Весь Клайв Баркер в одном томе. Компиляция

— Да.

Он не знал, что ответить, кроме того, что он сомневается в ее словах, но не это она хотела услышать. Она пришла сюда за помощью, разве нет?

— Это не все, — сказала она. — Я иногда вижу какие-то формы вокруг фигур людей. Туманные ореолы… как какой-то свет.

Марти вспомнил человека у ограды: как он излучал свет. Или так казалось?

— Суть в том, что я чувствую то, чего другие люди не чувствуют. Я не думаю, что у меня такой особенный ум или что-нибудь вроде этого. Я просто делаю это. И в последние несколько недель я чувствую что-то в доме. У меня в голове появляются странные мысли из ниоткуда, мне видится… что-то ужасное. — Она запнулась, чувствуя, как ее объяснения становятся все более расплывчатыми, и что она рискует подорвать доверие к ее словам, если будет продолжать.

— Ты видишь свечение? — сказал Марти, возвращаясь к началу.

— Да.

— Я видел что-то подобное.

Она наклонилась вперед.

— Когда?

— Помнишь того человека, который вломился сюда? Мне кажется, я видел свет, исходивший от него: из его ран, из глаз и изо рта.

Даже когда он закончил предложение, он вздрогнул, словно боялся заразиться.

— Я не знаю, — сказал он. — Я был пьян.

— Но ты видел что-то.

— Да, — согласился он неохотно.

Она встала и подошла к окну. «Что отец — что дочь, — подумал он, — тяга к окнам у обоих». Когда она уставилась на газон — Марти никогда не задергивал занавески — у него открылась возможность разглядывать ее.

— Что-то… — повторила она. — Что-то…

Грациозность изгиба ее ног, переходящих в округлость ягодиц; ее лицо, отраженное в холодном окне, — все привлекало его.

— Так вот почему он больше не разговаривает со мной, — сказала она.

— Папа?

— Он знает, что я могу чувствовать о чем он думает, и он боится.

Рассматривание зашло в тупик — она принялась постукивать ногой по полу с раздражением, ее дыхание моментально затуманило окно. Затем, совершенно неожиданно, она спросила:

— Ты знал, что тебя очень интересует грудь?

— Что?

— Ты постоянно смотришь на нее.

— Черта с два!

— А ты еще и лжец.

Он встал, не зная, что он собирается делать или говорить, — пока у него не было слов. Наконец, смягчившись от смущения, он решил, что подойдет только правда.

— Мне нравится смотреть на тебя.

Он прикоснулся к ее плечу. Здесь, если бы они решили, игра могла бы остановиться, нежность была поражающей. Они могли воспользоваться возможностью или оставить все как есть — остроумно резюмировать или просто отбросить все. Время застыло между ними, словно ожидая инструкций.

— Бэби, — сказала она. — Не дрожи.

Он пододвинулся на полшага ближе и поцеловал ее затылок. Она повернулась и ответила на поцелуй, ее руки поднялись по его позвоночнику и сомкнулись сзади на его голове, словно для того, чтобы почувствовать ее тяжесть.

— Наконец-то, — сказала она, когда они прервались. — Я уже начала думать, что ты слишком джентльмен.

Они упали на кровать, и она перекатилась, оседлав его бедра. Без малейшего смущения она протянула руку, нащупывая узел пояса его халата. Его член почти встал, но неудобная поза тормозила эрекцию. Она раздвинула полы его халата и провела ладонями по его груди. Его тело было твердым но не тяжелым, шелковые волосы разбегались от его груди вниз к центральной впадине его живота, становясь все крупнее. Она немного привстала, чтобы отодвинуть халат от его паха. Его освобожденный член подскочил с четырех на полдень. Она щелкнула по его внутренней стороне — он отреагировал незамедлительно.

— Мило, — сказала она.

Он уже начинал привыкать к ее одобрению. Ее спокойствие было заразительным. Он полусел, опираясь на локоть, чтобы лучше видеть ее над ним. Она настойчиво занималась его эрекцией, кладя указательный палец себе в рот и перенося легкий слой слюны на его член, пробегая кончиками пальцев вверх и вниз в жидкости, ленивыми движениями. Он стонал от удовольствия. Тепло разлилось в его груди — еще один сигнал, если он еще был нужен, о его возбуждении. Его щеки тоже пылали.

— Поцелуй меня, — попросил он.

Она наклонилась к нему и встретила его губы. Они повалились обратно на кровать. Его руки ощутили низ ее свитера и начали задирать его, но она остановила его.

— Нет, — пробормотала она в его губах.

— …хочу видеть тебя… — сказал он.

Она села обратно. Он в недоумении смотрел на нее.

— Не так быстро, — сказала она и подняла свитер достаточно высоко, чтобы он мог видеть ее живот и груди, не снимая одежды. Марти воспринял ее тело, как слепой, которому даровали зрение — сетка гусиной кожи, ее неожиданная полнота. Его руки блуждали там, где останавливались его глаза, прикасаясь к ее яркой коже, описывая спирали вокруг ее сосков, разглядывая тяжесть ее грудей, нависших над ребрами. Теперь за руками и глазами следовали губы — он хотел ощущать ее своим языком. Она прижала его голову к себе. Через сеть его волос она видела кожу его головы, розовую, как у ребенка. Она согнулась, чтобы поцеловать ее, но не могла дотянуться и, вместо этого, скользнула рукой вниз, чтобы взять его член.

— Будь осторожна, — прошептал он, когда она задела его. Ее ладонь стала влажной и она выпустила его из рук.

Мягко он уговорил ее, и они легли рядом на кровать. Она стащила его халат через голову, пока его пальцы трудились над кнопкой на ее джинсах. Она не предприняла ни малейшей попытки помочь, с удовольствием наблюдая за его сосредоточенным выражением лица. Было бы так приятно быть совершенно обнаженной рядом с ним — кожа к коже. Но сейчас было не время рисковать. Вдруг он увидит кровоподтеки и следы от игл и оттолкнет ее — это было бы невыносимо.

Он успешно расстегнул молнию и его руки уже были в ее джинсах, проскальзывая под верх ее трусиков. Он торопился, и хотя ей очень нравилось наблюдать его настойчивость, теперь она сама помогла ему себя раздеть, и, подняв бедра над кроватью, стащила вниз джинсы и трусики, открывая свое тело от сосков до коленей. Он двигался над ней, отмечая свой путь следом слюны, вылизывая ее пупок и ниже, с пылающим лицом, погрузив язык в нее, не совсем специалист, но спешащий научиться, отыскивая места, которые доставляли ей удовольствие по звукам ее вздохов.

Он спустил ее джинсы ниже и теперь она не сопротивлялась — все долой! За ними последовали ее трусики, и она закрыла глаза, забывая обо всем, кроме его исследований. В своей спешке он проявлял инстинкт каннибала — ничто из ее тела, что могло бы насытить его, не отвергалось, он проникал так глубоко, как только позволяла анатомия.

Что-то кольнуло ее сзади шеи, но она проигнорировала это, слишком увлеченная другим. Он взглянул на нее от ее паха, на его лице было сомнение.

— Продолжай, — сказала она.

Она изогнулась на кровати, приглашая его войти в нее. Но сомнения на лице оставались.

— Что-то не так?

— Нет предохранения, — сказал он.

— Забудь.

Ему не требовалось повторного приглашения. Ее поза, не лежа перед ним, а полусидя, позволяла ей наблюдать его сладкое хвастовство — он сжимал член у основания пока его головка не потемнела и на заблестела, перед тем как войти в нее медленно, почти почтительно. Теперь он отпустил его и оперся руками о кровать по обе стороны ее, его спина изогнулась — полумесяц к полумесяцу — как только позволял вес его тела. Его губы разомкнулись и показался язык, которым он провел по ее глазам.