Весь Роберт Хайнлайн в одном томе
Шрифт:
А как же выплаты Фонда, спросите вы? Разве они не ранили его гордость? Возможно, что и ранили. Позволим себе заглянуть в будущее; в конечном счете каждый цент, который мы получили, "выбивая чеки", достался нашим же детям при их вступлении в брак. Брайан не говорил мне, что таковы его намерения — в 1907 году говорить об этом было бы глупо.
К началу 1907 года сумма моих сбережений превысила триста долларов благодаря пятакам, пенни и строжайшей экономии. Теперь, когда я работала дома и не могла больше посещать занятия в центре,
Нельсон поставил машину на Гранд-авеню, и мы прошлись до Уолнат 920.
Я показала свою книжку кассиру — ждать мне не пришлось, в банке было немного посетителей — и сказала, что хочу закрыть счет.
Кассир направил меня за перегородку к старшему клерку — некоему мистеру Смейтрайну. Нельсон опустил газету, которую просматривал, и встал.
— Какие-то сложности?
— Не знаю. Кажется, они не хотят отдавать мне мои деньги. Пойдешь со мной?
— Ну конечно.
Мистер Смейтрайн вежливо поздоровался со мной, но поднял брови при виде Нельсона. Я представила их друг другу.
— Это мистер Нельсон Джонсон, мистер Смейтрайн. Компаньон моего мужа.
— Здравствуйте, мистер Джонсон. Садитесь, пожалуйста. Миссис Смит, мистер Уимпл сказал мне, что вы хотели меня видеть.
— Пожалуй. Я хотела закрыть свой счет, и он направил меня к вам.
Мистер Смейтрайн обнажил в улыбке фальшивые зубы:
— Нам всегда жаль терять старых друзей, миссис Смит. Вы недовольны нашим обслуживанием?
— Вовсе нет, сэр. Просто я хочу открыть счет в банке поближе к дому.
Не слишком удобно все время ездить в центр, особенно в такую холодную погоду.
Он взял мою книжку, посмотрел адрес на обложке и сумму счета.
— Могу ли я спросить, куда вы желаете перевести свой счет, миссис Смит?
Я уже собралась ответить, но перехватила взгляд Нельсона. Он не то чтобы покачал головой — но я знала его жесты с давних пор.
— А почему вы спрашиваете, сэр?
— В обязанности банкира входит защита его клиентов. Если вы желаете перевести счет — прекрасно! Но я хочу убедиться, что тот банк столь же надежен…
Во мне пробудились звериные инстинкты.
— Мистер Смейтрайн, я подробно обсудила все это со своим мужем (я этого не делала), и больше ничей совет мне не нужен.
Он сложил вместе кончики пальцев:
— Очень хорошо. Но, как вам известно, банк при закрытии сберегательного счета имеет право на трехнедельную отсрочку.
— Мистер Смейтрайн, я разговаривала именно с вами, когда открывала здесь счет. И вы сказали мне, что это правило — всего лишь формальность, предусмотренная положением о государственных банках, и лично заверили меня, что, как только мне понадобятся деньги, я их получу.
— Разумеется, получите. Превратим три недели в три дня. Возвращайтесь домой, напишите нам заявление, и через три рабочих дня можете закрывать счет.
Нельсон встал и оперся руками о стол мистера Смейтрайна.
— Минутку, — громко возгласил он, — говорили вы миссис Смит или нет,
что она может получить свои деньги сразу же?— Сядьте, мистер Джонсон. И не повышайте голос. В конце концов, вы не наш клиент и не имеете права здесь находиться.
Нельсон не сел, но голос понизил:
— Ответьте только — да или нет.
— Я прикажу вас вывести.
— Попробуйте. Только попробуйте. Мой компаньон, мистер Смит, муж этой леди, попросил меня пойти с миссис Смит (ничего подобного), поскольку слышал, что ваш банк несколько менее вежливо обращается…
— Клевета! Подсудная клевета!
— …обращается с леди, чем с бизнесменами. Итак, намерены вы исполнить свое обещание прямо сейчас? Или будете ждать три дня?
Мистер Смейтрайн перестал улыбаться.
— Уимпл! Выпишите чек по счету миссис Смит.
Мы подождали, пока кассир выполнял распоряжение. Мистер Смейтрайн подписал чек и подал мне.
— Проверьте, пожалуйста, по своей книжке, правильно ли.
Я подтвердила, что сумма верна.
— Очень хорошо. Возьмите этот чек и положите в свой новый банк.
Деньги получите там, как только сумма очистится — скажем, дней через десять. — Он снова улыбнулся, но без всякого тепла.
— Вы сказали, что я могу получить деньги сейчас.
— Вы их получили. Вот ваш чек.
Я повертела чек, расписалась на нем и вернула мистеру Смейтрайну.
— Я беру их сейчас.
Он перестал улыбаться.
— Уимпл! — И они начали отсчитывать банкноты.
— Нет, — сказала я. — Наличными. А не бумажками, которые напечатал какой-то другой банк.
— На вас не угодишь, мадам. Это законное платежное средство.
— Но я-то каждый раз вносила вам настоящие деньги. Не банкноты. (Да, настоящие — пятаки, десятицентовики и четвертаки, иногда пенни. Временами серебряный доллар.) И хочу, чтобы вы мне тоже выплатили настоящие деньги.
Можете вы это сделать или нет?
— Разумеется, — надменно произнес мистер Смейтрайн. — Но… э-э… двадцать пять фунтов серебром покажутся вам несколько обременительной ношей. Потому-то при большинстве сделок используются банковские билеты.
— А золотом вы не можете заплатить? Разве в таком большом банке, как у вас, нет золота в сейфах? Пятнадцать двадцатидолларовых монет нести будет намного легче, чем три сотни серебряных. — Я заговорила чуть погромче. — Так можете вы заплатить мне золотом? Если нет, то где можно обменять эти бумажки на золото?
И они выдали мне мой вклад золотом, а мелочь серебром.
Когда мы ехали домой, Нельсон спросил:
— А в какой банк ты их хочешь положить? На Труст-авеню или в Юго-Восточный?
— Нелли, я хочу отвезти их домой и отдать Брайану.
— Чего? Я хотел сказать — да, мэм.
— Дорогой, мне почему-то вспомнился 1893 год. Что ты о нем помнишь?
— Сейчас. Мне было девять лет, и я только что начал замечать, что девчонки — не такие, как мы. Ага, еще вы с дядей Айрой ездили на Чикагскую выставку. Когда вы вернулись, я заметил, что от тебя хорошо пахнет. Но потребовалось еще пять лет, чтобы ты заметила меня, и то для этого пришлось подложить под тебя пирожное.