Вещи, которые мы не смогли преодолеть

Мне нужно было все исправить. По крайней мере, невежество было правдоподобной защитой. Я уже потянулась за своим телефоном, когда он начал звонить.

Это был Стеф.

«Шоты. Я должна ответить», — сказал я байкерам. «Эй, все в порядке?».

«Уитти, у меня плохие новости».

Мое сердце остановилось, а затем снова заколотилось. Я знала этот тон голоса. Это было не “у нас закончилось шампанское и мороженое” — это было “чрезвычайное происшествие в семье”.

«Что не так? С Уэйли все в порядке?» Я заткнула другое ухо пальцем, чтобы слышать через оркестр.

«С Уэй все прекрасно», — сказал он. «Но Нэша застрелили сегодня вечером. Они не знают, выкарабкается ли он. Он в операционной».

«О Боже мой», — прошептала я.

«Какой-то сержант по имени Грейв уведомил Лизу. Он отвез ее в больницу. Он посылает кого-нибудь уведомить Нокса».

Нокс. Я нашла его в толпе за стойкой, он слегка улыбался чему-то, сказанному посетителем. Он поднял голову и встретился со мной взглядом.

Должно быть, мое лицо что-то передало, потому что Нокс перепрыгнул через стойку и начал проталкиваться ко мне сквозь толпу.

«Мне жаль, детка», — сказал Стеф. — «Я здесь, у Лизы, со всеми собаками. У нас все в порядке. Ты сделаешь все, что тебе нужно».

Нокс подошел ко мне и схватил за руки. «Что не так? Ты в порядке?».

«Мне нужно идти», — сказала я в трубку и отключилась.

Входная дверь открылась, и я увидел двух мрачных офицеров в форме. У меня перехватило дыхание. «Нокс», — прошептала я.

«Я здесь, детка. Что случилось?».

В этом свете его глаза казались еще голубее, пронзительно синими и серьезными, когда он прижимался ко мне.

Я покачала головой. «Не я, а ты».

«Что я?».

Трясущимся пальцем я указала на офицеров, пробиравшихся к нам.

«Нокс, нам нужно поговорить», — сказал тот, что повыше.

* * *

Я дала задний ход грузовику в третий раз и рванула вперед, прежде чем, наконец, осталась довольна своей работой на парковке. Больница возвышалась передо мной, как светящийся маяк. Машина скорой помощи выгрузила пациента на каталку у входа в отделение неотложной помощи. Его свет окрасил парковку в красно-белый цвет.

Я шумно выдохнула, надеясь, что это уладит тревогу, которая бурлила у меня в животе, как тухлая похлебка.

Я могла бы пойти домой.

Я должна была это сделать. Но когда у меня закончилась смена, я подъехала к мужчине, который бросил мне свои ключи и сказал, чтобы я сама отвозила себя домой. Он заставил меня пообещать, прежде чем последовал за помощниками шерифа за дверь в ночь.

И все же я была здесь в два часа ночи, не подчиняясь прямым приказам и суя свой нос куда не следует.

Мне определенно следует вернуться домой. Ага. "Конечно", — решила я, вылезая из грузовика и входя прямо в парадную дверь.

Учитывая поздний час, за справочной стойкой никого не было. Я проследовала по указателям к лифтам и хирургическому отделению интенсивной терапии на третьем этаже.

На этаже было устрашающе тихо. Все признаки жизни подавались только на сестринском посту.

Я направилась к нему, когда заметила Нокса через стекло в комнате ожидания, сразу узнав по широким плечам и нетерпеливой позе. Он расхаживал по тускло освещенной комнате, как пойманный тигр.

Должно быть, он почувствовал меня в дверном проеме, потому что быстро повернулся, словно столкнулся лицом к лицу с врагом.

Его челюсть сжалась, и только тогда я увидела царившее в нем смятение. Гнев. Разочарование. Страх.

«Я принесла тебе кофе», — сказала я, неуклюже протягивая дорожную кружку, которую приготовила для него на кухне “Хонки Тонк".

«По-моему, я велел тебе идти домой», — прорычал он.

«А я не послушала. Давай просто оставим в стороне ту часть, где кто-то из нас притворяется удивленным».

«Я не хочу, чтобы ты была здесь».

Я вздрогнула. Не от его слов, а от боли, стоящей за ними.

Я поставила кофе на крайний столик, заваленный журналами, которые якобы могли отвлечь посетителей от бесконечного круга страха. «Нокс», — начала я, делая шаг к нему.

«Остановись», — сказал он.

Я не слушала и медленно сокращала расстояние между нами. «Мне так жаль», — прошептала я.

«Просто убирайся отсюда на хрен, Наоми. Просто уходи. Ты не можешь быть здесь», — его голос был прерывистым, разочарованным.

«Я уйду», — пообещала я. «Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке».

«Я в порядке». Слова прозвучали с горечью.

Я подняла руку, чтобы положить ее на его предплечье.

Он отпрянул от меня. «Не надо», — резко сказал он.

Я ничего не сказала, но стояла на своем. Мне казалось, что я могу дышать его гневом, как кислородом.

«Не надо», — повторил он.

«Я не буду».

«Если ты прикоснешься ко мне прямо сейчас…» Он покачал головой. «Я не контролирую себя, Наоми».

«Просто скажи мне, что тебе нужно».

Его смех был сухим и горьким. «Что мне нужно, так это найти гребаного ублюдка, который сделал это с моим братом. Что мне нужно, так это перемотать время вспять, чтобы я не потратил впустую последние годы из-за какой-то дурацкой драки. Что мне нужно, так это чтобы мой брат проснулся, черт возьми».

У него перехватило дыхание, и я потеряла контроль над собственным телом. Потому что в одну секунду я стояла перед ним, а в следующую уже обнимала его за талию, прижимаясь и пытаясь поглотить его боль.

Его тело было напряженным и вибрировало, как будто он был в нескольких секундах от того, чтобы развалиться на части.

«Прекрати», — сказал он прерывистым шепотом. «Пожалуйста».

Но я этого не сделала. Я прижалась крепче, прижимаясь лицом к его груди.

Он выругался себе под нос, а затем его руки обхватили меня, прижимая к себе. Он зарылся лицом в мои волосы и прижался ко мне.

Он был таким теплым, таким твердым, таким живым. Я цеплялась за него изо всех сил и желала, чтобы он выпустил хоть часть того, что держал взаперти.