Вестник
Шрифт:
Мы с Мором переглянулись.
Так вот почему вампиры Гнора такие тощие? Оказывается, кровь и мясо они собирают не столько для себя, сколько для нового поколения тварей. Младшие… расходный материал, которому хитроумный старик нашел-таки применение. Основную работу делает темный алтарь, а остальное — губка и то, что она породила. Вот, значит, где и как он выращивает свою армию?
Что ж, умно. На такой глубине даже эманации алтаря до храма не дотянутся. Все, что он вырабатывает, уходит на трансформацию тел в коконах. Поэтому я и сейчас ничего не чувствовал. То, что они впитают, укрепит их кости стократно. По сути, каждый из них после окончания процесса станет таким же, как Гнор. Ну разве что
Я с Гнором-то не придумал, что сделать, чтобы навсегда от него избавиться, а с этими тогда что будет?
И они ведь родятся не тупыми. Напротив, старик годами закачивал в них чужую память. Вон сколько наростов на колонне. Если каждый из них когда-то был чьей-то головой… Разум не разум, а соображать его монстры наверняка будут. И как только они выберутся из коконов, вот тогда империя содрогнется…
— Саан меня задери, — пробормотал проникшийся увиденным до печенок оборотень.
— Все гораздо хуже, чем я предполагал, — с мрачным видом добавил призрак. — Чтобы годами подпитывать такое количество тварей, да еще и одновременно, разлом между мирами должен быть довольно крупным. Если мы его вскроем, но не сумеем закрыть…
— Алтарь! — исступленно прошептал Адиан. — Разбейте алтарь, и твари издохнут! Пока они слабы… пока их еще можно убить…
Я окинул быстрым взглядом заполненную спящими тварями пещеру.
Вероятно, через алтарь Гнор и планировал их контролировать. Умные неуязвимые твари — до крайности опасные помощники, а старик, как ни крути, дураком не был. Полудохлый хозяин их бы не впечатлил. Чувство благодарности мертвецам тоже чуждо. Да и привязка на крови на них не сработает, поэтому единственным способом их контролировать могла быть сила… вернее, алтарь, который стараниями Гнора тут тоже был.
Я, правда, сомневался, что со временем твари не нашли бы иной способ восполнять свои силы. Проклятие, как известно, вещь в себе, поэтому при определенных условиях прекрасно самовосстанавливается. Но Гнор об этом то ли забыл, то ли придумал, чем его ограничить, поэтому с достойным фанатика упорством на протяжении нескольких лет вкладывал в свое лучшее творение массу времени и сил.
— Не могу… — вдруг выдохнул Адиан, и его голова обессиленно обвисла. — Одному… больше не могу противиться… их слишком много… они зовут… я должен подчиниться…
— Адиан! — окликнул я вампира, видя, что он снова покрывается слизью, а ослабленный стебель упорно клонится вниз. — Адиан, очнись! Кого много? Кто тебя зовет?
— Прости, — прошелестел он, окончательно сникая. — И прощай. Сожги логово. И передай князю, что только память о нем спасала меня от безумия.
Последние слова я едва расслышал, но после того, как вампир умолк, тот отросток, на котором держалась голова, внезапно съежился, усох, а сама голова превратилась в безжизненный довесок. Однако как только она утратила всякие признаки жизни, по всей колонне прошло подозрительное волнение. Она зашевелилась, зашуршала. Вдоль всей ее поверхности внезапно набухли и принялись лопаться громадные жирные пузыри. Во все стороны полетела липкая слизь, ошметки мертвой плоти… хорошо, что мы стояли достаточно далеко, так что оборотня не задело.
Я после этого уже не стал дожидаться, чем дело кончится, и отступил.
— Силу использовать нельзя, — скороговоркой проговорил Мор. — Сперва нужно разрушить алтарь, иначе ты еще больше его напитаешь и, скорее всего, завершишь процесс раньше времени.
Тоже верно. Но что же мне тогда, лезть в самую гущу этой массы самому?
Колонна к этому времени прямо-таки забурлила и явственно увеличилась в размерах.
Причем и в ширину, и даже в высоту. Из нее во все стороны выстрелили сотни липких отростков. Она зашаталась, застонала, начала крениться. Однако немалая часть склизких «рук», прилепившись к соседним колоннам, помогла ей удержаться в вертикальном положении. А когда вверх выстрелил целый сноп таких же липких канатов, она наконец выпрямилась. Воспрянула. А та самая толстая, казавшаяся безжизненной вершина внезапно приподнялась, и на ней прямо на глазах распрямились десятки покрытых слизью стеблей, заканчивающихся человеческими головами.— Чужа-а-ак! — разными голосами завыла и закричала она. Мужскими, женскими… правда, ничего человеческого в этих голосах уже не было. — Чужа-а-ак! Смерть! Опасность!..
Они выли и хрипели, словно несмазанная телега. Порой совсем неразборчиво, бездумно повторяясь или глотая слова, как если давно забыли, что такое нормальная речь. Осталось ли в них хоть что-то от тех людей, которыми они сюда попали, не знаю. Но было в них что-то механическое. То ли мертвое, то ли живое. Как вся эта пещера, заполнившая ее почти до краев плоть и эти головы, которых уже при всем желании не назовешь разумными.
— Саан… — вдруг пошатнулся мрон, и у него из носа покатилась крохотная капелька крови. — Они зовут!
— Кто тебя зовет? — не понял я. — Головы?
— Да… как наши вожаки… давят и давят… аж голова раскалывается…
Мрон явственно скривился, а я не на шутку обеспокоился.
Для разума не существует преград, ему неведомо расстояние. И если Гнор нашел способ соединить людей и вампиров и вырастить из них нечто вроде существа с коллективным сознанием, нацеленным на выполнение одной-единственной задачи, то, пожалуй, нам стоило поторопиться, пока это самое существо не призвало сюда оставшихся недовампиров или не надумало разбудить тварей, которые копили силу не один год.
У меня в голове, если честно, сам факт существования подобного не укладывался, но если людей старик подбирал заранее, да еще с учетом знаний, какие у них имелись, то это и впрямь был грандиозный эксперимент. Бесчеловечный, жестокий, неимоверно сложный и, к сожалению, удачный. Потому что только комбинированный разум мог заставить кровожадных тварей повиноваться. Только он мог превратить их из неорганизованной толпы в по-настоящему сплоченную стаю. Именно он мог заставить их выгрызть сотни тоннелей под густонаселенным городом. Именно он был способен принять меры, чтобы его не сразу обнаружили. И именно он сумел бы годами оставаться в тени, незаметно собирая вокруг себя огромную армию зараженных, которыми с легкостью жертвовал и даже убивал, если возникала угроза для логова.
— Ищи алтарь, — зло бросил мрон, утерев кровь с лица и принявшись торопливо сдирать с себя сапоги. — Времени мало. Я какое-то время смогу им противиться, у меня уже есть опыт… давай, я их отвлеку.
— Они же ядовитые.
— Плевать. В зверином облике я сильнее. Вдвоем с Мораной мы выстоим, да и восстанавливаемся вместе гораздо быстрее.
— Кость, Клык! — отрывисто бросил я, когда оборотень приложил ладонь к горлу, вокруг которого так и обвивалась черная змейка, после чего выгнулся, захрипел, замерцал и в мгновение ока сменил форму. — Присмотрите за ним!
Миррт упал на камни уже в облике здоровенной химеры, и, признаться, в самый первый момент я решил, что он все-таки не удержится. Или на меня кинется, или, не дай Саан, вопящая на все голоса тварь все же сумеет его подчинить. Однако зверь, с морды которого так и продолжала капать кровь, лишь повел на меня налитым кровью глазом, после чего встряхнулся, мотнул головой, глухо рыкнул и одним громадным прыжком сиганул в пещеру, приземлившись прямиком на мягкую губку, которую тут же рванул когтями.