Весь Клайв Баркер в одном томе. Компиляция

— Да пошел он куда подальше! Это мое дело — носить бинты или нет.

— И это твое лицо.

— Вот именно… — Вперившись взглядом в пол, Тодд вновь представил себе все те картины, что рисовала ему Катя. — И это мое лицо.

Глава 2

На следующий день к Тодду приехала Максин, чтобы рассказать ему о прошедшем празднике «Оскара». Ничуть не считаясь с его уязвимым состоянием, менеджер поведала ему во всех подробностях как о самой церемонии, так и о последовавших за ней вечеринках. Несколько раз Тодд был готов заткнуть ее на полуслове, но любопытство брало верх. Что ни говори, но ему жутко хотелось узнать, кто победил на этом конкурсе славы, а кто — нет.

Разумеется, как обычно, было много огорчений, а также дешевых слез радости, на которые всегда щедры вечно удивленные и готовые рассыпаться в благодарностях инженю. В этом году не обошлось без мордобоя. Так, на парковке разразилась драка между молодым и многообещающим режиссером Квинзи Мартинаро, который создал две киноленты и всего за пятнадцать месяцев приобрел невероятную славу, и Винсентом Динни, порочно известным журналистом «Вэнити фэйр», который в своей статье изобразил Мартинаро самым нелестным образом. Между тем Динни сам далеко не являлся образцом совершенства. Более того, он был злым и язвительным типом, который в начале своей карьеры пришелся кинематографической аристократии не ко двору и, ступив на писательскую стезю, стяжал славу изобличением подноготной Голливуда. Никому до его трудов не было бы никакого дела, не будь в них изрядной доли горькой правды. Например, в портрете Мартинаро он упомянул его склонность к героину, что не лучшим образом характеризовало молодого режиссера.

— Ну, и кто же победил?

— Квинзи упал на капот своего автомобиля и сломал два пальца, а у Динни хлестала из носа кровь. Так что кто из них победил, я не знаю. Они вели себя как дети.

— И ты вправду видела, как они дрались?

— Нет, я встретила Динни только потом. С кровью на рубашке… — Она на мгновение запнулась. — Боюсь, он что-то пронюхал.

— Что?

— Он всегда человек довольно информированный. Ты же его знаешь. Сморщенная змея. Не стал ходить вокруг да около, а заявил напрямик: дескать, слышал я, у Тодда какие-то медицинские проблемы и ты его держишь под замком. Я посмотрела на него и ничего не сказала. Но он все понял.

— Хреново!

— Честно говоря, даже не знаю, как мы теперь выпутаемся. Рано или поздно он предложит статью в «Вэнити фэйр», и те за нее с радостью ухватятся.

— О проклятье! — тихо выругался Тодд. — И чем я только это заслужил?

— Между прочим, — заметила Максин, пропустив его восклицание мимо ушей, — ты помнишь Тэмми Лоупер?

— Нет.

— Ту, что возглавляет фэн-клуб.

— А, ну да.

— Такая толстушка.

— Разве она толстая?

— Еще какая! Буквально заплывшая жиром.

— Она приходила в офис?

— Нет, мне звонили из полиции Сакраменто. Интересовались, не видела ли я ее. Она пропала.

— И они думают, что ее скрываю я?

— Не знаю, что они думают. Вопрос только в том, видел ты ее здесь или нет.

— Нет.

— Может, где-нибудь в Бел-Эйр?

— Я не был в Бел-Эйр. Спроси Марко.

— Ну хорошо. Я обещала тебя спросить и спросила.

Тодд подошел к окну гостиной и вперил взгляд в деревья, называвшиеся «райскими птицами» и росшие по соседству с домом. Их обремененные цветами и порченой листвой кроны, которые давно никто не обстригал, вымахали так высоко, что заслоняли от взора близлежащую гору. Но представить, как выглядит каньон, Тодду было совсем не трудно. Пальмы, что окаймляли стоявший напротив горный хребет; тропинки и потайные рощицы; плавательный бассейн без воды; пустой пруд, статуи, возвышавшиеся из высокой травы. Пикетта охватило неодолимое желание оказаться среди этой природы под теплыми лучами солнца, подальше от Максин и ее злосчастных слухов.

— Я хочу выйти, — сказал он менеджеру.

— Куда ты?

— Просто хочу выйти, — ответил Тодд, направляясь к двери.

— Постой, — окликнула его Максин, — мы еще с тобой не все обговорили.

— Может, поговорим потом?

— Нет, этот вопрос не ждет.

Тодд тяжело вздохнул и, обернувшись к Максин, спросил:

— Ну, что еще?

— Последние дни я долго размышляла. О нашем с тобой сотрудничестве.

— Ну и что?

— Кажется, оно зашло в тупик. Думаю, нам пора расстаться.

Не проронив ни слова, Тодд с выражением полного недоумения на лице уставился на Максин, будто она внезапно заговорила на непонятном ему языке. Спустя несколько секунд он вновь перевел взгляд на окно.

— Ты не представляешь себе, как это утомительно, — продолжала Максин, — каждый день просыпаться и думать только о том, как идут дела у Тодда Пикетта, а вечером с этой же проклятой мыслью ложиться спать. Нет ни минуты в течение дня, когда я не думала бы о тебе. Больше я так не могу. У меня на это просто не хватает здоровья. У меня поднялось давление, высокий холестерин…

— Но ведь я тебе многие годы хорошо платил, — попытался возразить ей Тодд.

— И я заботилась о тебе. Мы с тобой были успешными партнерами. Ты сделал меня богатой, а я тебя — известным.

— Не ты меня сделала известным.

— А если не я, то кто, черт побери, кто?

— Я сам, — ответил Тодд» прибавив силы своему голосу. — Это на меня приходили смотреть люди. Это меня они любили. Я сам себя сделал известным.

— Не слишком-то обольщайся, — молвила она каменным тоном.

В воздухе надолго повисла тишина. Ветер сгреб листья «райских птиц» в кучу, и кроны деревьев стали походить на букеты из пластмассовых мечей.

— Постой, — произнес Тодд. — я понял, в чем дело. У тебя появился новый парень. Я прав? Начала трахаться с каким-то молодым говнюком, и…

— Ни с кем я не трахаюсь, Тодд.

— Но со мной ты же трахалась.

— Всего два раза. И это было давно. Теперь делать этого я бы не стала.

— Прошу заметить, я тоже.

— Вот и все, что я должна была тебе сказать, — одарив его ледяным взглядом, закончила Максин.

Она уже направлялась к выходу, когда Тодд ее окликнул:

— Но почему именно сейчас? Зачем было ждать, когда я стану таким беспомощным, что не смогу даже нормально соображать? — С каждым словом, если не с каждым слогом, его голос становился громче и громче.

— Ты не волнуйся! Я позабочусь о том, чтобы кто-нибудь за тобой присмотрел. У тебя будет прекрасный уход. Только не думай, что я от тебя решила отделаться.

— Именно это ты и решила.

Тодд повернулся, чтобы снова взглянуть на нее. Кровь ударила ему в голову, и все лицо сделалось ярко-пунцовым.

— Решила, что пора на мне ставить крест. Поэтому бросаешь меня на растерзание проклятым журналистам в этом проклятом месте.

Не обращая внимания на его гневное обвинение, Максин продолжала твердить свое:

— Я подыщу кого-нибудь, чтобы он позаботился о тебе. Он защитит тебя лучше, чем я. Потому что я так же устала, как и ты, Тодд. Я собираюсь устроить прощальный вечер в своем прибрежном доме, а потом послать этот город ко всем чертям, пока он окончательно меня не убил.

— А я не позволю тебе уйти.