Весь Пол Андерсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Шум и крики становились все громче, и хотя в них не было радости, они в конце концов побороли ночную тишину. Попойка продолжалась до тех пор, пока и воины и гости не повалились наземь, уснув один подле другого. Затем, едва Фроди с Сигрид отправились спать, Регин и Сэвиль, вместо того чтобы уложить своих людей на отведенное им место, вывели их из палаты в амбар, который хозяева застелили соломой и шкурами в ожидании гостей. А в палате слышался только звероподобный храп и треск гаснущих костров.
Тем временем ветер разогнал облака. Прижавшись друг
— Ничего нам не удалось, — сказал Хроар.
— Неправда, удалось, — возразил Хельги. — Теперь людям ведомо, что сыновья Хальфдана живы. Смотри! Смотри, вон там!
Какой-то человек, выехав верхом из стойла, пересекал пустошь, лежавшую между лесом и жильем. Сперва это была только точка на снегу, только доносившийся издали стук копыт. Но когда всадник подскакал ближе, братья узнали его.
— Регин! — вскрикнул Хельги.
Он бросился ему навстречу, Хроар устремился следом, крича:
— Приемный отец, нам так не хватало тебя!
Но наместник не ответил им. Повернув коня, он поскакал обратно к усадьбе. Мальчики потерянно смотрели ему вслед. Холод пробирал их до костей.
— Как же так? — прошептал Хроар, и слезы заблестели у него на щеках в мерцающем свете звезд. — Неужто он отказался от нас? Неужто поскакал донести о нас Фроди?
— Нет, никогда я в это не поверю, — возразил Хельги дрогнувшим голосом.
Регин снова повернул коня и снова поскакал к мальчикам.
Приблизившись, он выхватил меч, и мальчики увидели, что наместник хмурится. Регин взмахнул мечом, будто прорубался к ним сквозь вражеский строй. У Хроара от волнения перехватило горло. Хельги, растирая заледеневшие пальцы, прошептал:
— Я, кажется, понял, чего он хочет.
Регин вложил клинок в ножны, натянул поводья и опять медленно поскакал к усадьбе. Хельги сразу же потащил Хроара по следу Регина. Хроар только тихо приговаривал:
— Ничего не понимаю.
Хельги ответил ему дрожащим голосом:
— Приемный отец поступает так, чтобы не нарушить своей присяги конунгу Фроди. Он не может заговорить с нами, но старается нам помочь.
Они приблизились к усадьбе. Залаяли собаки, но никто не проснулся, и стража нигде не была выставлена. Регин исчез в тени деревьев, но мальчики услышали, как он произнес:
— Если бы я хотел отомстить конунгу Фроди, я бы поджег эту рощу.
Затем Регин пришпорил коня, перевел его в галоп и окончательно пропал из виду.
Братья заколебались.
— Поджечь священную рощу? — удивился Хроар. — Что бы это значило?
Хельги схватил брата за руку:
— Не саму рощу. Он советует поджечь деревья вокруг палаты, как можно ближе к ее дверям.
— Но как мы, слабые мальчики, справимся с такой мощью?
— Справимся! — огрызнулся Хельги. — Мы должны отважиться, если хотим отомстить Фроди за все обиды.
Хроар замолк на мгновение, потом медленно сказал:
— Да. Хорошо. Здесь собрались те, кто знает
нас. Если мы раздуем огонь, то часть из них перейдет на нашу сторону в память о нашем отце и в надежде, что с нами им будет легче сговориться, чем с Фроди. Второй раз такой случай может и не представиться.— Тогда пошли! — Хельги радостно засмеялся.
И братья, сдерживая нетерпение, стали со всем своим охотничьим искусством подкрадываться к дому. С отчаянно бьющимися сердцами они пробрались в палату.
В сенях поблескивало сваленное грудой оружие. В палате царила тьма, наполненная едким дымом, запахом пота и пьяным храпом. Костры едва тлели, и фигуры богов на столбах, подпиравших свод, терялись во мраке.
Дрожащими руками мальчики схватили военное снаряжение. Выскочив на улицу, они помогли друг другу натянуть стеганые рубахи и подшлемники, а поверх них кольчуги и шлемы, чей вес от возбуждения они едва почувствовали. Через мгновение меч был пристегнут к поясу, рука сжимала щит. Все пришлось им впору, хотя Хроару было пятнадцать, а Хельги — он был очень рослым для своих лет — только тринадцать.
— Мужское оружие! — У Хельги от счастья закружилась голова. — Теперь после трех лет рабства мы — свободные воины.
— Тихо, — одернул его Хроар, хотя и в его душе вспыхнула надежда.
Стараясь не шуметь, братья выволокли все оружие из сеней и сложили его снаружи. Затем снова скользнули в палату и на четвереньках стали пробираться среди храпящих тел. И хотя им то и дело приходилось замирать, когда кто-нибудь из спящих принимался ворочаться или бормотать во сне, уверенность не покидала их, ведь ни один мальчишка не в состоянии представить себе собственной гибели.
Подобравшись к очагу, каждый из братьев утащил из него по нескольку тлеющих головней, а Хельги одну даже схватил зубами. На обратном пути мальчики смогли убедиться, что все крепко спят, ведь никто их не заметил. Выбравшись из палаты, они сперва раздули огонь, размахивая головнями, а потом засунули их под карниз низкой кровли.
Сперва огонь никак не хотел заниматься. Хельги разразился божбой, но Хроар терпеливо раздувал огонь.
Наконец показалось пламя. Сперва это были тощие бледно-голубые язычки, птенцы Сурта, едва вылупившиеся из гнезда. Они трепетали под порывами холодного ветра, который, казалось, вот-вот их задует, и тоненько пели свою тихую песню. Но вот огонь утолил первый голод, вырос, ветер вдул в него новые силы: огонь поднялся, расправил свои яркие перья и громко затрещал. Сруб палаты был сложен из очень старых бревен. Мох в пазах высох. Сосновые кряжи жадно впитывали жар огня, как когда-то, еще деревьями в лесу, впитывали солнечный жар.
Хельги встал у выхода из палаты.
— Если в палате проснутся до того, как огонь перекроет путь, — сказал он, — придется постараться, чтобы суп не убежал. — И добавил, зажмурившись от дыма: — С той стороны дома — колодезный сруб. Надо бы поджечь и там.
— Что будет с нашей матерью? — вдруг вспомнил Хроар, который от волнения сперва совсем забыл о королеве Сигрид.
— Ну, воины всегда дозволяют женщинам, детям, рабам и прочим в таком роде свободно выходить из огня, — ответил Хельги. — Но…