Весь Клайв Баркер в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Внутри дом тоже напоминал храм веселья. Стены холла до последнего дюйма покрывали яркие афиши с изображением всевозможных карнавальных действ: тоннель любви, поезд призраков, карусели, шоу уродцев, шоу борцов, гала-концерты и мистические сеансы. Афиши в большинстве своем были нарисованы грубо — их авторы явно считали, что их творение служит лишь для рекламы и не проживет долго. При ближайшем рассмотрении ощущение того, что они предназначались для толпы, а не для искушенного ценителя, подтвердилось. Вэнс, без сомнений, тоже отдавал себе в этом отчет. Он развесил афиши таким образом, что глаз не задерживался
Никогда в жизни он не видел столь безупречного лица. По мере ее приближения он искал хоть какой-то изъян в этом совершенстве, но так и не нашел. По-видимому, в ее жилах текла карибская кровь, о чем свидетельствовала смуглая кожа. Туго стянутые на затылке волосы подчеркивали выпуклость лба и симметрию бровей. Одета она была в самое простое черное платье, без драгоценностей.
— Мистер Грилло, я вдова Бадди. — Несмотря на траурный цвет, слово это в ее устах прозвучало более чем неестественно. Она не напоминала женщину, только что лившую слезы в подушку. — Чем могу помочь?
— Я журналист…
— Эллен мне сказала.
— Я хотел узнать кое-что о вашем муже.
— Вообще-то время позднее.
— Почти весь день я провел в лесу.
— А-а. Вы тот самый мистер Грилло.
— Простите?
— Приходил тут один полицейский. — Она повернулась к Эллен: — Как его звали?
— Спилмонт.
— Спилмонт. Он приходил, чтобы сообщить о случившемся. Он упоминал о вашем героизме.
— Ну, какой там героизм.
— И такого достаточно, чтобы заслужить ночь покоя и отдыха и не бегать по делам.
— Я должен написать статью.
— Понимаю. Хорошо, проходите.
Эллен открыла дверь в левом углу холла. Пока они шли по коридору, Рошель определила правила игры.
— Я отвечу на все ваши вопросы, касающиеся работы Кадди. — В ее речи не было никакого акцента. Может быть, европейское образование? — Я ничего не знаю о его предыдущих женах, так что не тратьте время. И еще я не желаю говорить о его вредных привычках. Хотите кофе?
— С удовольствием, — сказал Грилло и поймал себя на том, что он, как обычно во время интервью, перенял манеру общения собеседника.
— Эллен, кофе для мистера Грилло, — сказала Рошель, жестом приглашая гостя присесть. — А мне воды.
Гостиная, куда они пришли, тянулась по всей длине дома и высотой была в два этажа. На уровне второго этажа ее опоясывала балюстрада. Здесь, как и в холле, висели афиши. Приглашения, обещания, предупреждения так и лезли в глаза. «Зрелище всей вашей жизни!» — скромно возвещало одно. «Насмеетесь до упаду!» — грозило другое. И добавляло: «И еще немного!»
— Это только часть коллекции, — сказала Рошель. — В Нью-Йорке собрание больше. Думаю, это самое крупное частное собрание афиш.
— Я и не знал, что их кто-то коллекционирует.
— Бадди называл их истинным искусством Америки. Может быть, он прав, и тогда многое становится… — фраза повисла в воздухе. Ее неприязнь к выставленным здесь экспонатам была очевидна. На лице, сотворенном безупречным
скульптором, застыло раздражение.— Вы, наверное, избавитесь от этой коллекции? — спросил Грилло.
— Зависит от завещания. Вполне возможно, она мне не принадлежит, так что я и не смогу ее продать.
— Неужели у вас нет никаких личных воспоминаний, связанных с ней?
— Это уже касается частной жизни.
— Да, пожалуй, вы правы.
— Увлечения Бадди были довольно безобидными, но… — Она встала и щелкнула выключателем, скрытым между двумя плакатами с изображением поезда-призрака. За стеклянной стеной в дальнем конце комнаты зажглись разноцветные огни. — Позвольте вам показать.
Она прошла через комнату и вышла из дома в павильон, заигравший калейдоскопом огней. Там находились экспонаты, слишком крупные для того, чтобы их вешать в зале. Гигантское, футов двенадцати в высоту, ухмыляющееся лицо — открытый рот был входом в помещение аттракциона. Рядом сияла надпись из лампочек: «Ворота смерти», а под ней — рельеф паровоза, выезжавшего из тоннеля. Управляли паровозом скелеты в натуральную величину.
— О боже! — только и смог произнести Грилло.
— Теперь вы сами видите, почему я от него ушла.
— Не понял! Вы что же, здесь не живете?
— Я пыталась, — ответила она — Но оглянитесь вокруг. Вот таков был Бадди. Он любил везде оставлять свои метки. На всех. Для меня здесь не было места. По крайней мере, если я не соглашалась играть по его правилам.
Она смотрела в гигантский рот.
— Мерзость какая. Вам не кажется?
— Ну, не мне судить, — ответил Грилло.
— Вас не раздражает?
— Возможно, раздражение придет вместе с похмельем.
— Он говорил, что у меня нет чувства юмора, поскольку мне его… шутки не казались смешными. А еще потому, что и его я не считала смешным. Любовник он был, да, великолепный. Но смеяться?.. Нет.
— Это не для протокола, так? — спросил Грилло.
— Какая разница, что я отвечу? Обо мне написали достаточно грязи, и я знаю, что вам плевать на мою частную жизнь.
— Но вы говорите об этом со мной.
Она оторвала взгляд от маски и посмотрела на него.
— Да. Говорю, — сказала она. Возникла пауза — Здесь прохладно.
Рошель вернулась в комнату. Эллен разливала кофе.
— Оставь. Я сама, — сказала хозяйка.
Вьетнамка на какое-то мгновение задержалась у двери — немного дольше, чем положено дисциплинированной прислуге.
— Вот вам история Бадди Вэнса — сказала Рошель. — Жены, деньги и карнавал. Боюсь, ничего нового.
— Вы не знаете, не было ли у него предчувствий? — спросил Грилло, когда они сели за стол.
— Вы о смерти? Сомневаюсь. Он всегда старался избегать подобных мыслей. Сливки?
— Да, пожалуйста. И сахар.
— Кладите сами. Значит, ваши читатели хотят чего-нибудь этакого? Например, что Бадди приснился сон, предвещающий смерть?
— Случаются и более странные вещи. — Мысли Грилло постоянно возвращались к расщелине и к вылетевшим оттуда теням.
— Не думаю, — возразила Рошель. — Чудеса мне не встречались. По крайней мере, давно.
Она выключила свет на улице.
— Когда я была маленькой, дед научил меня воздействовать на других детей.
— Каким образом?