Веселый прогульщик

— Куда? — Как куда, домой, — опешил Федя.

Вокруг них сновали, топоча и гогоча, одноклассники: всем не терпелось покинуть стены надоевшей за этот день, да и вообще, школы.

— А-а, — Артем на мгновение замялся. — Извини, чувак, нам сегодня не по пути.

При этом Артем вертел головой, отыскивая кого-то в выплескивающейся из класса в коридор шумной толпе. Оля вынырнула неожиданно, прямо из-за спины Артема.

— Ты готов? — крикнула она, на ходу хлопнув Артема по плечу, а на Федю даже не взглянула.

— Всегда готов! — гаркнул невесть откуда взявшийся Петька Кочетков и отдал пионерский салют.

Артем подхватил свой рюкзак, догнал Олю, они вышли, сели в ее «Мерседес» и укатили. А Петька, по-прежнему салютуя, четким строевым шагом проводил эту пару до дверей школы, а когда «Мерседес» рванул с места, дурашливо пропел: «В пролеты у-улиц вас умчал авто-o!»

Федя же словно жабу проглотил, так ему стало все вдруг противно и безразлично. Что он, в конце-то концов, из кожи вон лезет, когда его просто не желают замечать? Он не нужен. Он — лишний. Но зачем же тогда Ольга приглашала его смотреть ту дурацкую игру? Или это сам Артем выдумал, чтобы посмеяться? Нет, не похожа. В самом скверном расположении духа Федя поплелся домой.

Никогда еще ему не было так плохо. Даже когда Федя болел корью и гриппом с температурой за тридцать девять, и то было полегче. Потому что тогда он периодически забывался сном, а главное — знал, что когда-нибудь это мучение кончится, надо только набраться терпения. Но сейчас он вовсе не хотел, чтобы его чувство к Оле закончилось и знакомство их прервалось, так толком и не начавшись.

Весь день он провалялся на диване, пережевывая свои невеселые мысли: ничего-то у него в жизни не получается, ничего-то не он не умеет — ни подружиться с Олей, ни блеснуть перед ней умом и сообразительностью, ни разгадать загадку странной цепочки совпадений. «Что ни делает дурак — получается не так», — крутилась в голове строчка из какого-то детского стишка. Наконец хлопнула дверь в прихожей — это пришла с работы мама.

Когда мама заглянула в комнату к Феде, он сидел на диване. Ему не хотелось, чтобы она заметила его подавленное состояние. А то ведь решит, что заболел, начнет приставать с заботами — этого сейчас только не хватало.

Но мама все равно все заметила.

— Ты что такой грустный? — спросила она обеспокоенно и направилась от двери к дивану. — Не заболел? — и протянула руку к Фединому лбу — проверить, нет ли жара.

Федя так и отшатнулся.

— Ма, все в порядке, — сделав над собой усилие, ответил он достаточно спокойно. — Устал просто.

— Ну, тогда полежи еще. Что у вас в школе было?

— Да ничего не было, — Федя еле сдержался, чтобы не сорваться. Ну сколько можно приставать с дурацкими вопросами! Будто мама сама не знает, что в школе бывает — уроки да перемены!

— Ты обедал? — не отставала мама.

— В школе перекусил.

— Тебе надо сейчас поесть.

— Да не хочу я!

— Давай я тебе сюда супчику принесу.

— О черт! — Федя вскочил с дивана, как с раскаленной сковородки. — Мама, у меня все в порядке. Все в порядке! — по слогам отчеканил он. — Я здоров и не хочу есть.

— Да какая тебя муха укусила? — нахмурилась мама.

— Я лучше пойду погуляю, меня Артем звал, — соврал Федя, чтобы прекратить тягостный для него разговор.

— Ну иди, если звал. Только хотя бы тарелку супа все-таки съесть надо.

— Ладно, идем, — буркнул Федя. — Где твой суп? Съем, а то ведь ты замаешься.

— Вот спасибо, осчастливил, — усмехнулась мама и пошла вслед за Федей на кухню.

Оказалось, что есть Федя все-таки хотел, а суп был вкусный. Поэтому он съел целых две тарелки, а потом и второе умял. Почему-то действительно немножечко полегчало, даже уходить из дома на улицу расхотелось.

— Ну, теперь ты пойдешь к своему Артему? Или чаю попьем? — все испортила мама.

— Нет, спасибо, пойду, — Федя поспешно встал из-за стола, чтобы опять не сорваться.

— Когда тебя ждать?

— Вечером, — отозвался Федя уже с порога.

— Да ведь уже полседьмого, — крикнула вслед мама, но он ничего не ответил, будто не расслышал, и захлопнул за собой дверь.

Все-таки темнело еще довольно рано. Не декабрь, конечно, но и не май. Всего-то без пятнадцати семь, а уже чувствуется, что наступил вечер.

Федя шел куда глаза глядят вдоль Рублевского шоссе, не смотрел по сторонам, не обращал внимания на редких прохожих и не замечал почти ничего, кроме того, что солнце уже садится. Прямо перед ним из облаков, сгустившихся где-то в конце Рублевки, исходил фантастический закатный свет зловещего окраса — смесь червонного золота с вишневым вареньем. В окнах громоздких, стоящих вдоль шоссе семнадцатиэтажек этот свет отражался огнем пожара, и окна становились похожими на пещеры, в глубине которых какие-нибудь первобытные люди готовят себе на кострах ужин. Может, хобот мамонта, а может, и человечину.

Феде пришло в голову, что, наверное, так же смотрелись пещеры, которые через Центральное озеро плата Чудовищ разглядел с верхушки дерева репортер Мэлоун.

Еще через пару десятков шагов Федя осознал, что идет не куда глаза глядят, а куда ноги ведут. Ноги привели его к перекрестку Осенней улицы с Рублевским шоссе, туда, где все началось, к уголку леса, в котором он впервые встретил Олю.

Федя взглянул на часы — было почти семь. И время то самое, в которое Оля приходит гулять с пекинесом. Интересно, одна она придет сюда сегодня или в сопровождении Артема? А может, вообще не придет? Ведь такую мелкую собачку можно легко выгулять и возле дома.

Конечно, подглядывать за людьми нехорошо, но Федя не смог устоять. Убедив себя в том, что все это делает в интересах затеянного им расследования, а стало быть, на благо Оли, он, почти крадучись, стараясь не шуршать прошлогодней листвой и не трещать старыми сучьями, углубился в лес, чтобы подойти к заветной тропинке незаметно.

За три дня даже здесь, в тени сосен, снег стаял полностью, но все-таки было еще сыро. Под влажной подстилкой из прошлогодней листвы чавкала вязкая и склизкая каша черного перегноя. Идти не очень приятно, к тому же Федя боялся потерять ориентацию в этом почти не знакомом ему месте и забрести куда-нибудь к лешему в гости. А еще больше он боялся попасться на глаза Оле, особенно если с нею Артем. Поэтому Феде приходилось не только смотреть под ноги, но и поминутно вглядыватсья сквозь голые заросли орешника в ту сторону леса, где он предполагал увидеть Олю.

«Как увижу ее, сразу спрячусь за ствол», — решил для себя следопыт. И тут же увидел. Она шла по тропинке совсем одна, без Артема, без охранника, даже пекинеса не было видно.

Федя привалился плечом к шершавому боку сосны. На ветках кустарника уже появились первые светло-зеленые почки, но смотреть они не мешали, да и Федю спрятать ни от кого не могли. Однако до Оли было довольно далеко, и шла она не поднимая головы, точь-в-точь как тогда, когда он принял ее за лесную фею.

Подойти к ней или нет? Сделать еще одну попытку поговорить? Или лучше здесь распрощаться навсегда со своими надеждами?