Весь Клайв Баркер в одном томе. Компиляция

— Ого, — сказала Женева. — Это плохие новости.

— А новости о тьме были хорошие? — спросил Хват.

— В темноте прячется много созданий? — спросил Том.

— О да, — ответил Эдди.

— Откуда ты знаешь? — спросила Кэнди.

— Я не всегда был великим актером, — сказал Эдди. — Прежде, чем я вышел на сцену, я занимался поисками Зиавейнов и помогал им отправиться на тот свет.

— Зиа-кого? — переспросила Кэнди.

— Зиавейнов. Это восемь династий злодеев и убийц.

— Все хуже и хуже, — сказал Джон Соня, побледнев.

— Говоришь, ты отправлял их на тот свет? — спросил Хват.

— Я работал с братьями, — ответил Эдди. — Да, мы их убивали, когда могли. Конечно, цена этого была высока. А в конце — даже слишком высока. Наше дело стоило моим братьям жизни.

Воцарилась тяжелая тишина.

— Как жаль, — наконец, сказала Кэнди. — Это ужасно.

— Они были замечательными, храбрыми людьми. Но Восемь династий очень сильны. Они могут долго скрываться, но это не значит, что они умерли. Они восстанут. На это и рассчитывает Бабуля Ветошь.

— Она была не одна, — заметил Джон Хват. — Ей помогал этот ее кошмарный внук.

— Что ж, по крайней мере он умер, — сказала Женева.

Кэнди больше не могла скрывать правду от людей, которые столько для нее сделали.

— Вообще-то, — сказала она, — он жив.

— Ты точно это знаешь?

Кэнди кивнула.

— Откуда?

— Сложно объяснить, — ответила она.

— Что сложного говорить о человеке, который живет в аквариуме, где плавают его собственные кошмары? — воскликнул Хват. — И который несколько раз чуть тебя не убил? Он просто грязь, отстой и дерьмо.

Кэнди вспомнила момент, когда впервые увидела его в переулке. Тогда она подумала нечто очень похожее, что Тлен действительно был создан из грязи. Но такова судьба всей плоти. Все разлагается, возвращается в грязь, в землю. Однако это не конец. Люди не просто ходячие мешки мяса. В отличие от Тлена, она начала понимать, что в каждом — возможно, во всем, — есть вечное, глубинное. Если угодно, душа, которая, даже когда время затуманит ей зрение и притупит воспоминания, будет пылать так же ярко, как горит сейчас.

Если однажды ее воспоминания погаснут, если сладость и горечь жизни исчезнут из плоти ее ума, душа все равно будет знать, как добраться до сети воспоминаний, наброшенных на ее жизнь и то, чего она коснулась, возвращая детали каждого момента. Сеть наброшена всегда и везде, на весь бесконечный мир. Эти мысли роились на заднем плане ее сознания, поскольку на переднем была та ее часть, которая говорила с друзьями. Если в ее жизни и было время, когда ей требовался покой, возникающий от веры в Вечное, то оно было Здесь и Сейчас. Она стала частью битвы, старой, как жизнь — битвы между Светом и Тьмой.

Она была уверена, что находится в компании любящих друзей. Здесь, в мире, который так любила и в будущем которого играла свою роль. Она не понимала и не слишком задумывалась о том, как стала участником близящейся битвы. Но все, что она делала с момента своего появления здесь — ее встреча с Шалопуто, с Захолустом, визит во Время вне Времени, ее исследование собственной скрытой истории, которую она собирала из многих источников, ее странные отношения с Тленом и окончательное освобождение от принцессы Боа, — все это было подготовкой, обучением, чтобы оказаться живой в этот самый момент.

— О чем ты думаешь? — спросил Шалопуто.

— Обо всем, — ответила Кэнди.

Атмосфера в гавани, которая была странной, когда они прибыли сюда на пароме, сейчас стала еще необычней. Некоторые морские птицы все еще оставались здесь, сидя молчаливыми рядами, словно уставшие судьи, ожидающие начала суда. Большинство людей ушло, а остальные собрались вокруг самодельной кафедры, с которой вещал безумного вида священник с длинными седыми волосами и одним торчащим крылом.

Кэнди услышала, как он говорит, что праведники найдут путь к свету, а остальные сгинут во тьме, и больше не смогла выдержать. Она отключила внимание от этого голоса и посмотрела в противоположном направлении, увидев, что оставшиеся птицы тоже нашли себе духовного лидера. Покинув насест на стене гавани, они собрались перед одним из закрытых ресторанов, обратив черные глаза-бусины на крупную и очень старую птицу, похожую на грифа-альбиноса с примесью крови птеродактиля. Он обращался к своим прихожанам, каркая и чирикая, и этот язык казался гораздо сложнее и даже красноречивее обычных криков чаек.

Что до капитанов и команд маленьких рыбацких лодок, привязанных вдоль пристани, все они ушли, чтобы в это тревожное время побыть со своими домашними или напиться в одиночестве.

— И что мы будем делать? — спросил Шалопуто, рассматривая опустевший док.

— Выберем заправленные лодки покрепче и отправимся, — сказал Эдди.

— Просто заберем?

— Да! Сейчас не время обсуждать моральные стороны вопроса. Все равно не с кем торговаться.

— А нам действительно нужны лодки? — спросил Клайд. — Может, наколдуете глиф?

— Думаю, все вместе мы бы смогли создать глиф, но поверьте, нам лучше не быть в воздухе рядом с теми существами, которые там сейчас находятся.

— На воде безопаснее, — сказал Том.

— Я доверяю маме Изабелле, — кивнула Кэнди. — Она не боится тьмы. Значит, возьмем лодки? Мы можем извиниться, когда свет вернется вновь!

— Хотелось бы, конечно, добыть еще оружия, — заметила Женева.

— Может, гарпуны? — предложил Эдди.

— Стоит посмотреть, — сказала Женева. — Возьму все, что смогу найти. Мы не знаем, с чем столкнемся.

— С худшим из худшего, — мрачно сказал Эдди. С тех пор, как он признался в своем прошлом убийцы и рассказал о мрачной цене, которую его братьям пришлось заплатить за это занятие, Кэнди поняла, что Эдди нечего терять. Видя его боль, она взяла слово.

— Мы все идем в разных направлениях, — сказала она, — и кто знает, где свидимся. И свидимся ли вообще. Поэтому я хочу сказать вам всем, что я вас люблю. И невероятно горжусь, что мне довелось с вами познакомиться. Я хочу, чтоб вы знали — вы лучшие друзья, какие только могут быть.

Она переводила взгляд с одного лица на другое, даже не пытаясь улыбаться. Если она правильно поняла Тлена, эта Полночь означает конец Абарата, каким его знали до сих пор. И что останется? Архипелаг, которым управляет безжалостная императрица Бабуля Ветошь? Или пустоши, возникшие из-за ядовитой работы врагов, которых выпустит наружу тьма?

Пока Шалопуто и Клайд искали оружие, остальные выбирали лодки. Женева, отправлявшаяся искать Финнегана, остановилась на маленьком обтекаемом судне, предназначенном скорее для развлечения, нежели для коммерческой рыбалки. Оно звалось «Одиночка». Двупалый Том встал за штурвал лодки, называвшейся просто — «Большая лодка». Ее он с Бетти и Клайдом выбрали за размер, поскольку собирались эвакуировать людей. Кэнди из сентиментальных соображений выбрала лодку, напомнившую ей об ужасном путешествии на «Паррото Паррото»; Шалопуто, Эдди Профи и Джоны отправлялись вместе с ней. Джона Хвата его братья немедленно выбрали капитаном.