Вестники времен: Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа

– Сегодня печеная баранина. Гореть нам всем в аду. Чревоугодие, если говорить прямо, есть смертный грех.

– Бросьте, святой отец, – отозвался Гунтер, усаживаясь за знакомый по недавнему посещению «Серебряного щита», стол. – Вас послушать, так простому человеку шагу ступить нельзя, не согрешив. У нас на многие вещи смотрели проще.

– Вот и докатились до всеобщих войн, – парировал отшельник. – Я, откровенно говоря, вообще не понимаю, как вы жили в своем будущем. После твоих рассказов, сын мой, мне плохие сны снились.

Сэр Мишель опустился на лавку рядом с оруженосцем, грохнув ножнами меча.

– Почти до рассвета сидели, – укоризненным тоном сказал рыцарь, – вместо отдыха. Так кому хочешь разная жуть видеться будет…

И правда, Гунтер да святой выглядели уставшими и не выспавшимися. Засиделись они вчера до глубокой полуночи, разговаривая тихо, чтоб не разбудить сэра Мишеля. Гунтер, перемыв загаженную отцом Колумбаном посуду, вышел наружу вылить грязную воду из котла, да посмотреть, что поделывает отшельник. Святой увлеченно рубил дрова, беседуя сам с собой на высокой латыни – наверное, молитвы бормотал. Германец предложил свою помощь, и вдвоем они быстренько управились, а затем, устроив в очаге настоящий пожар, заново уселись за стол. Сэр Мишель дрых беспробудным сном истинного праведника или закоренелого грешника и посему слышать мудреных речей, продолжавшихся едва не до рассвета, не мог.

Гунтер задал, почитай, все интересовавшие его вопросы и получил ответы, не в пример более четкие и доходчивые, нежели во время бесед с Мессиром. Интересно было все: почему в замках живут домовые, кто сейчас король и что он делает, как расплачиваться с торговцами или содержателями постоялых дворов, хороший ли человек аржантанский бейлиф, и наконец, где можно спрятать страшного дракона Люфтваффе?..

Отец Колумбан покатывался со смеху, выслушивая недоуменные речи человека, рожденного семь с половиной столетий спустя, но искренне старался просветить несмышленого оруженосца как в делах чисто житейских, так и в высоких материях. Выяснилось множество занятных вещей. Оказывается, новый мир и действительно до последней пылинки повторял прежний, изначальный, а домовые, ведьмы и прочая нечисть, равно как и чудеса, творимые святыми да всякими штучками наподобие гвоздей Истинного Креста (само собой настоящих, а не поддельных), проистекали оттого, что мир просто не успел состариться и большая часть силы, вложенной в миг Творения, оставалась на Земле. Конечно, и непритворная вера играла огромную роль – люди здесь стоят гораздо ближе к Богу, нежели в более поздние времена. Однако и дьявол не пребывает в бездействии… Таким образом, в двенадцатом веке вполне можно встретить вампира, настоящее привидение или даже оборотня-вервольфа. А Чаша Святого Грааля и впрямь существует, а обретший ее рыцарь получит бессмертие…

Такие дела.

– Как я здесь буду жить? – в конце концов схватился за голову Гунтер, и отшельник мигом переменил тему разговора, не давая оруженосцу погрязнуть в грехе уныния:

– Кто-то здесь хотел исповедаться? Не передумал?

– Какое тут… – вздохнул германец. – Хорошо, святой отец, грешна я…

– Это и барсуку понятно, – хмыкнул отец Колумбан. – Давай к огню усаживайся. У меня, честно признаться, жбанчик с пивом остался, специально прятал. А то наш рыцарь пиво трескать горазд – все до капли выдул бы. Давай, кайся, сын мой…

И святой отшельник, умело выбив деревянную затычку, наполнил две кружки.

Шептались они очень долго, и на исповедь ночной разговор походил менее всего. Отец Колумбан принялся расспрашивать германца не про его грехи, а о житии людей в далеком будущем, об истории крестовых походов, про королей нынешних и пока не родившихся. Гунтер рассказывал все, что сумел вспомнить, немало огорчив отца Колумбана повестью о скорой гибели христианских королевств в Святой Земле, смерти императора Фридриха и предрешенном завоевании Нормандии и Аквитании армией французского короля. Отшельник ужасно расстроился, но потом вдруг просиял:

– А ведь этого может и не произойти! Вот будет здорово вам с Мишелем утереть нос проклятому язычнику Саладину! Попробовать всегда можно!

– Это как? – не понял Гунтер. – Мы же не короли и не герцоги! Кто станет нас слушать?

– Добиться можно многого, – отмахнулся отец Колумбан, – главное захотеть.

Когда Гунтер совершенно выдохся и захотел спать, отшельник отпустил ему грехи, сказав потом:

– Значит, так. Утром я вас подниму и отправлю в замок. Соберете нужные вещи, возьмете лошадей, прихватите какую-нибудь верховую скотинку для меня и заедете сюда.

– Зачем? – удивился германец. – Куда-то отправляетесь?

– Провожу до полдороги, – ответил святой Колумбан. – Хочется посмотреть на твоего дракона. Верней, на са-мо-лет. Может, получится к хозяйству приспособить.

После этих загадочных слов святой отвернулся к стене и почти сразу захрапел.

«Здорово все-таки водить знакомство с настоящим святым, бароном-феодалом и даже дьяволом, – задремывая, подумал Гунтер, – кто бы мог подумать…»

Когда все уснули, из небольшой норки за очагом вылез мохнатый бурый домовой и, забравшись на стол, допил оставшееся в кружке отшельника ячменное пиво.

Все утро было наполнено беготней. С превеликим трудом отец Колумбан растолкал сэра Мишеля и оруженосца, напоил жаловавшегося на головную боль после удара посохом Гунтера неким целительным, но исключительно гадостным на вкус отваром и вытолкал обоих за дверь, приказав вернуться до полудня. Едва заявившись в замок Фармер, сэр Мишель поднялся к барону, сказал, что они с оруженосцем уезжают в Аржантан, и попросил дать необходимое снаряжение. Барон Александр отослал сына вместе с оказавшимся рядом Жаком вниз, сказав слуге помочь сэру Мишелю собраться, а сам вызвал к себе Гунтера. В чем состояла беседа, германец рыцарю не признался, но это было и так понятно: Гунтер вышел из комнаты господина барона с парой увесистых кошелей, набитых золотом. Наверняка батюшка сэра Мишеля приказал оруженосцу сына то же, что приказывал ранее Жаку – беречь каждую монету, а сэру Мишелю выдавать деньги только по самой насущной надобности. По расчетам барона Александра золота должно было хватить и на приличный доспех да доброе оружие, и на дорогу.

Однако оставаться совсем невооруженным рыцарь никак не желал. Потому со стены нижнего зала замка были сняты старенькая, хотя и вполне приличная кольчуга да пара мечей. Один из норманнских клинков предназначался Гунтеру, но германец решительно воспротивился – обращаться с холодным оружием он не умел и надеялся пока лишь на автомат да «Вальтер», в обойме которого сейчас не было и единого патрона. Поминая недобрыми словечками Мессира, оруженосец запихнул пистолет в седельную сумку, оставив при себе только вороненый «Шмайссер». В эти неспокойные времена лучше таскать оружие с собой, благо неприятных субъектов, вроде Понтия Ломбардского, по дорогам шляется предостаточно. Да еще этот загадочный субъект, Мессиром посланный…

«Между прочим, – вспомнил вдруг Гунтер, – мы совершенно позабыли, что отец Колумбан как-то связан с противным типом из Ломбардии… А сам отшельник даже словом не обмолвился, словно и не было ничего. Прилично это или нет, но порасспросить нашего пустынника придется…»

– Шлем, копье и щит купим в городе, – весело сказал сэр Мишель, когда Виглаф-конюх выводил лошадей и вытребованного отцом Колумбаном мула из стойла. Барон, кстати, расщедрился и дал заводную лошадь для поклажи. – Джонни, и тебе следует купить броню, нельзя без кольчуги или нагрудника, мало ли…

– Очень хорошо, – кивнул германец, но, представив себя в кольчуге, тихо рассмеялся. Любопытное будет зрелище.

– Удачи вам, господин мой, – не глядя на сэра Мишеля, буркнул Виглаф, передавая рыцарю поводья рыжей кобылки. – Думаю, в следующий раз приедете домой с мечом.

– Уж постараюсь, – ничуть не обидевшись, усмехнулся сэр Мишель. – Многое изменилось теперь, Виглаф. Вдвоем мы не пропадем. Глядишь, с поручением бейлифа сладим, в Святую Землю отправимся. – Делать больше нечего… – Конюх тяжело вздохнул и, не прощаясь, медленно отправился обратно в стойло, к своим любимым лошадям.