитель эго, независимо от того, как далеко он находится от колыбели клана, это пробуждает старшего из оставшейся в колыбели тройни. Хранитель эго даже оставляет устные наставления своему наследнику, если это возможно. Как правило, это происходит почти всегда. Так было и в этот раз.

Дули откинулся на спинку кресла. Перед ним начинала вырисовываться юридическая проблема, которую обозначил рассказ Макки.

— Акт саботажа, который может сделать пан-спекки кандидатом на пост секретаря Бюро Саботажа, был инициирован… э… членом ячейки сейра Болина, присутствующего сегодня в суде, так? — спросил Дули.

Макки вытер пот с брови.

— Верно, ваша честь.

— Но тот член ячейки уже не является хранителем эго, да?

— Совершенно верно, ваша честь.

— То есть… бывший хранитель эго, этот… э… Билдун уже не является кандидатом?