Весь Карл Май в одном томе

— А в каком краю? Ведь эта местность все же как-то называется!

— Это мне, разумеется, известно, но вам там вряд ли приходилось бывать.

— Куда нас только не забрасывает порой шальная судьба…

— Тогда скажите мне: вы знаете место, которое зовется ущелье Смерти?

Отец-Ягуар вздрогнул, словно от какого-то уколовшего его память неприятного воспоминания, и ответил:

— Не только знаю, но и бывал там дважды. Я спускался туда из Салины-дель-Кондор.

— Да, Салина-дель-Кондор недалеко оттуда.

— Значит, ты убежден, что твой знакомый нашел свою смерть именно там?

— Да.

— На чем основан твой вывод?

— Я провожал его туда незадолго до того, как это случилось. Он оставил меня недалеко от ущелья и приказал обязательно дождаться его.

— Приказал? Значит, он имел право тебе приказывать… Долго ты его ждал?

— Целых два дня. Потом я забеспокоился и отправился на то место, где он мог быть. Но там его не было. Я обошел тогда все окрестные долины, ущелья и вершины и опять не нашел никаких его следов. Вернувшись домой, я попросил друзей помочь мне в поисках, что они и сделали, но и это ничего не дало. Мы искали несколько месяцев, но не нашли ничего, ни малейшего намека на то, что он мог тогда побывать там, где мы проходили. — Он опустил голову, помолчал немного и продолжил: — Только сегодня утром я узнал, что его убили.

— У тебя есть какие-то подозрения относительно того, кто убийца?

— Да, есть одно.

— И на чем оно основано? Расскажи мне это, пожалуйста.

— У него было при себе несколько очень ценных вещей, из-за которых корыстный человек мог пойти не только на грабеж, но и на убийство.

— Что это были за вещи?

— Этого я не могу сказать.

— Можешь не говорить, я и так догадываюсь, что у него было при себе золото.

— Сеньор, мне не понятно, на чем основано ваше предположение…

— Я убежден, что ваш знакомый носил с собой… м-м-м… не знаю точно, что это было, скажем так, некие предметы, принадлежавшие Инке, и сделаны эти предметы были из золота или серебра.

— Откуда вы это взяли?

— Я давно хотел рассказать тебе об этом. Кстати, обрати внимание: я с тобой гораздо более откровенен, чем ты со мной.

Отец-Ягуар сделал небольшую паузу, готовясь начать свой рассказ, но тут заговорил молчавший до сих пор Аукаропора:

— Ансиано, мне кажется, ты несправедлив в своем отношении к сеньору. Он наш друг, а ты не доверяешь ему. Я уверен, что он никогда никому не расскажет то, что узнает от нас.

— Спасибо за поддержку, мальчик, — сказал Отец-Ягуар. — Я в общем-то знаю почти все из того, что вы мне можете сообщить, за исключением некоторых подробностей, но они-то, правда, могут оказаться важнее всего остального, что известно мне об этой истории. Ладно, лучше сначала я сам кое-что вам покажу.

Он расстегнул свою кожаную безрукавку и снял с шеи висящий на шнурке небольшой плоский предмет — это был сосуд из золота не больше трех дюймов [1478] в диаметре.

1478

Дюйм — равен 2, 54 см.

— Сосуд для росы! — воскликнул Ансиано. — В него жрецы собирали капли росы из сердцевинок священных цветов! Это была утренняя жертва Солнцу.

— Вот этого я не знал, — сказал Отец-Ягуар.

— Сеньор, это поистине бесценный сосуд!

— Значит, твои предки были инками.

— Да, — ответил Ансиано.

— И некоторые из них были властителями нашего народа, — добавил к этому Аукаропора. — А я — единственный наследник их престола, но это известно лишь нескольким доверенным людям.

— Я так и думал. Сокровища вашего рода должны принадлежать тебе?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Потому, что ты знаешь о предназначении этого жертвенного сосуда.

— А как он попал к вам? — спросил Ансиано.

— Я нашел его.

— Где?

— Между Салиной-дель-Кондор и Барранкой-дель-Омисидио [1479] .

— Там, именно там он и должен был находиться! Когда это произошло?

— Пять лет назад.

— Вы можете вспомнить, в какой фазе тогда находилась луна?

1479

Ущельем Смерти (исп.).

— Я могу точно сказать это. Были дни полнолуния.

— Верно, по-другому и быть не могло. Именно в ночь полнолуния отец имел обыкновение спускаться в ущелье.

Последние слова Ансиано относились к Инке… Юноша взял в ладони жертвенный сосуд, бережно поднес его к своему лицу и поцеловал. Глаза его заволокла влажная пелена… С усилием выдохнув из себя воздух, он сказал:

— Этот сосуд был с моим отцом в последние часы его жизни. Сеньор, прошу вас: отдайте его мне! Мы можем дать вам за него нечто гораздо более ценное.

— О чем вы? Естественно, эта вещь принадлежит вам, и только вам.

— Благодарю вас! Но скажите: в тот день, когда вы нашли этот сосуд, вам не попадалось на глаза никаких других необычных, на первый взгляд, предметов?

— Попадалось, и очень много! Но не столько необычных, сколько, я бы сказал, жутких.

— Что вы сказали? Как они выглядели? Почему они показались вам жуткими? — разволновался Аука.

— Может быть, лучше не будем об этом?..

— Нет, рассказывайте, я хочу знать все-все, сеньор, не надо меня щадить! Не сомневайтесь: у меня хватит самообладания, чтобы перенести даже самое страшное известие. Что же еще вы нашли тогда?

— …Его самого.

— Его самого? Вы хотите сказать, его тело?

— Да, его останки.

Инка опустил глаза на свое седло. Ни один мускул на его лице не шевельнулся, но он очень сильно побледнел. Ансиано несколько раз торопливо подносил ладонь к глазам, потом смотрел на небо — так смотрят, когда хотят сдержать слезы… Теперь они ехали молча, но уже не рядом, а один за другим. Наконец Ансиано нарушил молчание:

— Он был мертв? Или в нем оставалось еще немного жизни?

— Нет, душа уже покинула его тело.

— А как он погиб?.. — Ансиано было трудно сразу сформулировать мучивший его вопрос, но, собравшись с духом, он все же спросил: — Скажите, как вам показалось: он умер своей смертью или был побежден в честном поединке?

— Нет, поединка там не было, иначе остались бы следы на земле. Он пал жертвой убийцы, подлого негодяя, пославшего пулю ему в спину.

— Представляю, как он лежал на земле, и его длинные, роскошные волосы…

— Волос не было, друзья мои… С него сняли скальп…

Ни Аука, ни Ансиано не промолвили ни слова, словно оба разом начисто лишились способности вообще что-либо воспринимать. Первым пришел в себя старик.