Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Обед был как обед: мертвечина, приготовленная и приправленная соусами так, чтобы не поняли, сколь долго она пролежала мёртвой. Немного ранних овощей; впрочем, зима выдалась долгая, весна запоздала, и на огороде еще почти ничего не поспело. Очень плотные и сладкие лакомства, выписанные герцогом из Египта.
Элиза сидела напротив герцогини д'Уайонна и старалась не встречаться с ней взглядом. Герцогиня была дама не первой молодости, крупная, но не рыхлая, и носила много драгоценностей, что смотрелось несколько вызывающе. (Их следовало либо заложить, а средства пожертвовать на войну, либо
— Как ваш маленький сиротка? — спросила герцогиня Элизу в середине обеда. Вопрос был либо наивный, либо бестактный. Несколько гостей повернули головы в их сторону — словно кошки, заметившие какое-то движение в комнате.
— О, я считаю его не своим, а Божьим, — ответила Элиза, — и он совсем не такой маленький. Ему год — во всяком случае, мы так думаем, поскольку не знаем точной даты его рождения. Уже ходит, чем доставляет уйму хлопот нянькам.
Те, у кого были маленькие дети, рассмеялись. Элиза тонко просчитала ответ, чтобы заранее отбить атаки герцогини по всем возможным направлениям, однако та лишь взглянула как-то непонятно и больше ни о чём не спросила.
Вошёл с депешей молодой офицер, в котором Элиза узнала герцогского адъютанта Пьера де Жонзака. Герцог, утомленный разговором, с жаром схватил конверт. Гости донимали его шутками о том, что он ничего не ест; герцог объяснил, что должен соблюдать диету «из-за пищеварения» и уже поел в одиночестве. Он вскрыл депешу, просмотрел, грохнул ладонью о стол и некоторое время трясся от беззвучного смеха, одновременно мотая головой в знак того, что известие отнюдь не комическое.
— Что случилось? — спросила герцогиня д'Аркашон.
— Донесение было ошибочным, — объявил её супруг. — Францисканцам придётся потушить костёр. Вильгельм Оранский жив.
— Однако нам достоверно известно, что его сбило с коня пушечным ядром, — вмешался граф Апнорский. Как приближённый Якова Стюарта он получал самые свежие известия из действующей армии.
— Да, сбило. Однако он жив.
— Как такое возможно? — Гул за столом не утихал минут двадцать. Элиза поймала себя на том, что думает о Бобе Шафто, который должен был участвовать в сражении на Бойне, если не умер зимой от чумы или других болезней. Когда она случайно посмотрела через стол, то вновь заметила на себе пристальный взгляд герцогини д'Уайонна.
— Теперь об операции, — сказал герцог, раскурив трубку. Аромат табака заглушил трупный запах, который Элиза впервые почувствовала в беседке — по какой-то причине он преследовал её даже в гостиной. Хотелось встать и распахнуть дверь, чтобы впустить благоухающий розами воздух сада, но это нарушило бы их уединение. — Она будет включать перевозку большого количества серебра. Я просил бы вас поехать в Лион и обо всём условиться.
— Серебро и впрямь поедет через Лион, или только…
— Да, да. Вы его увидите. Это не просто перевод через Депозит.
— Тогда почему Лион? Есть более удобные места.
— Видите ли, серебро сгрузят с моей яхты в Марселе. Оттуда его проще всего доставить в Лион — по Роне, разумеется.
— Что ж, понимаю. Это самый безопасный путь. Скажите, речь идёт о монетах?
— Нет,
мадемуазель.— А… Мне представлялись пиастры.
— Нет, это чушки. Хороший металл, не перечеканенный на монеты.
— Теперь я лучше понимаю ситуацию. Чушки и впрямь не стоит возить далеко. Вам нужен переводной вексель на банк в Париже.
— Совершенно верно.
— Замечательно. В Лионе этим занимаются несколько торговых домов.
— Да. И при обычных обстоятельствах мне было бы всё равно, к какому из них обратиться. Однако в данном случае я попрошу вас не прибегать к услугам Хакльгебера. У меня есть подозрение, что по завершении операции старый бес Лотар будет очень на меня зол. — И герцог рассмеялся.
— Могу ли я заключить, что дело как-то связано с пиратством?
Хотя герцог, очевидно, нашёл вопрос глупым, благовоспитанность взяла верх.
— Без сомнения, именно этот ярлык навесит на него Лотар, дабы оправдать любые… встречные меры. Однако на войне такого рода действия вполне законны. Я уверен, что вы не видите в них ничего предосудительного, мадемуазель, учитывая вашу дружбу с Жаном Баром и то, что вы совместно с маркизом д'Озуаром прямо ему покровительствуете.
Он от души рассмеялся, обдав Элизу своим дыханием. На неё повеяло смертью. И ещё неким воспоминанием.
— Что с вами, мадемуазель? Вам нехорошо?
— Здесь очень душно.
— Так идёмте в сад! Мне больше нечего добавить, кроме того, что поездку в Лион вам следует планировать не позже, чем на конец августа.
— Мы с вами там увидимся?
— Неизвестно. Есть ещё один аспект операции, не имеющий касательства к деньгам, но тесно связанный с честью моей семьи. Здесь замешаны личные счёты, которые ни в коей мере не должны вас занимать. Разумеется, эту часть дела я должен выполнить сам — в том-то весь и смысл. Не знаю, где и когда именно. Тем не менее можете рассчитывать, что к своему дню рождения, четырнадцатого октября, я буду в Париже в особняке Аркашонов. Ожидается великолепное празднество, я уже составляю планы. Будет король, мадемуазель. Тогда мы и увидимся, а если Этьенн выполнит свой сыновний долг, то, думаю, сможем и объявить о счастливом событии!
Он повернулся и подал Элизе руку, и та сдержалась, чтобы не отшатнуться от его запаха.
— Не сомневаюсь, что всё будет как вы решили, мсье, — сказала она. — Но коли мы выходим в сад, я хотела бы, с вашего позволения, сменить тему и поговорить о лошадях.
— С превеликим удовольствием! Я их большой ценитель.
— Вижу, ибо свидетельства вашей к ним страсти окружают меня с самого приезда. Ещё тогда я заметила, что в вашей конюшне есть альбиносы.
— О да!
— Увидев их, я подумала, что они популярны среди французской знати, и рассчитывала увидеть других таких у короля и благородных господ по соседству. Однако за всё время не встретила ни одного.
— Уж надеюсь! Вся их ценность в том, что они редки и потому заметны. Турецкая кровь.
— Можно ли спросить, у кого вы их купили? Некий французский заводчик вывозит их с Леванта?
— Да, мадемуазель, — отвечал герцог, — и он сейчас имеет честь держать вас под руку. Это я несколько лет назад вывез Пашу во Францию из Константинополя через Алжир путём невероятно сложного обмена.
— Пашу?
— Производителя, мадемуазель, жеребца-альбиноса, родоначальника всех остальных!
— Наверное, он был великолепен.