Веселые страницы. Были, небылицы
Шрифт:
Чтоб уберечь их от овец,
Спасти от непогоды.
Да вот не спас, не уберег:
Однажды, в час полночный,
Овца явилась на порог,
Засов взломала прочный.
Передавила всех волков,
Со шкурами сжевала,
И пятисот моих голов
Как будто не бывало!
Они в одном
Их все лентяями зовут.
А между тем, у них забот,
Как говорится, полон рот.
Один все лето, сев в ушат,
Пасет в болоте лягушат.
Другой, не покладая рук,
Растит траву и дикий лук.
Уехал третий на покос:
Кормить травой задумал ос.
Четвертый тоже не сидит:
Собаке посох мастерит.
Шестой запряг в арбу быка,
Иа свалку возит облака.
Седьмой костюм из дыма шьет.
Восьмой в колодец воду льет.
Девятый в ступе лед толчет.
Десятый уголья печет.
Ушел одиннадцатый в лес
Купить березовый отрез.
А самый старший на печи
Сшивает дратвой кирпичи.
Они в заботах целый день.
Да, и такой бывает лень!
Рано утром на печи
Ехал в лес Емеля.
Следом чайки и грачи
Поспевали еле.
Вот приехал,
Привязал
Печь к реке Емеля.
Только дудочку достал —
Заплясали ели.
Только в дудку задудел —
Закружились пихты.
Даже пень не усидел,
Крикнул:
— Эх ты! Их ты!
— Эх ты, их!
И по тайге
Поскакал вприсядку,
Удивленной кабарге
Наступив на пятку.
Что тут сделалось!
Ольха,
Уж на что была тиха,
А схватила иву
И пошла себе плясать,
Корнем вензели писать,
Прямо дашься диву!
Вверх ногами тополь встал,
На сучках затопал,
Заходил вокруг берез,
Взял под ручку абрикос:
— Эх, ух, шире круг,
Мне сам волк теперь не друг,
Я совсем еще не стар,
Я столетний тополь!
Разошелся старый пень:
Пригласил на круг сирень,
А потом пошел гулять
С ней по перелескам,
Ландыш ей хотел сорвать —
Развалился с треском!
С костылем хромой червяк
Вылез на опушку.
Пригласил на краковяк
Мокрую лягушку.
Снял медведь с плеча доху,
Вышел в белой майке,
Кувыркается во мху
На лесной лужайке.
Над медведем корсаки
Весело хохочут,
Потому что барсуки
Корсаков щекочут!
Я сегодня по лесам
Походил немало
И — клянусь вам! —
Видел сам,
Как там все плясало.
Да попробуй доказать,
Что дудел Емеля,
Что
ходил вприсядку пень,Что плясала с ним сирень, —
Ведь какой сегодня день? —
Первое апреля!
Пас я летом индюков,
Ать — два, ать — два.
Муштровал их, — будь здоров:
Ать — два, ать — два!
Я кричал им: «Разойдись!
Ать — два, ать — два.
В две шеренги становись,
Ать — два, ать — два!».
Р-разговорчики!
Р-равняйсь!
Ать — два, ать — два!
По порядку рассчитайсь!
Ать — два, ать — два!
Отучу вас травку рвать,
Ать — два, ать — два!
Научу маршировать,
Ать — два, ать — два!
Только были индюки,
Ать — два, ать — два,
Злюки, не ученики,
Ать — два, ать — два.
Налетели на меня,
Ать — два, ать — два,
Били крыльями полдня,
Ать — два, ать — два.
А клевались — ой-ой-ой,
Ать — два, ать — два!
А гоняли строевой,
Ать — два, ать — два!
Еле бегством спасся я,
Едва — едва,
С той поры хромаю я:
Ать — два, ать — два!
Скрипуче жаловался пол:
— На мне стоят диван и стол,
И книжный шкаф стоит на мне,
И люди по моей спине
С утра до ночи ходят.
И вот за этот тяжкий труд
Меня то веником секут,
То тряпкой трут, то шваброй трут,
То щетками изводят!
А что такое потолок?
Каким он занят делом?
За что его, сбиваясь с ног,
Напудривают мелом?
Он недоступен сапогу,
Столу, дивану, стулу.
Его я видеть не могу,
Ленивого чистюлю!
Вздохнул притворно потолок:
— Как ты от истины далек!
Хоть держишь ты и стул и стол,
Нет разницы меж нами:
Ведь я такой же точно пол,
Но только вверх ногами.
Я тоже уважаю труд,
Работу уважаю.
Пусть люди дом перевернут,
Меня тобою назовут,
Поставят мебель там и тут,
С утра до ночи шваброй трут,
Скоблят ножом, песком дерут —
Ничуть не возражаю!
Верховой езде сосед
Обучал велосипед.
Был красивым он и новым,
Свежим никелем блестел,
Но ужасно бестолковым —
Ездить прямо не умел.
Только сел в седло сосед —
Руль пошел направо
И упал велосипед
В сточную канаву.
Встал сосед, сердит и строг,
Весь кипит от гнева:
— Неужели ты не мог
Повернуть налево?
Ну-ка, снова провези,