Веселие Руси. XX век

Первые ростки в советском обществе дала наркомания. Углов считал ее распространение следствием алкоголизма: трезвый человек не станет потреблять наркотики [866] .

Алкоголь объявлялся причиной даже такого социального зла, как венерические заболевания. Советская статистика указывала, что более 70 % больных такого рода болезнями заразились, будучи в нетрезвом состоянии.

Антиалкогольная цензура

866

Углов Ф.Г. Пьянство держится на лжи. С. 8.

В антиалкогольный поход мобилизовались силы советской творческой интеллигенции. Так, Андрей Вознесенский на страницах первого номера журнала «Трезвость и культура» поместил стихотворение с символичным названием «Сон», в котором были, в частности, такие строфы:

Странен мир безалкогольный. И стоят среди страны, Как холмы без колоколен, Безбутыльные столы… Набирает правда силу. Вся надежами полна Протрезвевшая Россия, Ясноглазая страна. [867]

867

Трезвость и культура. 1986. № № 1. С.27.

Комитет партийного контроля при ЦК КПСС еще в 1984 году акцентировал внимание на недостатках антиалкогольной пропаганды средствами кино. «Дело в том, – указывалось со страниц журнала «Коммунист», – что из первого его рассмотрения, состоявшегося несколько лет назад, руководители Госкино СССР и ряда киностудий не сделали должных выводов. Несколько оживив поначалу эту работу, они потом пустили дело на самотек. Должной заботы о создании фильмов, раскрывающих пагубность и социальный вред пьянства, не проявлялось. Некоторые картины вновь запестрели сценами выпивок, ложно трактуемыми подчас как неотъемлемая и безобидная часть народных обычаев и ритуалов» [868] .

868

Коммунизм. 1984. № № 15. С. 28 – 29.

«Наши медицинские работники, – писал один из респондентов газеты «Правда», – много времени и энергии посвящают антиалкогольной пропаганде, борьбе с вредной привычкой к курению. Одновременно с этим литература, кино, театр сплошь и рядом по существу популяризируют и употребление спиртного, и курение. Нередко иной актер, не сказав еще с экрана ни слова, с глубокомысленным видом раскуривает папиросу. А как ловко и заразительно пьют персонажи кинофильмов и театральных спектаклей! Где – то утверждающий трезвость, обаятельный и умный герой, способный увлечь и повести за собой молодежь? Не просто непьющий человек, а «воинственно пропагандирующий трезвый образ жизни»» [869] .

869

Углов Ф.Г. Из плена иллюзий. С. 54 – 55.

Началась новая цензурная чистка искусства. На этот раз списывались в тираж произведения, в которых усматривался намек на пропаганду пьяного образа жизни. Идеологической фильтрации подвергся песенный репертуар. Даже песни военных лет, содержащие строки о боевых «ста граммах» или о фронтовой чарочке, оказались изъяты из спектра официального массового тиражирования. Особенно много нареканий вызвала кинокартина Э. Рязанова «С легким паром». В застойные времена она регулярно демонстрировалась по телевидению в преддверие Нового года. Но в перестройку традиция оказалась прервана, и один из самых популярных советских фильмов исчез с экранов телевидения. Унич – тожающей критике подвергся также фильм «Любовь и голуби». Указывалось, что вся сюжетная линия картины построена вокруг выпивки. Даже муж и жена примиряются после размолвки за бутылкой водки. А ведь последствием этой встречи, негодовали критики, должно было стать, по замыслу режиссера, рождение ребенка [870] . Критике со стороны партийных инстанций и прессы подверглась и манера проведения предновогоднего телевизионного вечера – «голубого огонька». Демонстративное распитие спиртных напитков ведущими эстрадными артистами перед всей страной было признано недопустимым.

870

Там же. С. 82.

Алкоголь как контркультура

Запретный плод всегда сладок. Поэтому винопитие в перестроечные годы приобретало некий романтический ореол. Пьянство даже могло рассматриваться как форма оппозиционности. Алкогольным содержанием была наполнена музыкальная контркультура. С одной стороны, пьяный разгул прославлялся в песнях псевдоуголовного жанра:

Бутылочка вина. Не болит голова, А болит у того Кто не пьет ничего.

Или:

У павильона «Пиво – воды» Лежал счастливый человек, Он вышел родом из народа, Но вышел и упал на снег.

Партийному ханжескому трезвенничеству противопоставлялся вечно пьяный Брайтон-бич.

С другой стороны, пьяный ореол окружал рок-музыку. Спившийся А. Башлачев покончил жизнь самоубийством. Через алкоголь рокеры пытались достичь творческой медитации. Кое-кто из адептов «Аквариума» утверждал, что песни Б. Гребенщикова можно слушать только в состоянии алкогольного опьянения. Происходила посмертная монументализация В. Высоцкого. Но при этом алкогольный ореол никак не укладывался в прокрустово ложе перестроечный борьбы с пьянством. Вся питейная тематика была отнесена партийными цензорами к так называемому «раннему Высоцкому».

Знаковым событием отечественной культуры явилась публикация в 1988 году произведения В. Ерофеева «Москва – Петушки». Оно прежде было издано в Израиле в 1973 году и в Париже в 1977 году. Показательно, что первым в Советском Союзе его опубликовал журнал «Трезвость и культура». По-видимому, партийные редакторы восприняли поэму Ерофеева в качестве критики пьяного образа жизни. Апологию пьянства, как формы культуры андеграунда, цензоры так и не распознали.

«Мой антиязык от антижизни», – говорил писатель. Таким вызовом антижизни и стал для Ерофеева алкоголизм. Многие его пьющие персонажи были автобиографичны. «Писатель-бомж», «писатель-люмпен» демонстративно разрывал со стандартами советского образа жизни. Алкоголизм Ерофеева носил протестный характер. Для него это не столько болезнь, знак распада личности, сколько универсальный способ противостоять бездуховности, приспособленчеству, ханжеству. Применительно к позднесоветской эпохе можно даже говорить о формировании контркультуры «духовного алкоголизма».

Большой резонанс в андеграунде вызвала ранняя смерть писателя в 1990 году. Сам Ерофеев стал культовой фигурой для пьющей интеллигенции. К настоящему времени «Москва-Петушки» переведена на многие языки (более 20) и безоговорочно признается литературным шедевром [871] .

Широкую популярность в перестроечную эпоху приобрели «гарики» Игоря Губермана, распространяемые в рукописных и самиздатовских вариантах. Многие из них были посвящены алкогольной тематике.

871

Русские писатели XX века. М., 1998. Ч. 1. С. 479 – 480.

Не стесняйся, пьяница, носа своего, Он ведь с нашим знаменем цвета одного. Мы пьем и разрушаем этим печень, Кричат нам доктора в глухие уши, Но печень мы при случае полечим, А трезвость иссушает наши души. А страшно подумать, что век погодя, Свой дух освежив просвещением, Россия, в субботу из бани придя, Кефир будет пить с отвращением.

Динамика пьянства резко возрастала в периоды забастовок. Работники бастующих предприятий делились на три категории: забастовщики, штрейкбрехеры и шпикбрехеры. В то время, когда первые бастовали, а вторые пытались продолжить работу, третьи погружались в массовый запой [872] .

872

Левчик Д.А. Комитеты общественного самоуправления в России (1988 – 1993 гг.) М., 2000.

«Минеральный секретарь»

В народе получили распространение различные анекдоты и частушки о трезвенничестве Горбачева. Народный стихотворный фольклор отражал отношение к затеваемым реформам:

Раскопаем Брежнева, Будем пить по-прежнему.

В действительности Горбачев трезвенником отнюдь не являлся. Он и не мог быть таковым ввиду советской номенклатурной традиции решать вопросы за бутылкой водки. По воспоминаниям его личного повара Анатолия Галкина: «Водочку президент мог себе позволить после работы – чтобы расслабиться. Например, готовится пленум. Горбачев и восемь-десять его помощников работают на даче, а под конец он мне говорит: Давай-ка под водочку грибов маринованных, селедки, чеснока молодого, – глянет на помощников и добавит: «Только чеснок едим все!»» [873] .

873

«Народ против авторов “сухого закона” 1985 года». Процесс. Второе заседание судебных слушаний // Водка. 2002. № № 6. С. 43.