Весёлый гном

Её «Глория» одиноко стояла на своём персональном парковочном месте, и Ирина не стала дожидаться, пока прогреется двигатель, а сразу поехала домой. На стоянке её встретили, как обычно, приветливыми и ласкающими её ноги взглядами, но от усталости ни этих взглядов, ни своих ног она уже не чувствовала. Она шла домой по тускло освещенной улице между домами и вдруг поймала себя на ощущении, что за ней кто-то следует. Она обернулась, но никого не увидела: тротуар был пуст, легкий ветерок гонял мусор по обочинам, из окон падал свет на размякшую глину, в которую превратился недавний снег. Ирина прибавила шагу, но чувство преследования её не покидало: это не было отзвуком шагов, это не было чьим-то дыханием за её спиной, но в её голове засело чувство, что за ней наблюдают, пристально смотрят со всех сторон сразу, и она не в силах была укрыться от этого преследования, избежать пронизывающего ока, готового растерзать её душу.

Почти бегом она вбежала в свой подъезд и вызвала лифт, и пока он мучительно медленно спускался, ей всё казалось, что вот-вот распахнется парадная дверь, и вслед за ней ворвется в подъезд нечто, и ей некуда будет скрыться, негде искать спасения, и даже крикнуть «пожар!» не останется ни времени, ни сил; да и кто её услышит, если квартиры в доме располагались только со второго этажа. Она заворожено смотрела на черный металл двери и красный огонек домофона, прислушиваясь к звукам извне, а потом вломилась в не успевшую до конца раздвинуться дверь лифта и остервенело стала нажимать на кнопку своего этажа, и даже внутри кабины, медленно поднимавшейся вверх, она не могла сбросить с себя охватившую её панику, а перед глазами вдруг всплыли туфли и краешек серой юбки, и Ирина, стиснув зубы, принялась заставлять свой мозг не показывать ей остальное – она не хотела представлять себе искаженное в агонии лицо Галины, высунутый в предсмертной судороге язык, закатившиеся глаза и скрюченные пальцы, пытающиеся сбросить с себя острую, как лезвие, тонкую бечевку, впивающуюся в кожу на хрупкой шее. Её руки тряслись, когда она доставала ключи, а потом не могла попасть в замочную скважину, постоянно оглядываясь на темный лестничный пролет, словно ожидая, что вот-вот откуда-то сверху из полумрака вдруг вывалится безжизненное тело, которое будет раскачиваться на веревке в посмертном ритме безжизненного маятника.

Дома она с облегчением выдохнула. А, пройдя в гостиную и включив свет, вздрогнула – в кресле сидел Акимов.

Он выглядел похудевшим и осунувшимся, с щетиной и нечесаными светлыми волосами, доходившими почти до плеч. В глазах был блеск ожидания и неуверенности.

– Не пугайся. Это я.

Ирина молча сползла по стене на пол.

– Это ты?

Он молча кивнул.

– Сегодня Галя… - начала было зачем-то она.

Он встал с кресла, подошёл и уселся рядом на пол. Ирина смотрела на мужа и не могла понять, что же происходит в её душе – усталость, отчуждение, радость?

– Ты где был?

Он смотрел на неё долго и ласково.

– Уже не важно. Я не был с другой женщиной, и не был с другим бизнесом, - он погладил её по щеке. На кончиках его пальцев застарелые заусенцы слегка скребли её кожу. Но было приятно. И тепло.

– Я стала настоящей бизнес-леди. Только ничего не получается, - сказала она.

Он погладил её волосы.

– Ты молодец.

Она в этом искренне сомневалась. Но это было, впрочем, не важно.

– Ты больше не уедешь в филиал?

Он помолчал и ответил:

– Я больше никуда не уеду. Без тебя.

На душе у Ирины стало спокойно. Она почему-то была уверена, что так оно и будет – он никуда больше не уедет.

– А Галя..?

– Я знаю. Но ничего не мог сделать. Ты мне веришь?

– Да.

– Тебе страшно?

– Уже нет.

Ирина положила голову на плечо мужа. От него пахло потом и луком – он давно не был в душе.

Теперь она знала, что всё будет нормально. Только дома сидеть ей уже не придётся. Дома она уже не высидит. А завтра Акимов наверняка разрешит все вопросы.

Он поднялся на ноги, затем подхватил её и понёс из комнаты по коридору.

– Я сто лет не принимал ванны…

– Я тоже, - ответила она и впервые за многие месяцы расслабленно улыбнулась…

Через час он сидел в кухне напротив неё, макал в сметану наспех сваренные пельмени, отправлял их в рот и между делом говорил:

– У меня просто не было возможности ни передать сообщение, ни как-то иначе с тобой связаться. Да и нельзя было – если бы они заподозрили, что ты в курсе происходящего, тебя бы просто убрали. Пока Галина имела доступ ко всей информации, я не мог и носа показать из этой норы.

– А много она… вывезла?

– С каждого нашего платежа, по моим сведениям, от четырёх до десяти процентов. Вывозить-то ничего и не надо было – капал гонорар в одном из банков на Кипре. Эти ребята контролировали треть всех операторов на рынке, и я подозреваю, что наш Вадим тоже не так прост, как кажется, но им чуть позже займёмся. Те двое «оперов», что к тебе заходили сегодня – это так, честно сказать… я попросил, чтоб убедиться, что с тобой всё гуд.

– То есть Ушакова сама выбирала, какие платежи куда в первую очередь направлять? А я, дура наивная…

Он поцеловал её, перегнувшись через стол.

– Всё было под контролем, уверяю тебя! За исключением этого последнего эпизода: мы не знаем ФИО того, кто накинул на шею ей петлю, но это, в общем-то, теперь дело техники выяснить – круг причастных лиц, что называется, лимитирован, вчера практически всех накрыли одной тихой волной. Кто-то успел выскользнуть… Её убрали, как лишнего свидетеля.

– А если и до нас доберутся? – она поежилась. При этом про себя отметила, что полгода назад вместо «нас» в этой фразе фигурировало бы местоимение «тебя».

– Уже нет. Башмак Папы Карло приземлился. Шушеры по норам. Теперь это полностью только наше дело.

Она встала и подошла сзади к его стулу, положила свои тонкие руки на спинку.

– А мы сможем переехать в дом, где парковка для машин тут же, в цоколе?

Он беззвучно рассмеялся, поставив на стол фужер с яблочным соком.

– Думаю, что сэкономленных… после Галины… процентов нам должно хватить на такое мероприятие.

– Мне её жаль, - призналась Ирина. – Но почему именно там, в офисе? Мог же и… кирпич сверху?

Акимов пожал плечами:

– Стиль такой. Предупреждение для остальных. Демонстрация силы. Без пиара никак. Сама посуди – какому и какой был бы прок, если б она тихо-мирно в своей постели от пилюли, которая и следа в крови не оставляет? Даже в газете не упомянули бы. А так – двух зайцев одним ударом.

– Может, нам не нужно это… наше дело?

Он обнял её руками, закинув их за спинку своего стула.

– Ириш, ты же знаешь, я больше ничего не умею. Комсорг по жизни. Да и своё – оно затягивает.

Была ли она не согласна с мужем?

Ирина взъерошила его отросшие за последние месяцы волосы, и в их шелковистой массе наткнулась на седину. Ей показалось, что раньше седых волос у мужа было значительно меньше. На её глазах выступили слёзы. Она моргнула, и два тонких ручейка стали медленно спускаться вниз по её щекам. Она не спешила их вытирать и продолжала гладить Акимова по голове, бережно перебирая чистые пряди.

А он незаметно уснул. Он часто засыпал, когда она его гладила. Наше ли дело, не наше – её прикосновение всегда было магическим, успокаивающим. Похудевший и небритый, он сидел на стуле в неудобной позе и мирно посапывал. Из окна на них свысока пялился молодой месяц, и она так и не могла отделаться от ощущения, что за ней подсматривают – то ли этот молчаливый друг с небес, то ли кто-то ещё, кому не давало покоя мерное течение их собственного бизнеса.