Весь Клайв Баркер в одном томе. Компиляция

Уилл открыл глаза. Зрачки слегка успокоились в темноте под веками, но, как только ударил свет, снова судорожно задергались. Он вытянул руки, упираясь в камни по обе стороны и пытаясь сосредоточиться на зеленом лоскуте между ними. Потом, прижимая онемевшие руки к камням, стал пробираться к безветренному коридору.

Отказывали уже не только зрение и осязание. К бунту присоединились уши. Хор круживших в небе птиц и рев волн слились в общий шум, который перекатывался в черепной коробке, словно ком грязи. Более или менее отчетливо он слышал только рваные звуки своего дыхания: вдох и выдох, вдох и выдох. Он понимал, что в таком состоянии вскоре не сможет двигаться дальше. Еще три-четыре шага — и онемевшие ноги подогнутся. Или перемкнет в голове. Дом включил защиту, и она его не пропускает.

Он заставил почти отказывающие конечности сделать еще шаг, опираясь на камни, чтобы снять нагрузку с ног. Сколько еще отделяет его от зеленой площадки, конечной цели его пути? Он не знал. Да и вопрос это риторический. Ему никогда туда не добраться. Но все же в нем еще тлел честолюбивый замысел, который заставлял вконец ослабевшие мышцы двигаться.

Может, еще шаг. Еще два. Может, ему все-таки удастся выбраться на открытое пространство.

— Давай же, — бормотал он себе под нос так же хрипло, как и дышал. — Двигайся…

Эти хрипы помогли. Непослушные ноги пронесли его еще на шаг, потом еще. Вдруг в лицо снова ударил ветер. Уилл добрался до конца коридора и вышел на открытое место.

Поскольку выбора не оставалось, он убрал руки с камней и опустился на колени. Земля под ним напиталась влагой; холодная вода плеснула в пах и на живот. Он покачался несколько мгновений и опустился вперед, на руки. Перед глазами все расплывалось: зеленоватая дымка вместо земли, сероватая сверху — вместо неба. Он уже хотел закрыть глаза, когда в середине этого смазанного поля различил четкую полоску. Она была тонкая, но резкая, будто к глазам, несмотря на дерготню, вернулись прежние способности. Уилл с поразительной четкостью видел каждую травинку. И позолоченные солнцем кромки облаков, когда они проплывали над этим местом.

«Она открыта, — подумал он. — Дверь приоткрыта, и я смотрю в нее. Смотрю в Дом, построенный нилотиком».

Что же, если ноги отказываются нести его туда, он доберется на четвереньках, черт побери. Начав ползти, Уилл вспомнил торжественное обещание, которое дал Фрэнни, и почувствовал укол совести за то, что нарушает слово. Но это его не остановило. Сейчас он больше всего на свете хотел быть там. Безусловно, больше, чем сдержать обещание. Может быть, больше, чем сохранить жизнь и здравомыслие.

Не отводя глаз от приоткрытой двери, он пополз по грязи туда, где было оно, и, оставив все, на что надеялся, во что верил, что понимал, вошел в Дом Мира.

Глава 8

В последний раз Фрэнни видела Уилла, когда тот пытался взобраться на скалу за расщелиной. Потом ее внимание отвлекла Роза, которая начала жалобно стонать и срывать бинты. Когда Фрэнни снова посмотрела в сторону Уилла, его уже не было. Сначала она подумала, что он забрался на скалу и сейчас идет по коридору к подъему, который находится дальше. Как она ни пыталась найти Уилла взглядом, но так и не смогла. Постепенно перед ее мысленным взором возникла мрачная картина за ту минуту, что она пробовала остановить Розу, срывающую бинты, Уилл потерял равновесие и свалился в расщелину. Чем больше она вглядывалась, стараясь его разглядеть, тем вероятнее казалось ей это предположение. Она не слышала крика, но, когда стоит такой птичий гомон, чему удивляться?

Страшась того, что может предстать ее взору, она бросила Розу и пошла за Уиллом вдоль расщелины, выкрикивая его имя:

— Где ты? Бога ради, отзовись! Уилл!

Ответа не было. Но она и не видела следов его падения — ни крови на камнях, ни вырванной с корнем травы. Правда, это было слабое утешение. Она понимала, что он мог соскользнуть в расщелину, не оставив ни малейшего следа: провалился между скал в непроницаемую темноту.

Фрэнни почти добралась до расщелины — того места, где она в последний раз видела Уилла. Что теперь? Вскарабкаться наверх и посмотреть — может, он присел отдохнуть у дальнего утеса? Конечно, так и следует поступить. Но что-то снова привлекло ее внимание к расщелине, и Фрэнни заглянула в пропасть, боясь теперь выкрикнуть его имя, боясь, что он ответит из тьмы.

И тут она увидела его — или ей показалось, что увидела: он лежал в расщелине на глубине около двадцати футов. Сердце ее бешено забилось. Она опустилась на колени и подползла к самому краю, чтобы убедиться в том, что видит. Сомнений не осталось. На камнях на дне расщелины лежал человек. Никого, кроме Уилла, там быть не могло. Она позвала его, но он не шелохнулся. Может быть, он уже умер. Или просто потерял сознание. Фрэнни поняла, что нельзя терять время, надеясь на чью-то помощь: полчаса до машины, двадцать минут, чтобы найти телефон, а сколько придется ждать спасателей? Она должна что-то предпринять сама. Спуститься в расщелину и помочь ему. Пугающая перспектива. Она никогда не отличалась ловкостью, даже девчонкой, и хотя сложение позволяло ей спуститься в эту темноту, но если она оступится, то полетит в пропасть и, переломав кости, окажется рядом с Уиллом. И тогда это точно будет конец для них обоих. К зловещей репутации мыса прибавятся еще две жертвы.

Но выбора не было. Она не могла оставить Уилла умирать. Просто нужно отбросить страхи и приступить к делу. Прежде всего она должна найти наиболее безопасный маршрут для спуска. Фрэнни прошла назад вдоль расщелины в сторону моря и наконец нашла место, где расщелина сужалась так, что она могла спускаться, упираясь ногами и руками в обе стены. Вариант не идеальный (идеальным вариантом была бы лестница с большой подушкой внизу), но лучше ничего не найти. Она села на поросшую травой кочку и спустила ноги за край расщелины. Потом, не давая себе времени усомниться в рациональности того, что делает, соскользнула с кочки. После нескольких головокружительных мгновений, когда ее ноги не находили опоры, а тело скользило вниз, она нащупала уступ на противоположной стене, на который и встала. Она сделала несколько неловких движений — нужно было развернуться так, чтобы оказаться лицом к кочке, с которой она соскользнула. Наверное, существовало с десяток более простых способов сделать это, но она в этот момент плохо соображала и ничего другого ей не пришло в голову.

Прежде чем совершить следующий маневр, Фрэнни посмотрела вниз, чего делать не следовало. Мышцы свело, и она почувствовала, как на ладонях и под мышками выступил пот с характерным запахом страха.

«Возьми себя в руки, Фрэнни, — строго сказала она себе. — Ты можешь».

Она глубоко вздохнула и продолжила спуск. Неуверенно переступая шаг за шагом, но больше не совершая ошибки и не глядя вниз, по крайней мере на самое дно, отыскивая в стене трещины и щели, которые могли бы служить опорой.

Только раз, когда показалось, что кто-то ее зовет, она подняла голову, помедлила мгновение — не повторится ли крик. Он повторился, только это был голос не человека, а птицы, почти человеческого тембра Фрэнни продолжала спускаться, решив не смотреть наверх, услышит она крик или нет. Сюда, в щель между двух стен, которая становилась все уже, проникало меньше и меньше света. Она сказала себе, что будет смотреть только туда, куда попадают ноги и руки, пока не доберется до Уилла и не подумает о подъеме.

Розу давно перестало заботить, что думает или делает Фрэнни, но ее заинтриговало, пусть и не слишком, зачем это женщина полезла в расщелину. Может, она слишком близко подошла к Домусу Мунди и у нее закипели мозги? Если и так, пожар был не бог весть какой силы. Ну да невелика потеря. Теперь женщина исчезла и уже не вернется. А значит, Роза осталась одна. Она запрокинула голову на камень в птичьем помете и уставилась в небо. Солнце скрылось за тучами, по крайней мере с человеческих глаз. Но она все еще могла его видеть. Или только воображала, что может: яркий шар, горящий в величественной пустоте.