Веселая механика. Выпуск 1. Равновесие и сины

Но главное — ваша кровь не содержит примеси крови макак-резусов, что ставит вас в один ряд с древним и чистым видом человека. Если рассматривать нас с точки зрения эволюции, то люди с первой отрицательной группой крови — ближе всего к нам по виду.

Кружки с кофе почти полны. Меня окружает плотное марево тёплой симфонии, сотканное из нот изысканных вкусов. В ней переплетаются оттенки горького шоколада, карамели и орехов, создавая неповторимую гармонию и уют. Даже мне хочется добавить в эту какофонию аромат булочки с корицей и испить его.

Внезапно мою шею сзади обхватывают длинные, сильные пальцы. Следом следует мощный удар моего лица о столешницу. Глухой звон заполняет черепную коробку, белые искры брызжут из глаз, подобно бенгальской свече, почти одновременно. Последнее, что я вижу, — это отдаляющуюся прозрачную занавеску, едва колыхаемую лёгким ветерком от незакрытого почему-то окна. Я не сопротивляюсь, плыву по течению. Игра началась.

Александр Павлович — учитель года, обладатель множества наград и почётных грамот. Его уроки всегда интересны и познавательны, а ученики не только с удовольствием посещают его занятия, но и уважают. Коллеги и администрация школы ценят его за высокий профессионализм и преданность делу. Внешне он кажется человеком с безупречной репутацией, но за этой маской скрывается нечто, что сделало бы его уникальным в глазах определённых специалистов.

Александр Павлович имеет крайне порочную страсть помимо кофе. Его отклонение — классический пример, достойный места в учебниках по психиатрии. Его слабость имеет чёткое внешнее представление, а позывы ничем не отличаются от позывов большинства мужчин. Единственный заскок заключён в том, что его объект страсти должен быть предварительно умерщвлён.

Глава 6. Новости

В себя прихожу через какое-то время. В моём теле царствует неимоверная слабость, вялость и лень. Уже вечереет, лучи солнца, танцующие на стене, приобрели красноватый оттенок. Я обнажена, лежу на кровати. Под грудью меня чуть обнимает широкая рука с ярко выраженной мускулатурой. Я поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с ореховыми глазами Александра Павловича:

— Очнулась?

— Да, — выдыхаю я и резким движением кидаюсь на его шею.

Мой рот наполняется пьянящей сладостью с лёгким послевкусием соли. Первая отрицательная — моя любимая. Александр Павлович не сопротивляется так же, как и я. В его прекрасно крупном теле этого напитка чуть больше, чем в более мелких вариантах. И несмотря на его игрища, мне много не нужно.

Должна признаться, умертвить нас не так уж и просто. И у моего донора ничего бы не вышло, не позволь я ему это. Чеснок, осиновый кол и святая вода еже с ними. Всё это полная чушь! Хотя пуля с начинкой из жидкого серебра вполне прибьёт, как, собственно, и вас тоже. Всё дело в необычной реакции нашей крови с этим металлом, она моментально сворачивается. От всех других ран мы способны восстановиться за считаные секунды.

Проходит несколько минут, и я вынимаю клыки из артерии и, лизнув шею, останавливаю кровотечение слюной. От такой потери крови он даже не испытывает слабость. Скорее наоборот, моё естественное обезболивающее сейчас наполняет его воодушевлением. Чуть полежав, чувствую что-то на шее. Ощупав, хмыкаю, обнаружив что-то похожее на ошейник.

— Может, посмотрим кино? — предлагает он.

— Давай, — соглашаюсь я и встаю.

На прикроватном столике зияет пустая кружка кофе.

— О! Прикольная футболка! — восклицаю я, вытянув из нутра шкафа чёрную с рисунком черепа на груди, длиною мне до колен, одеваю её и сажусь за комп.

— Значит, мой адрес ты не помнишь, а пароль от компьютера, помнишь? — подаёт голос Александр Павлович.

— И от карточки, — усмехаюсь я. — И твой CVC от неё.

— Ясно, — улыбается он и тянется к пульту от экрана проектора. — Только давай не перелистывай без конца, а выбирай.

— Ок.

Со стороны мы, может, похожи на влюблённую парочку с некоторыми странностями, но не стоит заблуждаться. Кот! Большой чёрный кот. Иногда его тошнит шерстью, временами он обижается и срёт, где не положено, дерёт мебель и стены, но вы всё равно не выгоняете своего питомца из дома за его шалости и норов потому, что он красивый и порой ласков. Вот моё истинное отношение к Александру Павловичу. Не могу сказать столь однозначно за него. Его чувства в отношении меня чем-то напоминают ощущения Михаила.

— Стой! — мой слух уловил нечто странное, чему я не придала сначала значение, и лишь с запозданием осознав, что услышала: — Верни, где было! — командую я.

— Что? — бессмысленно переспрашивает он, до этого бездумно переключающий каналы телевизора.

Я кидаюсь к нему, выхватывая пульт, и начинаю быстро щёлкать.

— В другую сторону, — уточняет он, озадачено глядя на меня.

Вот! Это были новости: «…У городской службы отлова животных ответ простой: есть закон о защите животных, и все ведут себя согласно этому закону. В питомник попадает лишь малая часть бездомных собак. Такие питомники чаще всего существуют на пожертвования, и содержать большое количество диких животных иногда просто нет возможности. Тогда собаки вновь оказываются на улице. Привитые, но всё так же агрессивные. Напоминаем, что в нашем регионе усыплять бездомных собак отказываются, а это уже третье нападение собак в нашем городе, закончившееся летальным исходом. Екатерина Паршина специально для РенТВ.»

— Ты понял, где это было?

— Что тебя так зацепило? — бормочет он, но перехватив мой серьёзный взгляд, быстро добавляет: — Нет. Я не обратил внимания.

Я перепрыгиваю обратно за комп. Стремительный бег пальцев по клавиатуре и экран выдаёт мне нужный адрес.

— Одевайся, поехали.

— Куда?

— На Комсомольскую, 52.

— Да что с этими собаками не так?! — возмущается он, но следует моим указаниям.

— Разберёмся на месте.

Глава 7. Шторм

Нам пришлось немало покрутиться, петляя по улочкам частного сектора. Местом происшествия был неухоженный пустырь, за которым маячила какая-то заброшенная фабрика. Когда мы его отыскали, на город уже опустились сумерки. Темнота вовсе мне не помеха, сейчас для меня более важны запахи.

— Может, ты мне всё-таки объяснишь, что тебя так заинтересовало? — спрашивает Александр Павлович, вслед за мной покидая салон автомобиля.

— Погоди, — отвечаю я, втягивая воздух ноздрями.

Да, недавно здесь пролилась вторая положительная кровь. За ней чувствуется запах жухлой листвы, прелой земли, разлитой когда-то солярки, где-то неподалёку жарят шашлык… Стоп! Ушла не в ту сторону.

— Для стаи собак, слишком мало запаха псины, — вслух заключаю я.

Замечаю чуть восторженный взгляд Александра Павловича, открывшего во мне ещё одну необычную для него способность.

— И что это значит?

— В моём городе завёлся вампир.

— А при чём тут собаки?

— Это не собаки. Это его фамильяры, что призваны скрыть следы его жизнедеятельности.

— Ты же говорила, что вам не требуется добывать кровь столь примитивно.

— Встречаются дикие особи. По тем или иным причинам, изгнанные из семьи. Или по собственным убеждениям возомнившие себя хищниками. Таких не удовлетворит кровь, полученная по какому-либо договору. Они хотят ощутить страх и ужас своей жертвы.

— Значит, ты у меня добрый вампир? — улыбается он, ласково заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо.

— Не знаю, я старая.

Говорю вполне серьёзно и искренне, а он хохочет. Чудной человек.