Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция

— На площади, — сказал Лето, — вы снимете с него одежду и дадите ему пятьдесят ударов плетью.

Нунепи попытался вырваться из мертвой хватки Говорящих Рыб, его лицо исказилось от ярости.

— Господин, я хочу напомнить вам, что я полномочный посол…

— Ты — обычный преступник и как таковой будешь наказан. — Лето дал знак гвардейцам и они потащили посла к выходу.

— Жаль, что тебя не убили, — орал потерявший голову Нунепи, — жаль, что…

— Кто? — спросил Лето. — Кто должен был меня убить? Разве ты не знаешь, что меня нельзя убить?

Гвардейцы потащили посла к выходу, но он продолжал кричать: «Я невиновен! Я невиновен!» Крики постепенно стихли.

Дункан склонился к Лето.

— Что такое, Дункан? — спросил Император.

— Мой господин, все послы будут очень напуганы.

— Да, я преподам им урок ответственности за свои действия.

— Мой господин!

— Участие в заговоре, равно как и армейская служба, освобождает людей от чувства личной ответственности.

— Но это может привести к ненужным осложнениям, мой господин. Лучше я распоряжусь об усилении охраны.

— Об этом не может быть и речи!

— Но вы позвали меня…

— Как небольшой образчик военной глупости.

— Мой господин, я не…

— Дункан, подумай о невежестве Нунепи. Он — квинтэссенция моего урока.

— Простите мою тупость, господин, но я не понимаю сути ваших слов о военных.

— Они думают, что, рискуя жизнью, приобретают право применять любое насилие к врагам, которых сами же и выбирают. Это ментальность завоевателей. Нунепи думает, что не отвечает за любые действия против чужих.

Айдахо посмотрел на дверь, через которую стражницы вывели Нунепи.

— Он очень старался, но проиграл, мой господин.

— Но при этом он освободил себя от уз прошлого и отказался платить за это.

— В глазах своего народа он является патриотом.

— А кем он является в собственных глазах? Орудием истории.

Айдахо понизил голос и придвинулся еще ближе к Лето.

— Насколько вы отличаетесь от нас, господин?

Лето усмехнулся.

— Ах, Дункан, как я люблю твою восприимчивость. Ты заметил, что я сделан из совершенно другого теста. Неужели ты уверен, что я не способен проигрывать?

— Такая мысль действительно приходила мне в голову.

— Только неудачники могут прятать свою гордыню под покров «великого прошлого», мой старый друг.

— Вы с Нунепи похожи в этом отношении?

— Воинствующие миссионерские религии разделяют эту иллюзию «гордого прошлого», но лишь немногие понимают конечную опасность этого взгляда для человечества в целом — опасность ощущения собственной свободы от ответственности за свои действия.

— Какие странные слова, мой господин. Как мне следует понимать их смысл?

— Смысл заключается в том, что тебе говорят. Ты не способен слушать?

— У меня есть уши, мой господин.

— Неужели? Что-то я их не вижу.

— Вот они, мой господин. Вот и вот? — Айдахо коснулся рукой поочередно обоих своих ушей.

— Но они же ничего не слышат. Следовательно, у тебя нет ушей — ни здесь, ни здесь.

— Вы смеетесь надо мной, мой господин.

— Слышать — значит слышать. То, что существует, не может быть сделано заново, поскольку оно уже существует. Быть — значит быть.

— Ваши странные слова…

— Суть не более чем слова. Я их произнес. Они прозвучали и их больше нет. Их никто не услышал, следовательно, они уже не существуют. Если же они не существуют их можно произнести снова, тогда, может быть, их кто-нибудь услышит.

— Зачем вы делаете из меня шута, мой господин?

— Я ничего не делаю с тобой, кроме того, что произношу слова. Я говорю их без всякого риска оскорбить тебя, ибо убедился, что ты лишен ушей.

— Я не понимаю вас, мой господин.

— Начало всякого познания — это открытие факта, что ты чего-то не понимаешь.

Айдахо не успел ничего ответить, так как Император подал знак одной из женщин, и та взмахнула рукой перед хрустальным экраном за помостом, на котором возлежал Лето. На ровной поверхности появилось трехмерное изображение площади, где должны были наказать Нунепи.

Айдахо отступил к центру зала и внимательно вгляделся в изображение. В середине площади возвышался помост, на котором были установлены треугольные металлические козлы; к ним был привязан раздетый донага посол. Его одежда лежала рядом. Говорящая Рыба могучего телосложения в маске взмахнула длинной плетью с несколькими тонкими концами. Айдахо узнал в ней одну из женщин, которые встречали его на Арракисе.

По сигналу офицера Говорящая Рыба нанесла первый удар по обнаженной спине.

Айдахо вздрогнул. Толпа затаила дыхание. В том месте, где кончики плети коснулись спины, появились багровые полосы. Нунепи молчал.

На его спину вновь опустилась плеть; при втором ударе из полос появилась кровь.

Плеть опустилась еще раз, на этот раз кровь потекла тонкими струйками.

Лето ощутил печаль. Наша слишком старательна, подумал он. Она убьет его, а это создаст проблемы. — Дункан! — позвал Лето.

Айдахо стряхнул с себя наваждение, оторвался от изображения и постарался забыть яростный крик толпы, который она испустила после особенно кровавого удара плетью.

— Пошли кого-нибудь прекратить порку после двадцатого удара, — приказал Лето. — Пусть объявят, что Император оказался настолько великодушен, что решил смягчить наказание.

Айдахо поднял руку и сделал знак одной из Говорящих Рыб. Женщина кивнула и выбежала из зала.

— Подойди ко мне, Дункан, — сказал Лето.

Ожидая нового подвоха, Айдахо вернулся к ложу Императора.

— Все мои действия, — сказал Лето, — это уроки, которые следует усваивать.

Айдахо боролся с желанием оглянуться и досмотреть сцену наказания Нунепи. Что это за звук? Стоны посла, заглушаемые ревом толпы? Эти крики пронзали душу Айдахо. Он посмотрел Лето прямо в глаза.

— У тебя на уме какой-то вопрос, — сказал Лето.

— Много вопросов, мой господин.

— Говори.

— Какой урок заключается в наказании этого глупца? Что мы скажем, когда нас начнут спрашивать об этом?