Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция

Начальник уселся, ухватился за подлокотники своего кресла и откинулся на спинку.

— Почему они не в одной из правительственных резерваций?

Трент посмотрел ему в глаза.

— Потому что я думал, что здесь они будут в большей безопасности и оказался прав. Резервации заражены. А мои собаки пока совершенно здоровы. Более того, коммандер, я обнаружил, что человеческие существа переносят заболевание. Мы…

— Вы имеете в виду, что если я приласкаю собаку, то это ее убьет?

— Именно так.

Начальник погрузился в молчание. Спустя некоторое Время он произнес:

— Так вы не подчинились акту о карантине?

— Да.

— Я сам иногда проделываю подобное, — продолжил начальник. — Вы видите, что приказ дурацкий. Вы знаете, что он работать не будет. И вы его нарушаете. Если вы не правы, то вас обвинят во всех смертных грехах. Ну, а если правы, вам навешивают медаль. Я помню, в денебианской кампании, когда…

— Могли бы вы организовать воздушное патрулирование над моим лагерем? перебил его Трент.

Начальник почесал подбородок.

— Борзые, да? Нет лучшей охотничьей собаки. Чертовски стыдно, что они умирают вместе с остальными. — Он помолчал. — Воздушное патрулирование? Без людей?

— У нас осталось всего два месяца, чтобы справиться с этим проклятым вирусом. Иначе собак на Земле попросту не останется, — сказал Трент. — Вы понимаете, как важны эти собаки?

— Так плохо? — Начальник подтянул к себе видеофон. — Дайте мне Перлана. — Он повернулся к Тренту. — Где ваш лагерь?

Трент дал ему координаты. Начальник записал их в блокнот.

На экране появилось лицо.

— Да, сэр.

Макаров повернулся обратно к видеофону.

— Перлан, мне нужен роботизированный воздушный патруль — круглосуточное дежурство — над охотничьим лагерем, — он взглянул в блокнот, — с координатами 8181-А и 0662-У, западный склон Олимпик. В лагере питомник с девятью собаками. Не должно быть никаких контактов людей с животными. — Он облизал губы. — Доктор рассказал мне, что люди переносят этот вирус.

Когда Трент приземлился в Пульмане после обеда, он обнаружил, что в лаборатории «Е» его дожидается Хан-Меерс. Профессор сидел на том же самом табурете, словно и не вставал с него все эти два дня. Его раскосые глаза созерцали клетку, где содержался фокстерьер. Теперь там располагался эрдельтерьер. Когда Трент вошел, Хан-Меерс повернулся.

— Варли, что это там абердинский полицейский рассказывает службе новостей?

Трент закрыл двери лаборатории. «Значит, начальник полиции все рассказал».

— Из клиники Флореса сегодня дважды звонили, — продолжил Хан-Меерс. Хотят узнать, что мы обнаружили такого, что они проглядели. Может, полицейский сам все это придумал?

Трент покачал головой.

— Нет. Я рассказал ему о своих подозрениях, выдав их за действительный факт. Мне нужен был воздушный патруль над лагерем. Мои собаки совершенно здоровы.

Хан-Меерс кивнул.

— Все лето они были лишены подобного удобства. Теперь они должны обязательно его иметь.

— Я боялся, что они умрут. Я вырастил этих борзых сам. Мы охотились и…

— Понимаю. А завтра ты всем расскажешь, что произошла ошибка. Я надеялся, что у тебя больше научной честности.

Трент напустил показное равнодушие. Он сбросил пальто и натянул лабораторный халат.

— Мои собаки все лето были изолированы От людей. Мы…

— Люди Флореса скрупулезно провели исследования, — заметил Хан-Меерс. Они подозревают, что мы пытаемся…

— Недостаточно тщательно. — Трент открыл дверь стенного шкафа и взял оттуда бутылку с зеленой жидкостью. — Ты собираешься остаться здесь и помогать или хочешь, чтобы я бился над этим в одиночестве?

Хан-Меерс снял пальто, отыскал лишний лабораторный халат.

— Играешь с огнем, Варли. — Он повернулся, улыбаясь. — Но что за великолепная возможность устроить этим докторам медицины настоящую большую взбучку!

На следующее утро Трент уронил стеклянную пробирку. Она вдребезги разбилась на кафельном полу, и спокойствие Трента лопнуло вместе с нею. Он непрерывно ругался целых две минуты.

— Мы устали, — произнес Хан-Меерс. — Отдохнем и вернемся к этому позже. Я буду сегодня отделываться от людей Флореса и прочих. Там все еще есть…

— Нет. — Трент покачал головой. — Мы возьмем еще один смыв с моей кожи со связующим Кларендона.

— Но мы уже дважды проверяли и…

— Еще раз, — рявкнул Трент. — На этот раз мы добавим синтетическую собачью кровь перед фракционированием.

В десять двадцать две Хан-Меерс установил последнюю пробирку в пластиковый дифракционный штатив и нажал переключатель у его основания. Маленькая серебряная паутинка замерцала у верхнего края пробирки.

Профессор ахнул.

Они вернулись к исходной точке. К полудню у них была схема: вирус Дорманта переносится в потовых железах человека, выходит наружу через поры — преимущественно на ладонях рук — при сильном эмоциональном возбуждении. Попав наружу, вирус высыхает и впадает в анабиоз.

— Если бы я не уронил ту пробирку и не рассердился… — промолвил Трент.

— Мы бы все еще искали, — добавил Хан-Меерс. — Это Дормант, и в микроскопических количествах. Вот почему они его пропустили. Кто же проверяет возбужденного подопытного? Они ждали, пока он успокоится.

— Всяк убивает то, что любит, — процитировал Трент.

— Стоило бы побольше уделять внимания философам наподобие Оскара Уайльда, — сказал Хан-Меерс. — Теперь позвоню врачам, расскажу, как они облажались. Это им будет вдвойне неприятно, так как изобличает их простой биолог.

— Это была случайность.

— Случайность, основанная на наблюдениях за твоими собаками, — произнес Хан-Меерс. — Не в первый раз подобные случайности происходят с простыми биологами. Был Пастер. В него кидали камнями на деревенских улицах за…

— Пастер был химиком, — заметил Трент. Он повернулся, положил пробирку на стол. — Мы должны предупредить правительство, что оставшимся собакам требуется роботизированное обслуживание. Это может дать время, чтобы во всем разобраться.

— Я воспользуюсь твоим фоном, чтобы позвонить врачам, — хихикнул Хан-Меерс. — Представляю себе их лица, когда…