Вещий Олег

Вон уже показался Вышгород, дальше Днепр круто поворачивает налево, это неспокойное место, там в него вливается река Десна, и обе реки точно спорят, кто из них главный. Ветры тоже борются на этом стрежне. Но стоило Днепру победить Десну, взяв верх, он сразу поворачивал направо, и ветер стихал, поверхность воды становилась голубой, в ней отражались стоящие по берегам леса, луга вдоль речки Почайны, и горы, на которых стоял Киев. Он вырастал, постепенно увеличиваясь, и сначала точно парил над рекой, а потом начинал над ней нависать. С Днепра был хорошо виден частокол стен Горы, со многими башнями, воротами, рвами… И над всем блестели крыши княжеского терема. Внизу, на самой Почайне, на Подоле, высился деревянный Волос – бог скотницы – торговли. У Волоса много дел, но для Подола главное – торговля, потому огромный идол стоял посреди торга на холме, и ему ежедневно, ежечасно приносили богатые жертвы, чтоб торговля спорилась.

Все причалы Почайны забиты судами с опущенными ветрилами, с первого взгляда становилось ясно, что их много больше, чем всегда. Новгородские бояре зубами скрипели, понимая, что это дело рук киевского князя, готовы были загрызть его, как дикие волки, да не доберешься.

А князь встретил их почти ласково, сам рассказал про тех татей, что мором новгородским людей пугали, головой качал… Но Раголд видел, как лукаво блестят его глаза. После все выправил Олег, сам с торговым караваном отправился и обещал каждый год ходить. Поняли новгородцы, что победил их князь, показал, что будет, если запрет Днепр, ведь Ново Град торгом живет, а торг идет больше всего по Днепру. С варягами у него договор, а греки далеко, новгородцам на помощь не придут, незачем, скоры и воска и в Киеве хватит. Никогда больше при жизни Олега Новгород против него головы не поднимал и позже на скуфь вместе с ним ходил. Сумел киевский князь поставить на колени великий город, который сам же и поднимал когда-то, без войска и человеческих жертв. Правда, никому не рассказал о своей хитрости. Зачем? Кто умен, и так все понял, а глупому сколько ни объясняй – проку не будет. И еще он очень уважал новгородцев, всегда свое уважение к великому городу подчеркивал и ни разу не напомнил про попытку бунтовать.

– Разве ты мало силен, что платишь дань варягам? – Ингорь даже не заметил, что говорил не от своего имени тоже, а только об Олеге как о единоличном правителе.

Олег круто обернулся к нему, вышло не слишком ловко из-за грузности. Глаза князя смотрели недоуменно:

– Тот, кто просит мира, должен платить дань!

– Почему ты просишь мира, княже? Уже давно встали крепости в Ладоге и Ново Граде, загородились многие селища по пути из варягов, сколь городов из них выросло… Пусть воюют, отобьемся! Мы и сами воевать варягов можем! Отец спуску никому не давал!

Князь встал, грузно прошелся по горнице, пламя двух больших свечей заколебалось от его движения, по стенам заскакали огромные тени. Стал объяснять, как неразумному дитяти:

– Отбиться можно, да только нужно ли? Подумай, что легче – держать большие дружины на Волхове или заплатить, чтобы Ново Град не трогали?

– Кто платить станет? Дань собирать нужно.

Олег сел, усмехнулся:

– Ново Град и платит. Сам берет с соседей и платит! – Устало потер шею рукой, вздохнул: – А дружина для другого нужна…

Глава 34

Зима выдалась нехорошая, сначала, когда снега намело по колено, люди радовались – с хлебушком будут. Но только успел пройти Корочун, и день стал перебарывать ночь, как закрыли солнышко тучи, и вдруг потеплело. Точно Зима-Морена раньше времени весне свое место уступила. Радоваться бы теплу, а пахари печалятся. Снег стал рыхлым и ноздревато просел, весной уже давно ручьи побежали бы, но пока рано, и в натоптанных людьми и скотиной местах вода вперемежшку со снегом превратилась в кашу. Мужики хмуро оглядывали поля, худо, если снег выпадет после морозов, но так тоже плохо. Внизу под сугробами он подтаял, зеленые ростки стоят в воде. Ударят морозы, и превратится вода в лед, погубив всходы, а нет, так сгниет все, что осенью посеяли. Вот и вздыхали пахари – погибнут озимые… Тогда одна надежда – на яровые…

Яровые… Их название от Ярилы – весеннего веселого бога, что разбудит спящую пока под снегами Мать Сыру Землю своими горячими поцелуями. Только надо, чтобы вовремя это сделал. Опоздает – и не успеют густые травы вырасти, спелые колосья созреть. Поторопится – и заморозит Зима-Морена все вокруг, пока ее время, она хозяйка. Все должно быть вовремя, всему свой срок.

Корочуна в этом году гнали яро, старались. Огни горели не только на Подоле, а по всему Киеву. Люди верят в то, что в эту самую длинную зимнюю ночь боги света сходятся в битве с тьмой. Победит свет – будет на земле тепло и светло в свое время, а нет – так погибнут все в холоде и голоде. Заснеженная землица не проснется, не родит щедро, не даст плодов, без света и тепла не распустятся листья на деревьях, не вырастут травы… Потому надо помочь богам света пересилить богов мрака. Вот и шли с оружием в поля или к идолу Перунову жечь костер, поднимали страшный шум, чтобы испугать силы мрака, прогнать Корочуна, того, который дни все укорачивал. Когда это удавалось сделать, праздновали, весело и опять шумно, ходили по домам, где хозяева уже открывали двери настежь, кричали, что прогнали Корочуна, прогнали мрак и холод… Колядовщиков щедро угощали за такую весть, без солнышка, без тепла людям не жить. Сам князь щедро одаривал, он же тоже хозяин и в доме, и во всем Киеве.

Корочуна-то прогнали, день хоть на воробьиный скок, а увеличился, но за что-то обиделись Мать Сыра Земля и Сварог на людей, раньше времени снег нагрели. Нашлись те, кто стал говорить, что это кара за то, что своих ближних уграм отдали… Недовольных было много.

Тогда ничего не предвещало беды, Киев рос и богател, уже не трогали киевлян хазары, только на пограничные земли рисковали набегать. В самом городе шумел торг, как грибы после дождя появлялись новые дома ремесленников, полнились причалы на Почайне, тесно стало у пристани, столько купцов со всего света приходили, чтобы торговать на Подоле… Весной, когда князь Олег по первой чистой воде еще не вернулся с полюдья, в Киеве оставался Ингорь с воеводой Торлопом, у киевских ворот появились измученные, оборванные люди. Это были свои, поляне, они бежали от нахлынувших непонятно откуда угров. Угры воевали славянские земли издавна, слыли свирепыми и сильными воинами, но никогда не ходили табором!

В Киеве, созывая горожан, набатом загудело било. По рассказам бежавших выходило, что на сей раз угры идут всем народом. Сначала их табор, сметая все на своем пути, двинулся степью на полудень, но вдруг повернул к Киеву! Угры не оставляют ничего, они кочуют с шатрами и повозками, им не нужны города и все, что нельзя унести с собой.

Город охватила паника. Эти кочевники совсем недавно были под хазарами, а хазар и всех степняков киевляне еще не забыли! Торлоп предложил немедля отправить гонца к князю Олегу, чтоб поторопился со своей частью дружины в город и по пути собрал древлян и других, предложил раздать оружие посадским… Но Ингорь не слушал разумных речей, ему выпала такая возможность показать себя! При чем здесь Олег? Это даже хорошо, что тот пока не пришел. И не нужны князю посадские! А что оставшаяся дружина мала, так это не главное, у них князь удалой!

Торлоп смотрел на Ингоря, горестно качая головой. Он не послушал княжича и отправил гонца к Олегу, а Ингорь в тот же день вышел с малой частью дружины навстречу уграм, оставив воеводу в Киеве. Кончилось дело плохо, не многие вернулись домой, сам княжич въехал в городские ворота, низко опустив голову.

Игорь вывел за стены Киева совсем небольшую часть дружины, надеясь, что только его демонстрация силы и уверенности в себе заставит угров отступить от города. Под молодым князем, чувствуя нетерпение всадника, ходуном ходил не слишком еще привыкший даже к седлу гнедой конь. Щеки самого Игоря покрылись багровыми пятнами, глаза блестели, уж очень хотелось спровадить набежников до появления наставника, чтобы тот не успел вмешаться. Такая торопливость сыграла с Игорем плохую шутку. Угры, похоже, не ожидали отпора от почти беззащитного Киева, надеясь, что из-за отсутствия в городе большей части дружины и самого князя Олега киевляне будут сидеть тихо. Но сказалась готовность опытных воинов, их засады были всегда начеку, вовремя предупредили Альмоша о приближении малой дружины. Угорский князь только плечами пожал – что себе думает этот мальчишка? За его спиной едва наберется три десятка всадников против нескольких сотен угров. Хочется, чтобы побили? Побьем.

Честно говоря, Альмошу совсем не хотелось ссориться с князем Олегом, он уважал сильного и мудрого правителя русов, много слышал о нем. Будь в Киеве сам Олег, Альмош никогда не стал бы и приближаться к городу. Князь позвал к себе воеводу и приказал малую дружину русов потрепать, но не убивать, тем более сберечь молодого князя. Родогар кивнул с усмешкой, князь Альмош хочет поучить киевлянина? Да, согласился Альмош, только поучить.

Игорь, поднявшись в стременах, беспокойно оглядывался. Они доскакали почти до самых веж, уже были хорошо видны не только кибитки, но и лица людей возле них, а угры ничего не предпринимали в ответ. Вокруг костров не было видно воинов, только женщины и дети. Где Альмош с всадниками? С кем биться? Вдруг Деденя испуганно показал князю назад:

– Вон!

Игорь повернулся и почувствовал, что на челе выступил холодный пот. По меньшей мере сотня всадников спокойно стояла позади них, напрочь перекрывая отход к крепостным стенам Киева. Кроме того, со стороны леса тоже показались всадники, прикрывшие собой костры с сидящими возле них людьми. Дружину Игоря просто взяли в кольцо, ни вперед, ни назад. Игорь хотел что-то сказать, но голос не слушался. Наконец ему удалось проглотить вставший в горле комок и срывающимся голосом кликнуть: