Весь Пол Андерсон в одном томе. Компиляция

Подпорки-экстензоры обеспечивают дополнительную поддержку, помогая захватывать добычу, тащить и толкать ее; кроме того, они дают большую свободу перемещения. Благодаря этим мышцам многие их обладатели сделались величиной с мустангов.

Формирование экстензоров вызвало к жизни ползуче-летающих планеров. У этих от передней четверти тела идут перепонки к концу подпорки, а оттуда — к задней части тела. Вначале, по-видимому, перепонки служили для охлаждения тела. Сохранив эту функцию, они сделались одновременно несущими поверхностями — крыльями. Такое животное может, сложив крылья, быстро уползти. Или, расслабив мышцы, расправить крылья и броситься с высоты вниз. При попутном ветре оно способно довольно далеко улететь или проделать какие-нибудь сложные маневры. Таким образом оно, имея полную свободу передвижения, находит пищу, кров, спасается от врагов.

Большинство планеров не длиннее крикетной биты, но некоторые достигают большей величины; отдельные особи бывают двуногими. К их числу относятся и разумные существа.

Красно-золотая Нику ярким пятном блистала между звездами. Меньше чем через день она станет солнцем. Флэндри видел, что Бэннер неотрывно следит за изображением Нику на экране. Это, должно быть, приятное зрелище — последнее мировое пространство на их пути перед долгим и неизвестным будущим — возможно, перед самой вечностью…

Надев все самое красивое, что у них было, они потягивали вино в промежутках между танцами, пока Чайвз не подал обед — лучший, на какой был способен. Флэндри предложил ему выпить вместе с ним последний бокал, после чего, пожелав им доброй ночи, Чайвз удалился. И тогда…

Коньяк приятно щипал язык, холодил ноздри, обжигал горло и кровь. Наслаждаясь волшебным напитком, Флэндри не курил. Отчасти также из-за присутствия Бэннер, ее близости. Они стояли рядом, бок о бок. Когда она поднимала голову, чтобы взглянуть на звезды, ему был виден точеный профиль. Сегодня копна ее волос была перехвачена серебряным обручем. Блестящие каштановые волосы с редкими блестками серебряной седины каскадом падали на плечи. На ней был браслет, подаренный Йеввл, — необработанный жемчуг в бронзе. Он мог бы казаться чересчур массивным на тонком запястье, если бы не удивительно искусная работа.

Темно-синее бархатное платье с низким вырезом и маленькая высокая грудь делали ее похожей на женщин Ботичелли.

Он не был влюблен в нее, так же, по его мнению, она не была влюблена в него, — разве только самую малость, что придавало некую пикантность их дружеским отношениям. Он действительно находил ее привлекательной и высоко ценил как личность — и вовсе не потому, что она была дочерью Макса Абрамса. За время их совместного путешествия он успел проникнуться к ней искренним уважением и уже не испытывал сожаления, что взял ее с собой. А где-то за их спинами, мягкая и влекущая, звучала музыка, как это было для сорока поколений до них, — звучала симфония Нового Света…

Она внезапно повернулась к нему лицом и всем телом; зеленые глаза широко раскрылись:

— Доминик, — спросила она, — почему ты сейчас здесь?

— Почему? — удивленно спросил он и подумал: «Не давай ей быть слишком серьезной. Пусть она будет счастливой». — Ну, смотря что ты вкладываешь в слово «почему». С чисто прагматической точки зрения я здесь потому, что, как ни странно, шестьдесят лет назад одна оперная певица влюбилась во флотского капитана. А с точки зрения философской…

Она положила ладонь на его руку.

— Не паясничай, прошу тебя. Я хочу понять… — Она вздохнула. — Впрочем, возможно, ты не захочешь ответить. Тогда я не буду настаивать. И все-таки очень надеюсь, что скажешь.

Он сдался:

— Что именно ты хочешь узнать?

— Почему ты летишь на Рамну, вместо того чтобы лететь на Гермес? — И быстро добавила: — Я ведь знаю, ты должен был расследовать, что скрывает Кернкросс. Если он и вправду замышляет восстание…

Да, я уверен, что замышляет. Что из этого следует? Как Великий герцог, он сделает все, что сможет, — а он известен как человек безгранично честолюбивый. Он популярен в народе, а народ враждебно настроен по отношению к Империи. Нетрудно было бы подобрать людей, которые смогут отыскать улики, свидетельствующие о его военных приготовлениях, — под его властью множество мест, где такая работа может быть проделана, причем совершенно секретно, — Бабур, Рамну. А когда он будет готов и объявит о своих намерениях, люди стекутся под его знамена. Если его план будет тщательно составлен, крупных военных операций не потребуется. Он может использовать неожиданность — вломиться в столицу, убить Герхарта и провозгласить себя императором. Если Терра станет его заложницей, нельзя будет открыто атаковать его.

…Борьба безусловно развернется в другом месте. Сторонников у Керн кросса будет много — Герхарта ведь не любят. Кернкросс может заявить, что император принес столько непоправимого зла, и еще больше может принести. Что в такое неспокойное время Империи нужен вождь умелый и надежный. Что в его, Кернкросса, жилах течет кровь Арголидов. Многие из офицеров авиации решат, что имеет смысл поддержать его хотя бы ради того, чтобы прекратить междоусобицы, пока они не зашли слишком далеко, и чтобы не появились новые претенденты на престол. Другие — поскольку цель оправдывает средства — сочтут перспективным для себя присоединиться к узурпатору. Да, у Эдвина большие шансы выиграть, достаточно большие для того, кто некогда оказался побежденным…

— …Хотя после того, что вы говорили об императоре, — продолжала, запинаясь, Бэннер, — вам не следовало бы заботиться о его судьбе!

Флэндри усмехнулся:

— Я и не забочусь, per se [163] . Однако Герхарт в сущности не так уж плох: он достаточно умен и терпим. А кроме того, он — сын Ханса, а я, пожалуй, даже любил этого старого мошенника. Но главное — нельзя допустить новую гражданскую войну; каждый, кто развяжет ее, — чудовище!

Пальцы ее сжали его ладонь.

163

Здесь: как таковой (лат.).

— Вы говорили, что готовы обеспечить людям годы мирной жизни…

Он кивнул:

— Я не слишком сентиментален, но повидал на своем веку немало войн, и мне невыносима мысль, что способных мыслить людей можно сжигать в огне, выплавлять им глаза, так что смерть покажется им спасением! — Он замолчал. — Прошу прощения. Не очень подходящая тема за обедом.

Она слабо улыбнулась:

— Ну, я ведь тоже не очень веселая собеседница. Хорошо, допустим, решено, что войну необходимо предотвратить. Следовательно, крайне важно выяснить, начался ли уже государственный переворот, и если да, то намерена ли в нем участвовать авиация. Очевидно, вам удастся кое-что разузнать на Рамну. Но почему вы хотите заняться этим сами? Не лучше ли было бы полететь на Гермес и поразведать в его окрестностях, не подвергая себя опасности? А я тем временем в сопровождении ваших людей полечу на Рамну и помогу им там!

Флэндри покачал головой.

— Я думал об этом, — ответил он — но, как я уже сказал, мне кажется, что Кернкросс готов начать действовать. Поэтому медлить нельзя.

— Но вы могли хотя бы оградить своих асов! Он моргнул и засмеялся:

— Возможно. Но, понимаете, ведь на Гермесе я был бы полностью во власти Кернкросса!

— Вы могли под каким-нибудь предлогом остаться дома и в то же время тайком послать разведывательную группу, — настаивала она. — Отговориться болезнью или еще чем-нибудь! Вы слишком умны, чтобы кто-то мог заставить вас отправиться туда, куда вы не хотите.

— Хотите польстить мне, — сказал он. — Вам это удалось. Без ложной скромности должен признать, вы правильно угадали причину: я перепробовал нескольких, но никто не мог сравниться со мной. Ни у кого нет большего шанса на успех. — Он подкрутил усы. — И, если быть до конца откровенным, я просто заскучал от длительного безделья. Захотелось опять побуянить.

Она неотрывно смотрела на него:

— И это вся правда, Доминик? Он пожал плечами:

— Как принято было говорить когда-то: «А что такое вообще правда?»